Но вместо нежных женских пальчиков его ладонь как клещами сдавила железная рука дона Росендо. Подьячий приглушенно охнул, а когда молодой господин, минуя ступеньки, спрыгнул на землю и решительно шагнул к воротам, попытался остановить его дрожащей от страха рукой.
— Что еще? — резко обернулся к нему дон Росендо. — Ах да, деньги!
Он достал из кармана сюртука золотую гинею и, бросив ее на ладонь судебного исполнителя, с усмешкой сложил его сухие пергаментные пальцы вокруг золотого кружочка.
— Это для начала, — сказал дон Росендо. — Остальное получишь, когда закончится вся эта кутерьма! Все, свободен!..
Он взял исполнителя за узкие сутулые плечи, развернул лицом к дороге, по которой приехал дилижанс, и, словно подкрепляя жестом свое краткое напутствие, слегка похлопал его между торчащих лопаток.
— Не горячитесь, дон Росендо! — мягко, но решительно запротестовал стряпчий. — Прежде чем вы войдете в эту калитку, я бы посоветовал вам убедиться в том, что за ней вашей жизни ничто не угрожает…
— Ну и дела! — оторопел дон Росендо, сдвигая на затылок блестящий, но уже слегка потемневший от пота цилиндр. — Почему это я не могу войти в дом своего родного, к сожалению, безвременно почившего дядюшки?.. Или ты не веришь в то, что мы с сестрой его единственные законные наследники?!
— Что вы, боже упаси, конечно, верю! — замахал руками стряпчий. — Стал бы я затевать все это дело, если бы не был уверен в том, что в конечном счете закон восторжествует и правда несомненно окажется на нашей стороне!..
— Что значит: в конечном счете? — поморщился дон Росендо, переглянувшись с сестрой, показавшейся в дверях дилижанса и поставившей на шаткую ступеньку свою изящную ножку в плотно зашнурованном дорожном башмачке.
— Дело в том, сеньор, что после смерти вашего достопочтенного дядюшки все его имущество, как движимое, так и недвижимое, перешло в собственность штата и, таким образом, сделалось как бы ничьим, — обстоятельно начал судебный исполнитель, не переставая прислушиваться к легким шорохам и прочим подозрительным звукам, доносящимся из-за ограды.
— Но теперь-то все встало на свои места! — нетерпеливо перебил дон Росендо.
— Да-да, конечно, все так, — с готовностью подхватил стряпчий, — встало-то оно встало, но как бы еще не совсем…
На этих словах стряпчий совсем смешался и бросил тоскующий взгляд поверх ворот на густо оплетенную виноградом галерею. И как раз в этот момент сквозь плотное кружево листвы просунулась рука, обильно украшенные перстнями пальцы надломили черенок и вновь исчезли вместе с тяжелой лиловой гроздью.
— Не совсем, говоришь? — усмехнулся дон Росендо. — Ну, мы это дело поправим!
Он решительно шагнул к калитке и так ткнул в нее кулаком, что она с треском распахнулась и, соскочив с нижней петли, косо повисла в дверном проеме. Дон Росендо перешагнул широкий низкий порог, обернулся, аккуратно взял обеими руками тяжелую, обитую железными полосами калитку и, слегка приподняв ее, накинул соскочившую петлю на блестящий кованый штырь.
— Мне говорили, что в этом климате железо быстро ржавеет, — сказал он, слегка качнув вставшую на место калитку.
— В сезон дождей, сеньор, в сезон дождей, а нынче третий месяц ни капли!.. — пробормотал стряпчий, по-видимому, не спешивший воспользоваться свободой, которую так недвусмысленно предоставил ему дон Росендо.
Но молодой человек пропустил это бормотание мимо ушей; его внимание привлек огромный лохматый пес, укрывшийся в тени столба, к которому он был прикован. Пес лежал на брюхе, уткнувшись мордой в пустую деревянную чашку, и как будто дремал, подобрав под себя лапы.
— Эй, приятель, ты живой? — негромко позвал дон Росендо, направляясь к бесчувственному на вид животному. По пути ему под ноги попалось нечто вроде искореженного зноем брючного ремня. Дон Росендо наклонился, поднял с земли этот странный предмет и, приглядевшись, отчетливо различил на конце «пряжки» два кривых бурых зуба и две высохших остекленевших лунки.
— Либо здесь принято подпоясываться гремучими змеями, либо наш дядя был большой оригинал! — воскликнул он, бросая странную находку к ногам сестры, уже успевшей покинуть дилижанс и вошедшей в калитку следом за братом.
— К сожалению, ни то, ни другое, — скорбно вздохнул судебный исполнитель, скользнув во двор следом за доньей Касильдой. — Эта подлая тварь и погубила вашего дорогого дядюшку, успевшего, впрочем, отбросить ее прямо в пасть Бальтазара…
При звуках своего имени пес, доселе молча наблюдавший за вошедшими, глухо зарычал, привстал и, угрожающе оскалив крепкие желтые клыки, вновь рухнул в дворовую пыль.
— Да ты, приятель, я вижу, совсем плох! — нахмурился дон Росендо. — Касильда, принеси ему что-нибудь поесть!
Но девушка уже и так успела сообразить, что собака просто валится с ног от голода; не успел ее брат докончить фразу, как она уже выпорхнула из калитки и через минуту-другую вернулась, держа перед собой плетеную корзинку и пузатую кожаную флягу, заткнутую влажной тряпицей. Дон Росендо взял из рук сестры корзинку, разгреб увядшие листья, прикрывавшие ее содержимое, и двумя пальцами извлек из ее глубин толстый ломоть ветчины, окруженный широким кольцом янтарно-желтого сала.
— Долго ты постился, Бальтазар, как я погляжу, — сказал дон Росендо, смело направляясь к свирепому зверю. — Но ничего, если у тебя есть бессмертная душа, то на страшном суде это ей зачтется…
— Осторожнее, дон Росендо, — прозвучал за его спиной робкий голос стряпчего, — если бы дон Лусеро за несколько мгновений до того, как его оставили последние силы, не накинул на Бальтазара ошейник, собаку бы давно пристрелили…
— Как это пристрелили?! Какой мерзавец осмелился бы?!. — воскликнул дон Росендо, наклоняясь к широкой морде пса и протягивая кусок мяса к его носу.
И тут, словно в ответ на его слова, с галереи раскатисто громыхнул выстрел. Пуля прострелила ломоть ветчины, но как только он выскользнул из пальцев дона Росендо, Бальтазар вскинул лобастую голову и, щелкнув челюстями, перехватил угощение у самой земли.
— Что за дурацкие шутки! — крикнул дон Росендо, обернувшись на выстрел и заметив между виноградными гроздьями сизое облачко порохового дыма.
В ответ из пыльной листвы грохнул второй выстрел, кожаная фляга в руках Касильды вздрогнула, и рубиновая струйка вина окропила желтую от зноя землю у ног девушки.
— Так вот каков ваш ответ! — воскликнул молодой человек. — Что ж, придется и мне перейти на этот язык!
Дон Росендо быстро подскочил к сестре, выхватил у нее из рук пробитую флягу и, швырнув ее псу, вытолкнул девушку в приоткрытую калитку. Судебный исполнитель уже стоял за воротами, держа наготове два заряженных пистолета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
— Что еще? — резко обернулся к нему дон Росендо. — Ах да, деньги!
Он достал из кармана сюртука золотую гинею и, бросив ее на ладонь судебного исполнителя, с усмешкой сложил его сухие пергаментные пальцы вокруг золотого кружочка.
— Это для начала, — сказал дон Росендо. — Остальное получишь, когда закончится вся эта кутерьма! Все, свободен!..
Он взял исполнителя за узкие сутулые плечи, развернул лицом к дороге, по которой приехал дилижанс, и, словно подкрепляя жестом свое краткое напутствие, слегка похлопал его между торчащих лопаток.
— Не горячитесь, дон Росендо! — мягко, но решительно запротестовал стряпчий. — Прежде чем вы войдете в эту калитку, я бы посоветовал вам убедиться в том, что за ней вашей жизни ничто не угрожает…
— Ну и дела! — оторопел дон Росендо, сдвигая на затылок блестящий, но уже слегка потемневший от пота цилиндр. — Почему это я не могу войти в дом своего родного, к сожалению, безвременно почившего дядюшки?.. Или ты не веришь в то, что мы с сестрой его единственные законные наследники?!
— Что вы, боже упаси, конечно, верю! — замахал руками стряпчий. — Стал бы я затевать все это дело, если бы не был уверен в том, что в конечном счете закон восторжествует и правда несомненно окажется на нашей стороне!..
— Что значит: в конечном счете? — поморщился дон Росендо, переглянувшись с сестрой, показавшейся в дверях дилижанса и поставившей на шаткую ступеньку свою изящную ножку в плотно зашнурованном дорожном башмачке.
— Дело в том, сеньор, что после смерти вашего достопочтенного дядюшки все его имущество, как движимое, так и недвижимое, перешло в собственность штата и, таким образом, сделалось как бы ничьим, — обстоятельно начал судебный исполнитель, не переставая прислушиваться к легким шорохам и прочим подозрительным звукам, доносящимся из-за ограды.
— Но теперь-то все встало на свои места! — нетерпеливо перебил дон Росендо.
— Да-да, конечно, все так, — с готовностью подхватил стряпчий, — встало-то оно встало, но как бы еще не совсем…
На этих словах стряпчий совсем смешался и бросил тоскующий взгляд поверх ворот на густо оплетенную виноградом галерею. И как раз в этот момент сквозь плотное кружево листвы просунулась рука, обильно украшенные перстнями пальцы надломили черенок и вновь исчезли вместе с тяжелой лиловой гроздью.
— Не совсем, говоришь? — усмехнулся дон Росендо. — Ну, мы это дело поправим!
Он решительно шагнул к калитке и так ткнул в нее кулаком, что она с треском распахнулась и, соскочив с нижней петли, косо повисла в дверном проеме. Дон Росендо перешагнул широкий низкий порог, обернулся, аккуратно взял обеими руками тяжелую, обитую железными полосами калитку и, слегка приподняв ее, накинул соскочившую петлю на блестящий кованый штырь.
— Мне говорили, что в этом климате железо быстро ржавеет, — сказал он, слегка качнув вставшую на место калитку.
— В сезон дождей, сеньор, в сезон дождей, а нынче третий месяц ни капли!.. — пробормотал стряпчий, по-видимому, не спешивший воспользоваться свободой, которую так недвусмысленно предоставил ему дон Росендо.
Но молодой человек пропустил это бормотание мимо ушей; его внимание привлек огромный лохматый пес, укрывшийся в тени столба, к которому он был прикован. Пес лежал на брюхе, уткнувшись мордой в пустую деревянную чашку, и как будто дремал, подобрав под себя лапы.
— Эй, приятель, ты живой? — негромко позвал дон Росендо, направляясь к бесчувственному на вид животному. По пути ему под ноги попалось нечто вроде искореженного зноем брючного ремня. Дон Росендо наклонился, поднял с земли этот странный предмет и, приглядевшись, отчетливо различил на конце «пряжки» два кривых бурых зуба и две высохших остекленевших лунки.
— Либо здесь принято подпоясываться гремучими змеями, либо наш дядя был большой оригинал! — воскликнул он, бросая странную находку к ногам сестры, уже успевшей покинуть дилижанс и вошедшей в калитку следом за братом.
— К сожалению, ни то, ни другое, — скорбно вздохнул судебный исполнитель, скользнув во двор следом за доньей Касильдой. — Эта подлая тварь и погубила вашего дорогого дядюшку, успевшего, впрочем, отбросить ее прямо в пасть Бальтазара…
При звуках своего имени пес, доселе молча наблюдавший за вошедшими, глухо зарычал, привстал и, угрожающе оскалив крепкие желтые клыки, вновь рухнул в дворовую пыль.
— Да ты, приятель, я вижу, совсем плох! — нахмурился дон Росендо. — Касильда, принеси ему что-нибудь поесть!
Но девушка уже и так успела сообразить, что собака просто валится с ног от голода; не успел ее брат докончить фразу, как она уже выпорхнула из калитки и через минуту-другую вернулась, держа перед собой плетеную корзинку и пузатую кожаную флягу, заткнутую влажной тряпицей. Дон Росендо взял из рук сестры корзинку, разгреб увядшие листья, прикрывавшие ее содержимое, и двумя пальцами извлек из ее глубин толстый ломоть ветчины, окруженный широким кольцом янтарно-желтого сала.
— Долго ты постился, Бальтазар, как я погляжу, — сказал дон Росендо, смело направляясь к свирепому зверю. — Но ничего, если у тебя есть бессмертная душа, то на страшном суде это ей зачтется…
— Осторожнее, дон Росендо, — прозвучал за его спиной робкий голос стряпчего, — если бы дон Лусеро за несколько мгновений до того, как его оставили последние силы, не накинул на Бальтазара ошейник, собаку бы давно пристрелили…
— Как это пристрелили?! Какой мерзавец осмелился бы?!. — воскликнул дон Росендо, наклоняясь к широкой морде пса и протягивая кусок мяса к его носу.
И тут, словно в ответ на его слова, с галереи раскатисто громыхнул выстрел. Пуля прострелила ломоть ветчины, но как только он выскользнул из пальцев дона Росендо, Бальтазар вскинул лобастую голову и, щелкнув челюстями, перехватил угощение у самой земли.
— Что за дурацкие шутки! — крикнул дон Росендо, обернувшись на выстрел и заметив между виноградными гроздьями сизое облачко порохового дыма.
В ответ из пыльной листвы грохнул второй выстрел, кожаная фляга в руках Касильды вздрогнула, и рубиновая струйка вина окропила желтую от зноя землю у ног девушки.
— Так вот каков ваш ответ! — воскликнул молодой человек. — Что ж, придется и мне перейти на этот язык!
Дон Росендо быстро подскочил к сестре, выхватил у нее из рук пробитую флягу и, швырнув ее псу, вытолкнул девушку в приоткрытую калитку. Судебный исполнитель уже стоял за воротами, держа наготове два заряженных пистолета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89