Передайте воеводе Граннену, что страхи его ложны. Победу ему всегда обеспечит незримая подмога.
Гарнелису казалось, что он рушится в бездну. В ушах выл черный ветер, близился конец света. И все же сквозь пелену ужаса пробивалось нечто похожее на душевный подъем.
– Да! – всхлипнул он, протягивая руки, чтобы уцепиться за что-нибудь, и встретил бескостные пальцы Жоааха и Гулжура. Их холодные руки поддержали его – помогли ему; спасли его. Телом и душою он предался в их руки, он доверился им – и взамен получит от них все, чего бы ни пожелал. Душные кошмары казались теперь весьма скромной платой.
Гарнелису казалось, что перед ним расстилается вся Авентурия, а он взирает на нее свысока, подобно всезнающему богу, покуда подданные его копошились, сражались, умирали внизу, торопливо и мелочно, подобно муравьям. Даже бхадрадомен казались ничтожны. Мир стряхивал их, как чешуйки отмершей кожи… Но царь, воздвигшийся на Башне вековым дозором, пребудет в темной славе до конца времен.
Спутники вели его сквозь тьму.
– До сих пор, – хрипел Гарнелис, – не осознавал я ни истинной цены вашей дружбы, ни опасностей, которые претерпели вы, дабы доказать искренность своих намерений. За поддержку вашу я благодарен вам от всего сердца! Пусть же сей миг ознаменует эпоху новой дружбы между моим родом и вашим. Все сходится. Царя Гарнелиса могут забыть, но Гарнелиса, строителя Великой башни, и впервые сковавшего бхадрадомен узами истинной дружбы…
– Такого Гарнелиса ожидает вечность, – прошептал Лафеом.
Кончился праздник Огнева Терна, подходила к концу весна, а Гелананфия с каждым днем тревожилась все сильней. Вестники от Маскета и других мятежников прекратили появляться; царевна послала юношу из своих – он пропал без следа. Судьба его тревожила ее безмерно. Что с ним – схвачен, или убит? Есть ли у нее на самом деле надежда выстоять перед обезумевшим дедом?
«Я в ответе за их жизни», подумала Гелананфия, наблюдая, как пробуждается лагерь. Ее последователи разжигали костры, готовили завтрак, холили коней; снабжение лагеря провизией само по себе превращалось в войну.
– Смогу ли я сдвинуть их с места? – вполголоса обратилась она к стоящему рядом Элдарету. – Не говоря уж о том, чтобы сковать из них войско?
– Будем надеяться, что до этого не дойдет, Гела.
– Такой надежды я и не питаю. А о худшем и вовсе стараюсь не думать.
Оба разом обернулись на стук копыт. Мириас, бывший в лесном дозоре, остановил коня в шаге от Гелананфии.
– Госпожа, сюда едут царские солдаты! – выдохнул он. – Тридцать конников! Через четверть часа будут здесь.
– Спасибо тебе. – Царевна обернулась к Элдарету. Ее охватило странное спокойствие, даже облегчение. – Это может оказаться началом конца. Помоги мне собрать всех.
Когда конники въехали по склону на вершину холма – сверкая намасленными кожаными кирасами и дорогими смарагдово-зелеными плащами, бряцая уздечками, – Гелананфия была готова. Они с Элдаретом вышли встречать незваных гостей. Рафроем стоял рядом, Зоря, Танфия и еще несколько доверенных помощников толпились за плечами. Оружия у них не было, но царевна предусмотрительно расставила пять десятков руфридовых лучников в подлеске и за стенами. Сафаендера с актерами спрятали в шалаше, на случай, если тех узнают. Остальные мятежники сбились плотной толпой в нескольких шагах позади.
Капюшон Гелананфия натянула как можно ниже. Она не была уверена, будут ли ей знакомы приехавшие, а открывать себя раньше времени не хотела.
Вел прибывших широкоплечий мужчина с коротко обрезанными седыми волосами и самодовольной харей. Его серый в яблоках боевой конь мог был сойти за тяжеловоза мощной шеей и копытами размером с тарелки. Рядом с главарем ехал помощник, молодой, бледный и кислолицый. При виде царского герба на их плечах – колесо, древо и самоцвет – у Гелананфии захолонуло сердце.
– Я воевода Граннен, посланник царя Гарнелиса, – провозгласил главарь. – Доброго вам дня.
Гелананфия много была наслышана о Граннене, однако видеть его царевне приходилось лишь мельком. Это было и к лучшему – меньше шансов, что он ее узнает. Почти все, встречавшиеся с воеводой, говорили о его безжалостной натуре, шедшей вразрез со всем, что прежде ценилось в Авентурии.
– И вам того же, – сухо откликнулся Элдарет. – Чем могу служить?
– Господин Элдарет, – проговорил Граннен, так поджав губы, что они совсем скрылись с лица. – Мне следовало догадаться. Вы человек весьма неуловимый. А это, э?.. – Он подозрительно покосился на Гелананфию, пытаясь высмотреть лицо под капюшоном.
– Моя супруга, госпожа Вайна, – ответил странник.
– Не знал, что вы женаты. Впрочем, вы полны сюрпризов, не так ли? Вообще-то вы совершаете тяжелейшее преступление, подбивая на бунт честных подданных. Я приехал, дабы потребовать прекратить сие непотребство.
– Мы не идем против царя, – ответил Элдарет, – однако идти в рекруты, будь то в войско или на гибельную Башню, отказываемся. А потому мы уходим из-под его руки.
– Вы – что ? – Граннен недоверчиво рассмеялся. – Да это невозможно!
Элдарет стоял прямо, как дерево. Стянутые в хвост черные волосы ниспадали до самых лопаток. Обветренное лицо его было спокойно, а тон – ненавязчиво-властен. Гелананфия гордилась им.
– Мы не ищем ссоры с царем. Мы просим лишь, чтобы нас не тревожили, и не препятствовали приходить к нам прочим желающим.
Граннен надулся жабой, но в уголках его рта затаилась ухмылка. Он жаждал неповиновения. Он искал повода раздавить бунтовщиков.
– Мы не нарушаем мира, – добавила Гелананфия.
– Закон такого слова не знает. Вы нарушаете закон – и точка. Неповиновение царю должно караться.
– Это протест, а не неповиновение…
– По введении военного положения, – перебил ее Граннен, – я наделен властью взять под стражу ваше так называемое «поселение». Вы останетесь здесь, покуда вас не отправят в другое место.
– Никуда вы нас не отправите! – решительно воскликнула Гелананфия. – Прежде чем против нас обратят оружие, мы имеем право бить перед царем целом! Мы можем вынести наши горести на государев суд!
– По введении военного положения подданные лишаются подобной чести.
– Вы отказываете нам в праве быть выслушанными?
Ее пылающий гневом взор вонзился в жесткие, торжествующие глазки Граннена.
– Я ни в чем вам не отказываю. Это повеление самого царя.
Прокашлявшись, выступил вперед Рафроем. Стройный и светлый, точно росток, рядом с Гранненом он казался страшно уязвимым.
– Воевода Граннен, – проговорил он, отбрасывая назад капюшон, – поскольку вы и соратники Элдарета явно не в силах достичь согласия, могу я посредничать между вам, покуда примирение не будет достигнуто?
Граннен воззрился на него, сбитый с толку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
Гарнелису казалось, что он рушится в бездну. В ушах выл черный ветер, близился конец света. И все же сквозь пелену ужаса пробивалось нечто похожее на душевный подъем.
– Да! – всхлипнул он, протягивая руки, чтобы уцепиться за что-нибудь, и встретил бескостные пальцы Жоааха и Гулжура. Их холодные руки поддержали его – помогли ему; спасли его. Телом и душою он предался в их руки, он доверился им – и взамен получит от них все, чего бы ни пожелал. Душные кошмары казались теперь весьма скромной платой.
Гарнелису казалось, что перед ним расстилается вся Авентурия, а он взирает на нее свысока, подобно всезнающему богу, покуда подданные его копошились, сражались, умирали внизу, торопливо и мелочно, подобно муравьям. Даже бхадрадомен казались ничтожны. Мир стряхивал их, как чешуйки отмершей кожи… Но царь, воздвигшийся на Башне вековым дозором, пребудет в темной славе до конца времен.
Спутники вели его сквозь тьму.
– До сих пор, – хрипел Гарнелис, – не осознавал я ни истинной цены вашей дружбы, ни опасностей, которые претерпели вы, дабы доказать искренность своих намерений. За поддержку вашу я благодарен вам от всего сердца! Пусть же сей миг ознаменует эпоху новой дружбы между моим родом и вашим. Все сходится. Царя Гарнелиса могут забыть, но Гарнелиса, строителя Великой башни, и впервые сковавшего бхадрадомен узами истинной дружбы…
– Такого Гарнелиса ожидает вечность, – прошептал Лафеом.
Кончился праздник Огнева Терна, подходила к концу весна, а Гелананфия с каждым днем тревожилась все сильней. Вестники от Маскета и других мятежников прекратили появляться; царевна послала юношу из своих – он пропал без следа. Судьба его тревожила ее безмерно. Что с ним – схвачен, или убит? Есть ли у нее на самом деле надежда выстоять перед обезумевшим дедом?
«Я в ответе за их жизни», подумала Гелананфия, наблюдая, как пробуждается лагерь. Ее последователи разжигали костры, готовили завтрак, холили коней; снабжение лагеря провизией само по себе превращалось в войну.
– Смогу ли я сдвинуть их с места? – вполголоса обратилась она к стоящему рядом Элдарету. – Не говоря уж о том, чтобы сковать из них войско?
– Будем надеяться, что до этого не дойдет, Гела.
– Такой надежды я и не питаю. А о худшем и вовсе стараюсь не думать.
Оба разом обернулись на стук копыт. Мириас, бывший в лесном дозоре, остановил коня в шаге от Гелананфии.
– Госпожа, сюда едут царские солдаты! – выдохнул он. – Тридцать конников! Через четверть часа будут здесь.
– Спасибо тебе. – Царевна обернулась к Элдарету. Ее охватило странное спокойствие, даже облегчение. – Это может оказаться началом конца. Помоги мне собрать всех.
Когда конники въехали по склону на вершину холма – сверкая намасленными кожаными кирасами и дорогими смарагдово-зелеными плащами, бряцая уздечками, – Гелананфия была готова. Они с Элдаретом вышли встречать незваных гостей. Рафроем стоял рядом, Зоря, Танфия и еще несколько доверенных помощников толпились за плечами. Оружия у них не было, но царевна предусмотрительно расставила пять десятков руфридовых лучников в подлеске и за стенами. Сафаендера с актерами спрятали в шалаше, на случай, если тех узнают. Остальные мятежники сбились плотной толпой в нескольких шагах позади.
Капюшон Гелананфия натянула как можно ниже. Она не была уверена, будут ли ей знакомы приехавшие, а открывать себя раньше времени не хотела.
Вел прибывших широкоплечий мужчина с коротко обрезанными седыми волосами и самодовольной харей. Его серый в яблоках боевой конь мог был сойти за тяжеловоза мощной шеей и копытами размером с тарелки. Рядом с главарем ехал помощник, молодой, бледный и кислолицый. При виде царского герба на их плечах – колесо, древо и самоцвет – у Гелананфии захолонуло сердце.
– Я воевода Граннен, посланник царя Гарнелиса, – провозгласил главарь. – Доброго вам дня.
Гелананфия много была наслышана о Граннене, однако видеть его царевне приходилось лишь мельком. Это было и к лучшему – меньше шансов, что он ее узнает. Почти все, встречавшиеся с воеводой, говорили о его безжалостной натуре, шедшей вразрез со всем, что прежде ценилось в Авентурии.
– И вам того же, – сухо откликнулся Элдарет. – Чем могу служить?
– Господин Элдарет, – проговорил Граннен, так поджав губы, что они совсем скрылись с лица. – Мне следовало догадаться. Вы человек весьма неуловимый. А это, э?.. – Он подозрительно покосился на Гелананфию, пытаясь высмотреть лицо под капюшоном.
– Моя супруга, госпожа Вайна, – ответил странник.
– Не знал, что вы женаты. Впрочем, вы полны сюрпризов, не так ли? Вообще-то вы совершаете тяжелейшее преступление, подбивая на бунт честных подданных. Я приехал, дабы потребовать прекратить сие непотребство.
– Мы не идем против царя, – ответил Элдарет, – однако идти в рекруты, будь то в войско или на гибельную Башню, отказываемся. А потому мы уходим из-под его руки.
– Вы – что ? – Граннен недоверчиво рассмеялся. – Да это невозможно!
Элдарет стоял прямо, как дерево. Стянутые в хвост черные волосы ниспадали до самых лопаток. Обветренное лицо его было спокойно, а тон – ненавязчиво-властен. Гелананфия гордилась им.
– Мы не ищем ссоры с царем. Мы просим лишь, чтобы нас не тревожили, и не препятствовали приходить к нам прочим желающим.
Граннен надулся жабой, но в уголках его рта затаилась ухмылка. Он жаждал неповиновения. Он искал повода раздавить бунтовщиков.
– Мы не нарушаем мира, – добавила Гелананфия.
– Закон такого слова не знает. Вы нарушаете закон – и точка. Неповиновение царю должно караться.
– Это протест, а не неповиновение…
– По введении военного положения, – перебил ее Граннен, – я наделен властью взять под стражу ваше так называемое «поселение». Вы останетесь здесь, покуда вас не отправят в другое место.
– Никуда вы нас не отправите! – решительно воскликнула Гелананфия. – Прежде чем против нас обратят оружие, мы имеем право бить перед царем целом! Мы можем вынести наши горести на государев суд!
– По введении военного положения подданные лишаются подобной чести.
– Вы отказываете нам в праве быть выслушанными?
Ее пылающий гневом взор вонзился в жесткие, торжествующие глазки Граннена.
– Я ни в чем вам не отказываю. Это повеление самого царя.
Прокашлявшись, выступил вперед Рафроем. Стройный и светлый, точно росток, рядом с Гранненом он казался страшно уязвимым.
– Воевода Граннен, – проговорил он, отбрасывая назад капюшон, – поскольку вы и соратники Элдарета явно не в силах достичь согласия, могу я посредничать между вам, покуда примирение не будет достигнуто?
Граннен воззрился на него, сбитый с толку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146