Взглянул на часы. Без четверти одиннадцать. Я развернулся и, пройдя квартал-другой по Двадцать Третьей, зашел в кинотеатр.
* * *
Минут через двадцать я вышел из зала и вновь двинулся во Восьмой авеню, в направлении Семнадцатой улицы. Шел не спеша, заглядывал в витрины, время от времени смотрел на часы. И оказался на причале примерно в четверть двенадцатого. Еще издали заметив на борту надпись «Порт-оф-Коб», поднялся по мосткам на палубу. Никто меня не остановил. Поднял глаза и заметил на мостике на фоне лебедки знакомую фигуру. Поднялся и обнял его.
– Она там, в вашей прежней каюте. А ты опоздал.
Я спустился, постучал и вошел. В каюте было темно, и прежде чем я успел затворить за собой дверь, меня обняли две руки, ко рту прижались губы, и я пытался что-то сказать, но не мог, и она пыталась что-то говорить, но не могла, и оба мы просто сидели на одной из коек и держались за руки.
Казалось, прошла всего секунда, прежде чем в дверь постучали и вошел он.
– Тебе пора на берег. Чего ж пораньше не пришел?
– О чем вы?
– Через две минуты снимаемся с якоря.
– С якоря… Дьявол! Я еду с ней.
– Нет, милый. Прощай, прощай… Ты теперь свободный. Помни Хуана. Но не ехать, нельзя. Я иметь много денег, я буду в порядке. Теперь поцелуй своя Хуана. Я люблю тебя.
– Я еду с тобой.
– Нет, нет!
– Ты, парень, думай, что говоришь. Одна она может исчезнуть, затеряться. С тобой она приговорена.
– Я еду с ней.
Он вышел. С буксирного судна донесся звон колокола, и мы тронулись. Я выглянул в иллюминатор. «Порт-оф-Коб» уже развернулся в устье реки, и был виден Джерси. Перед глазами медленно проплывал берег. Мы вышли на палубу и отыскали его на мостике. Он стоял, провожая взглядом Лонг-Айленд. Я что-то сказал, но он не ответил и только указал куда-то рукой. Навстречу двигался яркий пучок света.
– Полицейский катер. Идет прямиком на нас.
Мы следили за ним затаив дыхание. Он почти настиг нас, затем вдруг развернулся и взял курс на Стейтен-Айленд. «Порт-оф-Коб» набирал скорость. Первая морская волна приподняла нос судна. Она взяла мою руку в свою и легонько сжала.
13
Мы оказались в Гватемале прежде, чем успели подумать, что будем там делать. Плавание вылилось в сплошной кошмар с ломаньем пальцев, обкусыванием ногтей и слушанием новостей по радио с целью узнать, висят ли они у нас на хвосте или нет. В промежутках между этим плодотворным времяпрепровождением я накачивался пивом и поглощал неимоверное количество сэндвичей, чтобы прибавить в весе, отращивал усы и выщипывал брови, чтобы придать лицу другое выражение, а также старался чаще подставлять его солнцу, чтоб загорело. Мысли целиком были сосредоточены на радио и на том, что оно может сообщить. В Гаване я метался по городу, как безумный, – отыскал ателье, где заказал срочный пошив целого комплекта новой одежды, затем раздобыл в лавчонке, занимавшейся продажей контрабандного спиртного, фальшивые документы на имя Джузеппе ди Нола, она тоже значилась в них как Лола Демингес ди Нола. По-итальянски я говорил, как неаполитанец, и срочно переделывался в него с помощью портного, фотографа, парикмахера и прочих личностей, задействованных в этой афере. И насколько мог судить, вполне преуспел: ни единая душа в мире теперь не узнала бы меня. Только одно не давало покоя: привет, который я послал по радио Коннерсу во время первой передачи. Я знал, рано или поздно они докопаются и до этого, начнут проверять, и тогда мы пропали. Я хотел оказаться как можно дальше от этого корабля, за тысячу миль, высадиться где-нибудь на побережье по пути в Рио.
Все надо было делать очень быстро, стоянка длилась три дня. Как только первый костюм был готов, я облачился в него, сунул в чемодан фальшивые документы и отправился в «Пан-Америкэн». Там все сошло гладко, единственная загвоздка сводилась к тому, что у нас не было справок о прививках. Я заказал билеты туристского класса и сказал, что принесу справку прямо в аэропорт, утром. Затем пошел в «Америкэн экспресс», где обменял деньги на чеки, а потом отправился на корабль за ней. Велел ей нарядиться в нью-йоркские шмотки, и мы сошли на берег. Сняли небольшой номер в отеле недалеко от Прадо. В тот момент Коннерса на корабле не оказалось, и пришлось оставить ему записку. Я понимал, насколько некрасиво прощаться с ним таким образом, даже не пожав руки, но другого выхода не было, я опасался оставить даже адрес отеля. Кто знает, а вдруг американские детективы явятся на корабль и кто-то нас выдаст. Впрочем, ни один из членов команды не знал, кто мы такие. Зимой в Сиэтле ему пришлось полностью обновить команду, в том числе даже офицеров. В списке пассажиров мы значились как мистер и миссис ди Нола. И мистер, и миссис ди Нола исчезли, испарились, вот и все.
Своего врача в отеле не оказалось, но они рекомендовали мне одного, он пришел, сделал нам прививки и выдал справки. Около шести я отправился в ателье и забрал остальные костюмы. Сшиты они были на совесть, подозрений не вызывали, как и ботинки, рубашки и прочие вещи, которые я купил. Это были двубортные костюмы в стиле «Монте-Карло», один в полоску, другой серый, с черным бархатным жилетом, отделанным белым кантом. Шляпы из мягкого фетра, одна зеленая, другая черная, туфли из двухцветной кожи. Вылитый итальянец, ну прямо Муссолини; и, разглядывая себя в зеркало, я с удивлением заметил, что очень похож на него. Достал бритву и немного подрезал усики на концах. Да, так похож еще больше. Я отращивал их вот уже две недели, и они были густыми и черными, с сединой. Седина меня удивила. Прежде я ее не замечал.
* * *
Утром мы отправились в аэропорт, показали справки, и нас пропустили. Самолет летел каким-то путаным маршрутом – сперва до Вера-Крус, затем поворачивал к югу. Меня это не волновало, лишь бы не оказаться в Мексике. Билеты у нас были заказаны до Гватемалы.
Не успели мы взлететь, как ей тут же стало плохо, я и стюард были уверены, что это нечто вроде морской болезни. Но рвота продолжалась и в Вера-Крус, в гостинице, и тогда я догадался, в чем причина, – прививки. Впрочем, на следующий день ей стало лучше, и она с любопытством разглядывала из иллюминатора места, над которыми мы пролетали. Какое-то время мы летели над Мексиканским заливом, затем взяли курс на Тапачулу, и под крылом заблестели воды Тихого океана. Мне пришлось восполнить пробелы в ее географическом образовании, объясняя, как и где мы летим. Но она, бедняжка, совсем запуталась в морях и океанах и никак не могла уразуметь, почему только что мы летели над одним, а затем, не успела она толком взглянуть в иллюстрированный журнал, оказались уже над другим. По ее понятиям, все страны имели квадратную конфигурацию и напоминали поле, засаженное бобами, поэтому нелегко было вдолбить ей в голову, что Мексика, например, шире в верхней своей части и резко сужается книзу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
* * *
Минут через двадцать я вышел из зала и вновь двинулся во Восьмой авеню, в направлении Семнадцатой улицы. Шел не спеша, заглядывал в витрины, время от времени смотрел на часы. И оказался на причале примерно в четверть двенадцатого. Еще издали заметив на борту надпись «Порт-оф-Коб», поднялся по мосткам на палубу. Никто меня не остановил. Поднял глаза и заметил на мостике на фоне лебедки знакомую фигуру. Поднялся и обнял его.
– Она там, в вашей прежней каюте. А ты опоздал.
Я спустился, постучал и вошел. В каюте было темно, и прежде чем я успел затворить за собой дверь, меня обняли две руки, ко рту прижались губы, и я пытался что-то сказать, но не мог, и она пыталась что-то говорить, но не могла, и оба мы просто сидели на одной из коек и держались за руки.
Казалось, прошла всего секунда, прежде чем в дверь постучали и вошел он.
– Тебе пора на берег. Чего ж пораньше не пришел?
– О чем вы?
– Через две минуты снимаемся с якоря.
– С якоря… Дьявол! Я еду с ней.
– Нет, милый. Прощай, прощай… Ты теперь свободный. Помни Хуана. Но не ехать, нельзя. Я иметь много денег, я буду в порядке. Теперь поцелуй своя Хуана. Я люблю тебя.
– Я еду с тобой.
– Нет, нет!
– Ты, парень, думай, что говоришь. Одна она может исчезнуть, затеряться. С тобой она приговорена.
– Я еду с ней.
Он вышел. С буксирного судна донесся звон колокола, и мы тронулись. Я выглянул в иллюминатор. «Порт-оф-Коб» уже развернулся в устье реки, и был виден Джерси. Перед глазами медленно проплывал берег. Мы вышли на палубу и отыскали его на мостике. Он стоял, провожая взглядом Лонг-Айленд. Я что-то сказал, но он не ответил и только указал куда-то рукой. Навстречу двигался яркий пучок света.
– Полицейский катер. Идет прямиком на нас.
Мы следили за ним затаив дыхание. Он почти настиг нас, затем вдруг развернулся и взял курс на Стейтен-Айленд. «Порт-оф-Коб» набирал скорость. Первая морская волна приподняла нос судна. Она взяла мою руку в свою и легонько сжала.
13
Мы оказались в Гватемале прежде, чем успели подумать, что будем там делать. Плавание вылилось в сплошной кошмар с ломаньем пальцев, обкусыванием ногтей и слушанием новостей по радио с целью узнать, висят ли они у нас на хвосте или нет. В промежутках между этим плодотворным времяпрепровождением я накачивался пивом и поглощал неимоверное количество сэндвичей, чтобы прибавить в весе, отращивал усы и выщипывал брови, чтобы придать лицу другое выражение, а также старался чаще подставлять его солнцу, чтоб загорело. Мысли целиком были сосредоточены на радио и на том, что оно может сообщить. В Гаване я метался по городу, как безумный, – отыскал ателье, где заказал срочный пошив целого комплекта новой одежды, затем раздобыл в лавчонке, занимавшейся продажей контрабандного спиртного, фальшивые документы на имя Джузеппе ди Нола, она тоже значилась в них как Лола Демингес ди Нола. По-итальянски я говорил, как неаполитанец, и срочно переделывался в него с помощью портного, фотографа, парикмахера и прочих личностей, задействованных в этой афере. И насколько мог судить, вполне преуспел: ни единая душа в мире теперь не узнала бы меня. Только одно не давало покоя: привет, который я послал по радио Коннерсу во время первой передачи. Я знал, рано или поздно они докопаются и до этого, начнут проверять, и тогда мы пропали. Я хотел оказаться как можно дальше от этого корабля, за тысячу миль, высадиться где-нибудь на побережье по пути в Рио.
Все надо было делать очень быстро, стоянка длилась три дня. Как только первый костюм был готов, я облачился в него, сунул в чемодан фальшивые документы и отправился в «Пан-Америкэн». Там все сошло гладко, единственная загвоздка сводилась к тому, что у нас не было справок о прививках. Я заказал билеты туристского класса и сказал, что принесу справку прямо в аэропорт, утром. Затем пошел в «Америкэн экспресс», где обменял деньги на чеки, а потом отправился на корабль за ней. Велел ей нарядиться в нью-йоркские шмотки, и мы сошли на берег. Сняли небольшой номер в отеле недалеко от Прадо. В тот момент Коннерса на корабле не оказалось, и пришлось оставить ему записку. Я понимал, насколько некрасиво прощаться с ним таким образом, даже не пожав руки, но другого выхода не было, я опасался оставить даже адрес отеля. Кто знает, а вдруг американские детективы явятся на корабль и кто-то нас выдаст. Впрочем, ни один из членов команды не знал, кто мы такие. Зимой в Сиэтле ему пришлось полностью обновить команду, в том числе даже офицеров. В списке пассажиров мы значились как мистер и миссис ди Нола. И мистер, и миссис ди Нола исчезли, испарились, вот и все.
Своего врача в отеле не оказалось, но они рекомендовали мне одного, он пришел, сделал нам прививки и выдал справки. Около шести я отправился в ателье и забрал остальные костюмы. Сшиты они были на совесть, подозрений не вызывали, как и ботинки, рубашки и прочие вещи, которые я купил. Это были двубортные костюмы в стиле «Монте-Карло», один в полоску, другой серый, с черным бархатным жилетом, отделанным белым кантом. Шляпы из мягкого фетра, одна зеленая, другая черная, туфли из двухцветной кожи. Вылитый итальянец, ну прямо Муссолини; и, разглядывая себя в зеркало, я с удивлением заметил, что очень похож на него. Достал бритву и немного подрезал усики на концах. Да, так похож еще больше. Я отращивал их вот уже две недели, и они были густыми и черными, с сединой. Седина меня удивила. Прежде я ее не замечал.
* * *
Утром мы отправились в аэропорт, показали справки, и нас пропустили. Самолет летел каким-то путаным маршрутом – сперва до Вера-Крус, затем поворачивал к югу. Меня это не волновало, лишь бы не оказаться в Мексике. Билеты у нас были заказаны до Гватемалы.
Не успели мы взлететь, как ей тут же стало плохо, я и стюард были уверены, что это нечто вроде морской болезни. Но рвота продолжалась и в Вера-Крус, в гостинице, и тогда я догадался, в чем причина, – прививки. Впрочем, на следующий день ей стало лучше, и она с любопытством разглядывала из иллюминатора места, над которыми мы пролетали. Какое-то время мы летели над Мексиканским заливом, затем взяли курс на Тапачулу, и под крылом заблестели воды Тихого океана. Мне пришлось восполнить пробелы в ее географическом образовании, объясняя, как и где мы летим. Но она, бедняжка, совсем запуталась в морях и океанах и никак не могла уразуметь, почему только что мы летели над одним, а затем, не успела она толком взглянуть в иллюстрированный журнал, оказались уже над другим. По ее понятиям, все страны имели квадратную конфигурацию и напоминали поле, засаженное бобами, поэтому нелегко было вдолбить ей в голову, что Мексика, например, шире в верхней своей части и резко сужается книзу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54