Он был очарован чудесами американского комфорта: «Квартира за 18 долларов в месяц была с неслыханными для европейских нравов удобствами: электричество, газовая плита, ванная, телефон, автоматическая подача продуктов наверх и такой же спуск сорного ящика вниз. Все это сразу подкупило наших мальчиков в пользу Нью-Йорка. В центре их жизни стал на некоторое время телефон. Этого воинственного инструмента у нас ни в Вене, ни в Париже не было».
Дети Троцкого, которые следовали за своим отцом в его странствиях по всему свету, всякий раз быстро приспосабливались к новой обстановке. Троцкий замечал, как быстро осваивали его дети чужой язык. В Вене они овладели говором венского простонародья. В Цюрихе им пришлось приучиться к местному диалекту, сильно отличавшемуся от немецкой речи Вены. «В Париже, - как вспоминал Троцкий, - мальчики перешли на французский язык… В Испании и на испанском пароходе они провели меньше месяца. Но и этого оказалось достаточным, чтобы подхватить ряд наиболее употребительных слов и выражений. Наконец, в Нью-Йорке они в течение двух месяцев посещали американскую школу и вчерне овладели английским языком… Иностранные языки улетучивались из их памяти еще быстрее, чем раньше всасывались ею. Но по-русски они говорили, как иностранцы. Мы нередко с удивлением замечали, что построение русской фразы представляет у них точный перевод с французского. Между тем по-французски они построить эту фразу уже не могли. Так на детских мозгах, как на палимпсестах, оказалась записанной история наших эмигрантских скитаний».
Замечая эти перемены в мышлении и речи своих детей, Троцкий не обращал внимания на то, как менялся он сам в ходе своих переездов. Превратившись в «гражданина мира», он, как и его дети, привык быстро приспосабливаться к новой обстановке и всякая перемена оставляла отпечаток на его мышлении и его привычках. Хотя, в отличие от своих детей, он не мог так быстро осваивать новые языки, он овладевал основами того поведения, которые были необходимы ему в новой среде. В Вене, где его дети учились, как стать правоверными лютеранами, он писал статьи о России, в которых глядел на свою родину, как постоянный житель столицы Габсбургов. Иронизируя над своими детьми, которые строили русские фразы на французский манер, Троцкий не замечал, что сам строй его мышления уже давно стал заграничным, а его мысли были набором представлений иностранца, переведенными на русский язык. Теперь, попав в Америку, он так же быстро, как и его дети, забывал свой недавно обретенный западноевропейский стиль поведения и с удовольствием осваивал американский образ жизни.
Рассказывая о своей недолгой жизни в Америке, Троцкий замечал: «Я писал статьи, редактировал газету и выступал на собраниях. Я был занят по горло и не чувствовал себя чужим. В одной из нью-йоркских библиотек я прилежно изучал хозяйственную жизнь Соединенных Штатов. Цифры роста американского экспорта за время войны поразили меня. Они были для меня настоящим откровением. Эти цифры предопределяли не только вмешательство Америки в войну, но и решающую мировую роль Соединенных Штатов после войны. Я тогда же написал на эту тему ряд статей и прочитал несколько докладов. С этого времени проблема «Америка и Европа» навсегда вошла в круг главных моих интересов… Для понимания грядущих судеб человечества нет темы более значительной, чем эта».
Свои мысли о грядущей мировой гегемонии США Троцкий выразил на митинге вскоре после своего прибытия в Нью-Йорк: «Величайший по значению экономический факт состоит в том, что Европа разоряется в самых основах своего хозяйства, тогда как Америка обогащается. И, глядя с завистью на Нью-Йорк, я, еще не переставший чувствовать себя европейцем, с тревогой спрашиваю себя: выдержит ли Европа? Не превратится ли она в кладбище? И не перенесется ли центр экономической и культурной тяжести мира сюда в Америку?» Троцкий не говорил, какой он делал вывод из этих умозаключений для себя, но так мог говорить человек, который уже мысленно стал постоянным обитателем Нового Света.
На первых порах Троцкий стал сотрудничать с ежедневной газетой русских политэмигрантов «Новый мир», которую возглавлял находившийся с начала октября 1916 года в США Бухарин. Хотя Бухарин был большевиком, он не возражал против включения в редакционную коллегию газеты Троцкого. Несмотря на разногласия между ними, как утверждает Стивен Коэн, Бухарин и Троцкий «завязали теплые дружеские отношения и политическое сотрудничество в «Новом мире». В газете сотрудничала и корреспондент «Нашего слова» Коллонтай. Впоследствии Троцкий жаловался на Коллонтай, указывая, что в своей переписке с Лениным она «снабжала Ленина американской информацией, в частности, и о моей деятельности. В ответных письмах Ленина можно найти отголоски этого заведомо негодного осведомительства».
Троцкий быстро установил контакты и с еврейской социалистической газетой «Форвертс» (называвшуюся по-английски «Джуиш Дейли Форвард»). Ее читателями и подписчиками были многие выходцы из России, которые, подобно герою романа Доктороу, не нашли в Америке «земли обетованной». Газета занимала прогерманскую и антисоюзническую позицию.
Не исключено, что контакты Троцкого не ограничивались этими кругами и он имел возможность встретиться с людьми из окружения Якова Шиффа, всегда помогавшего революционным силам в России. Однако свидетельств о таких встречах нет.
16 января в «Форвертс» было опубликовано интервью с Троцким. Корреспондент сообщал, что «товарищ Троцкий останется с нами… по крайней мере до конца войны». В это время мало кто из российских революционеров верил в быстрое крушение самодержавия. Ленин, выступая перед швейцарскими социалистами в феврале 1917 года, говорил о том, что российская революция произойдет не раньше чем через 10-15 лет. Вполне вероятно, что такую оценку мог сделать и Троцкий.
С первых же дней своего пребывания в США Троцкий принял самое активное участие в дебатах относительно участия этой страны в мировой войне. Вопрос об отношении США к мировой войне был центральным и взрывоопасным в тогдашней политической жизни страны. Победивший вторично на президентских выборах 1916 года Вудро Вильсон выступал за «готовность к войне» под антигерманскими лозунгами. И хотя продажа оружия странам Антанты помогла США преодолеть начавшийся в 1913 году экономический кризис и разбогатеть на войне, введение всеобщей воинской повинности и неизбежные будущие жертвы на полях сражений в Европе вызывали огромное недовольство в стране.
В ответ на курс Вильсона популярный лидер социалистов Юджин Дебс проповедовал «гражданскую войну вместо войны народов».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190