– Глупости. Они были вам так нужны, что вы были готовы их украсть. А что мне с ними теперь делать? Они погибнут, если их не пересадить, и, уверяю вас, садовник из меня никакой. Вам обязательно надо взять их с собой.
Граф опустился на колени, собрал мешочки и положил их на изгородь. Но Марианна не успела схватить их, граф легко перепрыгнул через изгородь, оказавшись между нею и мешочками.
– Они все же вам нужны, не правда ли? – спросил он.
– Да-а. – Марианна попятилась, пока не уперлась в яблоню, росшую на границе сада. Отступать дальше было некуда, граф загнал ее в ловушку.
– Вы их получите, но за плату, – с торжествующей улыбкой произнес он, чем вызвал у Марианны подозрения. Она подумала, что ей совсем не хочется узнать, какова эта плата.
– Один поцелуй. Вот и все. Затем вы можете взять эти травы и делать с ними все, что захотите.
Один поцелуй? Как будто она допустит, чтобы ее коснулись губы этого… этого убийцы! Марианна забыла об осторожности и, упершись кулаками в бока, в ярости накинулась на графа:
– Это все, чего вы желаете? Один поцелуй? Только дворянину может прийти такое в голову! Да как вы смеете просить об этом?!
– Какое негодование вижу у цыганки! Вы воображаете себя принцессой. Не забывайте, вы без разрешения проникли в мой сад. Один поцелуй – незначительная цена за то, что я не преследую вас за преступное поведение.
– С каких это пор дворяне ограничиваются одним поцелуем, милорд? Я не настолько наивна, чтобы позволить вам уговорить меня на такие глупости. Тетя достаточно часто предостерегала меня против таких, как вы.
Лицо графа помрачнело. И тут только Марианна осознала, что совершенно беззащитна здесь, наедине с ним. В доме, вероятно, есть слуги, но они достаточно далеко. Граф может сделать с ней все, что хочет, и никто не обратит на это особого внимания.
Марианна быстро огляделась в поисках какого-нибудь орудия защиты, но рядом ничего не было, даже какой-нибудь ветки.
– Должен вам напомнить, мадам, – сурово произнес граф, придвигаясь к Марианне все ближе, – если бы я захотел, то передал бы вас констеблю и вас посадили бы в тюрьму.
Глаза Марианны гневно вспыхнули.
– Вы бы это сделали? И все это из-за нескольких травинок. Мне следовало бы ожидать этого от… такого негодяя. Ну так отправляйте меня к констеблю. Полагаю, он предпочел бы видеть меня свободной, чтобы я помогла его жене, которой нездоровится после родов, а не в заключении по прихоти безумного дворянина!
На лице графа отразилось нечто похожее на восхищение ее смелостью.
– Очень хорошо, как видно, я не смогу заковать вас в цепи, иначе весь город восстанет против меня, – мрачно пошутил он. – Но все равно не могу позволить вам взять эти травы, если не заплатите ту незначительную цену, которую я прошу. Не понимаю, цыганка рискует вызвать гнев благородного пэра по такой незначительной причине. Немногие цыганки колебались бы заплатить за свою свободу тем, что я прошу.
«Черт бы его побрал! Зачем ему надо все время напоминать, что я веду себя как оскорбленная леди, а не как льстивая цыганка? Что бы сделала на моем месте молодая цыганка? Вероятно, воспользовалась бы его страстью и выторговала бы у него небольшую награду, – с иронией подумала Марианна. – Надо позволить ему этот поцелуй и покончить с этим. Почему бы не сыграть роль до конца?»
– Один поцелуй, милорд? Думаю, это слишком высокая цена за какие-то жалкие растения. А если вы предложили бы мне что-либо более соблазнительное…
Гаррет прищурил глаза и, подойдя к Марианне, уперся руками в ствол дерева так, что она оказалась прижатой к дереву.
– Вот цыганская принцесса и показала свое истинное лицо, – с торжеством заметил он.
Марианна сразу же пожалела о своей глупой попытке перехитрить графа. Она смотрела ему в глаза. Он ответил ей холодным как лед взглядом, затем перевел его на ее губы.
– Вы правы, – тихо сказал он. – Одна только сладость ваших губ стоит больше, чем простые травы. Но боюсь, сделка уже заключена. Ни одна цыганская девушка не отвергнет меня. Вы выполните мой каприз, милая, независимо от того, поцелуете вы меня по своей воле или я заставлю вас сделать это.
Теперь, испуганная по-настоящему и его близостью, и желанием, которое видела в его глазах, Марианна уперлась руками графу в грудь:
– Пожалуйста, милорд, я не хочу отказывать вам. Я… я сделаю, как вы желаете… если вы дадите мне минуту… чтобы приготовиться.
Граф отступил, но недостаточно далеко для того, чтобы можно было успокоиться. Марианна все сильнее волновалась, чувствуя на себе его пристальный взгляд, больше всего пугавший ее. Она лихорадочно искала, что бы сказать, как заставить графа отказаться от своего намерения.
– Иди ко мне, Мина, ты узнаешь вкус поцелуя, – зашептал он голосом, полным искушения. Марианна боролась с желанием сделать все, что приказывал этот ласкающий бархатный голос.
Стряхнув с себя это наваждение, она протянула руку и, сорвав яблоко, сунула его графу:
– Если вы голодны, милорд, может быть, оно лучше утолит ваш голод.
– Может быть, яблоко и погубило Адама, моя маленькая Ева, – с мрачным видом проговорил граф. – Но мужчина не попадается дважды на один и тот же крючок.
С этими словами он взял яблоко и отбросил в сторону. Затем, преодолевая сопротивление Марианны, притянул ее к себе. Она почувствовала стальную твердость каждого мускула его тела.
– Я не… – попыталась протестовать Марианна, но граф не дал ей продолжить.
Его губы были твердыми, как отброшенное им яблоко. Когда он прижался ими к ее губам, все мысли вылетели у Марианны из головы. Она уперлась руками в его грудь и напряглась всем телом. Граф удерживал ее с такой силой, будто боялся, что она улетит, если он отпустит ее. Неожиданно его губы стали мягкими, а рука легла Марианне на талию. Какое нежное прикосновение, подумала она. Слишком нежное. Оно отняло у нее всякое желание сопротивляться.
Его губы ласкали ее губы, и они сами собой отвечали ему, а в теле рождалось странное ощущение предвкушения чего-то. Его еще не выбритый утром подбородок царапал ее нежную кожу, но она ничего не могла сделать, а только ждала, ждала, пока приятная сладость, вызванная его поцелуем, исчезнет и она сможет вырваться из его объятий.
Но ожидание затянулось. А ощущение этой сладости, делавшее ее беспомощной, было восхитительным опьянением. Марианна инстинктивно прижималась к графу, и ее тело обмякло в его объятиях.
– Ах, Мина, – прошептал граф с нежностью, – один твой поцелуй слаще вина!
Он поцеловал Марианну в щеку, затем за ухом.
– Милорд, пожалуйста… – ахнув, прошептала она.
– Гаррет, – так же шепотом ответил граф, прижимаясь губами к ее шее. – Меня зовут Гаррет, милая. Думай обо мне только как о Гаррете Фолкеме, который просто хочет получше узнать тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81