– Нет у нас, – сказал он, – почестей славнее и прекраснее, нежели почести триумфа, и Масинисса – единственный среди чужеземцев, кого римский народ считает достойным этих почестей.
И Масинисса успокоился, и воспрянул духом, и укрепился в самой дорогой для него надежде – соединить всю Нумидию под своею властью.
Сципион придвинул лагерь совсем близко к Карфагену, и совет старейшин, уже не слушая более баркидов, отрядил посольство к римскому командующему. Послы, по обычаю своей земли, простерлись перед Сципионом ниц и смиренно, униженно просили мира. Сципион выставил такие требования: вернуть пленных и перебежчиков; вывести войска из Италии и Римской Галлии (куда еще за два года до того переправился с Балеарских островов Магон); отказаться от всех притязаний на Испанию, Сицилию и Сардинию; выдать весь боевой флот, кроме двадцати кораблей; засыпать в римские житницы пятьсот тысяч модиев пшеницы и триста тысяч модиев ячменя; выплатить римскому войску двойное жалованье.
Карфагеняне решили, что важнее всего выиграть время и дождаться из Италии Ганнибала. Поэтому они согласились беспрекословно и, по желанию Сципиона, отправили послов в Рим, к сенату. Другое посольство, тайное, выехало к Магону с приказом как можно скорее возвращаться в Африку.
Послы нашли Магона на берегу моря, невдалеке от Генуи. Он был тяжело ранен в недавнем сражении, которое проиграл с громадным для себя уроном. Магон повиновался приказу сената, посадил остатки войска на корабли и пустился в плавание.
Но не успели пунийцы миновать Сардинию, как их начальник умер от раны.
Ганнибал прощается с Италией.
Примерно в те же дни прибыли послы и к Ганнибалу. Он слушал их, скрежеща зубами, едва не плача, и, когда они договорили, воскликнул:
– Так, прекрасно! Прежде меня тянули назад исподволь, оставляя без подкреплений, без денег, теперь отзывают открыто! Не римский народ победил Ганнибала, а карфагенский сенат своей ревнивою завистью. И бесславный конец Италийской войны не столько радости принесет Публию Сципиону, сколько Ганнону, который и самого Карфагена не пощадил, лишь бы разрушить до основания дом Гамилькара Барки!
Впрочем, он уже давно предчувствовал, к чему клонится дело, и держал корабли наготове. Большую часть войска, стоявшую караульными отрядами по городам Бруттия и ни к чему не пригодную, он распустил и лишь лучших, отборных солдат взял с собою в Африку. Число их могло быть и более значительным, но многие воины италийского происхождения отказывались ехать за море и в поисках убежища сошлись в святилище Юноны на мысе Лацйнии – и все до последнего были гнусно перебиты пунийцами в самом храме богини.
Рассказывают, что редко какой изгнанник так страдал, расставаясь с родиною, как Ганнибал – покидая неприятельскую землю. Снова и снова оглядывался он на берег Италии и проклинал богов, и людей, и себя самого за то, что не повел на Рим войско, залитое кровью Каннской победы, за то, что, уложив при Тразименском озере и при Каннах до ста тысяч врагов, полтора десятка лет бесплодно и трусливо топтался меж Казилином, Кумами и Нолой.
Рим уже знал, что Италия свободна от врагов, и уже благодарил за это небожителей многодневными молебствиями и жертвоприношениями? когда прибыли карфагенские послы. В сенате они говорили то же самое, что перед Сципионом: виною всему Ганнибал, который и начал, и продолжал войну самовольно, а сенат и народ карфагенский, если рассудить по справедливости, нерушимо хранят прежний договор, заключенный сорок лет назад. К этому договору и надо теперь вернуться, закончили карфагеняне. Старые сенаторы стали было расспрашивать их о разных подробностях, связанных с условиями договора, но послы возразили, что они ничего не помнят, да и не могут помнить – по молодости лет (и верно, все почти были люди моложе сорока). Тут с разных сторон полетели крики, что это обычное пу-нийское коварство, и, когда послов вывели из курии, сенаторы дружно присоединились к мнению Марка Валерия, в прошлом дважды консула: считать карфагенских посланцев не послами, а соглядатаями, немедленно выслать их вон из Италии и написать Сципиону, чтобы он продолжал войну.
Карфагеняне удалились в сопровождении, а вернее – под конвоем Лелия, который был тогда в Риме, и вместе с Лели-ем приплыли в Африку и попали в римский лагерь. Вскрыв письмо, которое привез Лелий, Сципион объявил, что постановлением сената перемирие прекращено и борьба возобновляется. Но лето было уже на исходе, и военные действия пришлось отложить до следующей весны.
Из событий того года надо отметить кончину Квинта Фабия Максима. Умер он в глубокой старости. Прозвище «Максима», что означает «Величайший», досталось ему от отца и деда, но он оправдал его, и более чем оправдал, своими подвигами и славой. Многие задаются вопросом, был ли он медлителен от природы или же открыл наилучший в тогдашних обстоятельствах способ ведения войны. Точного ответа нет, зато одно мы знаем вполне точно: своею медлительностью этот человек – один! – спас и воскресил наше государство.

Семнадцатый год войны – от основания Рима 552 (202 до н. э.)
Новые консулы, Марк Сервилий Гемин и Тиберий Клавдий Нерон, оба желали получить в управление провинцию Африку. Но сенат постановил обратиться с запросом к народу, чтобы народ сам решил, кому руководить войною в Африке. И Народное собрание проголосовало единодушно: Публию Корнелию Сципиону – подтвердив тем самым прошлогоднее еще определение сената, который продлил Сципиону власть до конца войны. Однако же и консулам сенат не препятствовал бросить жребий, и Африка выпала Тиберию Клавдию. Он получил пятьдесят боевых судов о пяти рядах весел и разрешение переправиться за море в случае необходимости. Второму консулу дана была в управление Этрурия.
Свидание Сципиона с Ганнибалом.
Все кругом Карфагена было полно римских солдат и римского оружия, и Ганнибал повел свое войско к Заме, которая находится в пяти днях пути от Карфагена. Оттуда он выслал к вражескому лагерю лазутчиков. Караульные перехватили их и привели к Сципиону. Командующий вызвал военных трибунов и распорядился провести пунийцев по лагерю – пусть глядят, отбросив страх и опасения! Затем, осведомившись, довольны ли они, все ли высмотрели, что хотели, он дал им провожатых и отпустил к Ганнибалу. Их доклад поразил пунийца – не отдельные его подробности, вроде того, например, что лазутчики собственными глазами видели, как прибыл Масинисса с десятитысячным отрядом, но уверенность римлян в своем превосходстве, их дерзкое пренебрежение к неприятелю. И он посылает к Сципиону гонца с просьбою о встрече – по собственному ли почину или по желанию карфагенских властей, сказать не могу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91