Кто знает, что на уме у сумасшедшего? Никто. Даже он сам. В одну секунду безмятежное спокойствие может смениться приступом необузданного гнева. И тогда горе тому, кто окажется в этот момент рядом с убийцей.
Молчаливая процессия соблюдала дистанцию, стараясь держаться подальше от ненормального водоноса. Люди пытались предугадать, что последует дальше. Страх, замешанный на любопытстве, – лучшая наживка для толпы.
Стать очевидцем событий, о которых можно рассказывать близким, друзьям, да и просто соседям, а потом еще долго вспоминать, приукрашивая случившееся новыми деталями… Против такого искушения не сможет устоять ни один добропорядочный обыватель, чья скучная жизнь лишена каких бы то ни было всплесков, а один день ничем не отличается от другого.
Вскоре стало ясно, что Тидо направляется к центру рынка, где был воздвигнут помост, используемый глашатаями для чтения указов и объявлений, касающихся правил торговли. Вероятно, убийце было что сказать людям. На худой конец – покаяться. Иначе он не стал бы тащить свой страшный груз так далеко.
Дойдя до цели, Тидо наклонился, схватил покойника за волосы и, рванув вверх, привел тело в вертикальное положение. Прислоненный к помосту мертвец не упал. Со стороны могло показаться, что человек, закопанный в землю по пояс, спит, устало склонив голову. Но лужа крови, образовавшаяся рядом, свидетельствовала о том, что этот сон – вечный, а бедняга уже никогда не проснется.
Оставив труп в таком положении, Тидо взошел на помост и поднял руку, призывая к вниманию. Необходимости в этом жесте не было. Толпа, окружившая убийцу плотным кольцом, и без того готова была выслушать все, что тот скажет.
– Люди! – Спокойный, чуть хрипловатый голос человека, уверенного в своих словах и поступках.
При других обстоятельствах тем, кто хорошо знал Тидо, могло показаться, что голос водоноса не такой, как обычно. Но когда перед твоими глазами изуродованный мертвец, нужно иметь очень крепкие нервы, чтобы обращать внимание на такие мелочи, как изменившийся голос.
– Люди! Я знаю, вы считаете меня сумасшедшим.
Толпа всколыхнулась, как будто все разом вздохнули, но никто не закричал: «Да! Считаем!»
– Может быть, когда напьюсь, я и правда говорю много лишнего. Как говорится, с кем не бывает. – Тидо развел руки в стороны, всем своим видом выражая сожаление. – Вино развязывает язык и не таким молодцам, как я.
И вновь не последовало одобрительных выкриков. До тех пор, пока толпа не поняла истинных намерений жестокого убийцы, он может говорить все, что угодно. Никто не будет сочувствовать и не встанет на его сторону.
– Сейчас я трезв как стекло.
– Кто это такой и зачем ты убил беднягу? – Кому-то, не иначе как самому нетерпеливому, надоели пустые разговоры, и он задал вопрос, интересовавший всех.
– Это не бедняга, – Тидо повернулся в сторону, откуда раздался голос, – а подонок, давно заслуживавший смерти.
Вдалеке показались четверо солдат, окруженные стайкой возбужденных ребятишек.
– Его зовут Лоуд, а прозвище – Молот. Он был одним из предводителей воровской общины. На совести негодяя столько искалеченных и загубленных жизней, что и не сосчитать.
Торговые люди (из которых в основном состояла толпа, собравшаяся у помоста) не любили воров. От тех были одни неприятности. Украденный кошелек, где находилась дневная выручка, мог не только загнать человека в долги, но и искалечить всю его жизнь. Тот, кто не работает, обогащаясь за счет чужого пота и крови, не может вызывать ничего, кроме отвращения и ненависти.
После объявления имени жертвы на Тидо стали смотреть другими глазами. Но солдаты уже проталкивались сквозь толпу, направляясь к убийце.
– Прежде чем меня заберут, я хочу договорить.
Несмотря на то что арест был неизбежен, водонос оставался невозмутимым. Так может быть спокоен лишь ни в чем не повинный человек с чистой совестью.
– Даже у приговоренного к смерти есть право на последнее слово. Я знаю, что за совершенное убийство меня повесят, поэтому не хочу откладывать дело в долгий ящик, а намереваюсь воспользоваться своим правом здесь и сейчас.
На этот раз люди одобрительно загудели. Одно дело – внимать словам взбесившегося бандита и совершенно другое – прощальной речи народного мстителя.
Возникла только одна проблема: представителей власти, которые были уже почти на месте, не очень-то интересовали откровения бандита. Состав преступления налицо, убийца не отрицает свою вину, труп заберут мусорщики, а значит, все предельно ясно и разбираться здесь нечего.
– Я хочу закончить… – Тидо вновь поднял руку, призывая к вниманию.
Теперь его просьба не осталась без ответа. Со всех сторон стали кричать:
– Пусть говорит!
– Да!
– Успеете забрать!
– Раз есть что сказать, надо послушать!
– Говори, они подождут!
– Не робей, поможем, если что!
Несмотря на то что наряд вплотную приблизился к помосту, где находился убийца, было очевидно: четыре солдата не справятся с агрессивной толпой. Им просто не позволят увести арестанта.
Люди хотели дослушать, узнать, чем закончится страшная история, а служивые могут и подождать. Никуда Тидо не денется. В конце концов, парень убил человека, чтобы привлечь внимание и донести до народа накопившуюся в душе боль. Отказывать смертнику в такой малости несправедливо.
К счастью, патрулем командовал опытный ветеран, а не молодой выскочка, поэтому разум возобладал над амбициями. Обошлось без ненужного кровопролития, и Тидо позволили закончить речь.
Один охранник встал за спиной оратора, а оставшиеся трое заняли позиции внизу. Теперь преступник не убежит. Впрочем, если окружившие помост люди задумают отпустить убийцу, четверка солдат все равно ничего не сделает. Но об этом лучше не думать. Пусть ублюдок поскорее заканчивает свой жалостливый рассказ – и отправляется на виселицу.
– Говори! – Людям не терпелось услышать подробности.
И Тидо продолжил:
– Каждый день вы идете на рынок. Одни здесь торгуют, другие что-нибудь покупают. Бедные или богатые, вы все чувствуете себя людьми, которые честным трудом заслужили право жить и работать. И только воры, словно гиены, привлеченные запахом крови, приходят сюда ради наживы. Они выползают из грязных убежищ, чтобы начать охоту. Не на падаль, а на живых людей. Ведь эти твари крадут не просто ваши деньги, они крадут здоровье, время, затраченное на работу, и даже надежды на лучшее завтра. Они не просто забирают ваши сбережения и разбивают мечты, а еще и бессовестно присваивают будущее, в котором вам уже нет места.
Что для воров жизнь какого-нибудь торговца? – продолжал Тидо. – Ничего. Перерезать горло ради пары медных монет – раз плюнуть. Напоить и обобрать до нитки доверчивого крестьянина, приехавшего в город представителем от своей деревни?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Молчаливая процессия соблюдала дистанцию, стараясь держаться подальше от ненормального водоноса. Люди пытались предугадать, что последует дальше. Страх, замешанный на любопытстве, – лучшая наживка для толпы.
Стать очевидцем событий, о которых можно рассказывать близким, друзьям, да и просто соседям, а потом еще долго вспоминать, приукрашивая случившееся новыми деталями… Против такого искушения не сможет устоять ни один добропорядочный обыватель, чья скучная жизнь лишена каких бы то ни было всплесков, а один день ничем не отличается от другого.
Вскоре стало ясно, что Тидо направляется к центру рынка, где был воздвигнут помост, используемый глашатаями для чтения указов и объявлений, касающихся правил торговли. Вероятно, убийце было что сказать людям. На худой конец – покаяться. Иначе он не стал бы тащить свой страшный груз так далеко.
Дойдя до цели, Тидо наклонился, схватил покойника за волосы и, рванув вверх, привел тело в вертикальное положение. Прислоненный к помосту мертвец не упал. Со стороны могло показаться, что человек, закопанный в землю по пояс, спит, устало склонив голову. Но лужа крови, образовавшаяся рядом, свидетельствовала о том, что этот сон – вечный, а бедняга уже никогда не проснется.
Оставив труп в таком положении, Тидо взошел на помост и поднял руку, призывая к вниманию. Необходимости в этом жесте не было. Толпа, окружившая убийцу плотным кольцом, и без того готова была выслушать все, что тот скажет.
– Люди! – Спокойный, чуть хрипловатый голос человека, уверенного в своих словах и поступках.
При других обстоятельствах тем, кто хорошо знал Тидо, могло показаться, что голос водоноса не такой, как обычно. Но когда перед твоими глазами изуродованный мертвец, нужно иметь очень крепкие нервы, чтобы обращать внимание на такие мелочи, как изменившийся голос.
– Люди! Я знаю, вы считаете меня сумасшедшим.
Толпа всколыхнулась, как будто все разом вздохнули, но никто не закричал: «Да! Считаем!»
– Может быть, когда напьюсь, я и правда говорю много лишнего. Как говорится, с кем не бывает. – Тидо развел руки в стороны, всем своим видом выражая сожаление. – Вино развязывает язык и не таким молодцам, как я.
И вновь не последовало одобрительных выкриков. До тех пор, пока толпа не поняла истинных намерений жестокого убийцы, он может говорить все, что угодно. Никто не будет сочувствовать и не встанет на его сторону.
– Сейчас я трезв как стекло.
– Кто это такой и зачем ты убил беднягу? – Кому-то, не иначе как самому нетерпеливому, надоели пустые разговоры, и он задал вопрос, интересовавший всех.
– Это не бедняга, – Тидо повернулся в сторону, откуда раздался голос, – а подонок, давно заслуживавший смерти.
Вдалеке показались четверо солдат, окруженные стайкой возбужденных ребятишек.
– Его зовут Лоуд, а прозвище – Молот. Он был одним из предводителей воровской общины. На совести негодяя столько искалеченных и загубленных жизней, что и не сосчитать.
Торговые люди (из которых в основном состояла толпа, собравшаяся у помоста) не любили воров. От тех были одни неприятности. Украденный кошелек, где находилась дневная выручка, мог не только загнать человека в долги, но и искалечить всю его жизнь. Тот, кто не работает, обогащаясь за счет чужого пота и крови, не может вызывать ничего, кроме отвращения и ненависти.
После объявления имени жертвы на Тидо стали смотреть другими глазами. Но солдаты уже проталкивались сквозь толпу, направляясь к убийце.
– Прежде чем меня заберут, я хочу договорить.
Несмотря на то что арест был неизбежен, водонос оставался невозмутимым. Так может быть спокоен лишь ни в чем не повинный человек с чистой совестью.
– Даже у приговоренного к смерти есть право на последнее слово. Я знаю, что за совершенное убийство меня повесят, поэтому не хочу откладывать дело в долгий ящик, а намереваюсь воспользоваться своим правом здесь и сейчас.
На этот раз люди одобрительно загудели. Одно дело – внимать словам взбесившегося бандита и совершенно другое – прощальной речи народного мстителя.
Возникла только одна проблема: представителей власти, которые были уже почти на месте, не очень-то интересовали откровения бандита. Состав преступления налицо, убийца не отрицает свою вину, труп заберут мусорщики, а значит, все предельно ясно и разбираться здесь нечего.
– Я хочу закончить… – Тидо вновь поднял руку, призывая к вниманию.
Теперь его просьба не осталась без ответа. Со всех сторон стали кричать:
– Пусть говорит!
– Да!
– Успеете забрать!
– Раз есть что сказать, надо послушать!
– Говори, они подождут!
– Не робей, поможем, если что!
Несмотря на то что наряд вплотную приблизился к помосту, где находился убийца, было очевидно: четыре солдата не справятся с агрессивной толпой. Им просто не позволят увести арестанта.
Люди хотели дослушать, узнать, чем закончится страшная история, а служивые могут и подождать. Никуда Тидо не денется. В конце концов, парень убил человека, чтобы привлечь внимание и донести до народа накопившуюся в душе боль. Отказывать смертнику в такой малости несправедливо.
К счастью, патрулем командовал опытный ветеран, а не молодой выскочка, поэтому разум возобладал над амбициями. Обошлось без ненужного кровопролития, и Тидо позволили закончить речь.
Один охранник встал за спиной оратора, а оставшиеся трое заняли позиции внизу. Теперь преступник не убежит. Впрочем, если окружившие помост люди задумают отпустить убийцу, четверка солдат все равно ничего не сделает. Но об этом лучше не думать. Пусть ублюдок поскорее заканчивает свой жалостливый рассказ – и отправляется на виселицу.
– Говори! – Людям не терпелось услышать подробности.
И Тидо продолжил:
– Каждый день вы идете на рынок. Одни здесь торгуют, другие что-нибудь покупают. Бедные или богатые, вы все чувствуете себя людьми, которые честным трудом заслужили право жить и работать. И только воры, словно гиены, привлеченные запахом крови, приходят сюда ради наживы. Они выползают из грязных убежищ, чтобы начать охоту. Не на падаль, а на живых людей. Ведь эти твари крадут не просто ваши деньги, они крадут здоровье, время, затраченное на работу, и даже надежды на лучшее завтра. Они не просто забирают ваши сбережения и разбивают мечты, а еще и бессовестно присваивают будущее, в котором вам уже нет места.
Что для воров жизнь какого-нибудь торговца? – продолжал Тидо. – Ничего. Перерезать горло ради пары медных монет – раз плюнуть. Напоить и обобрать до нитки доверчивого крестьянина, приехавшего в город представителем от своей деревни?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81