старое дешевое чисто солдатское пойло действительно оказывало убойное действие на голову. Хотя, может быть, именно сейчас это было к лучшему.
– Почему? – задал он свой первый вопрос.
Это простое и короткое «Почему?» вмещало в себя слишком много всего, но если, отбросив второстепенное, остановиться на главном, то суть вопроса сводилась к следующему: почему Коррел решился физически устранить верхушку генералитета своей собственной страны? Что подтолкнуло его к столь чудовищному решению – обратить оружие против своих же соратников?
Хозяин кабинета, по всей видимости, ждал этого вопроса.
– Мир стоит на самом краю пропасти, – негромко начал он. – А в подобный момент только решительные действия могут спасти человечество от уничтожения. Таллоу был погребен под остатками радиоактивных руин не для того, чтобы несколько человек, думающих и заботящихся только о собственной выгоде, смогли упрочить свою и без того практически неограниченную власть.
С каждым новым словом его голос – голос уверенного в собственной правоте человека – становился все громче и четче, а в интонациях, несмотря на воздействие алкоголя, все явственнее проявлялась железная воля героя, ставшего образцом для подражания чуть ли не целой нации.
Сгустившиеся тени по углам испуганно заметались, почувствовав свое полное бессилие перед этой незаурядной личностью, и, хотя светлее в кабинете не стало – он был освещен все той же единственной настольной лампой, – если присмотреться, можно было заметить, что клубившийся вокруг непроглядно-тяжелый мрак начал рваться на части, отекая по стенам грязными разводами краски, смытой порывом освежающе-чистого проливного дождя...
– Если бы вам удалось убить Чужого – единственную нить, способную привести нас к ответу на вопрос «Как спасти этот мир?», все было бы кончено уже сегодня; надежда умерла бы с последним вздохом того, кто владеет одной из тайн мироздания.
Воспользовавшись паузой, в течение которой Коррел наполнял свой опустевший стакан, Пэтчетт взял ответное слово.
– Высокопоставленный восточный информатор, снабжающий сведениями нашу разведку, сообщил, что ему стало известно из многократно проверенного и не вызывающего никаких подозрений источника: в наш мир вторгся посланец извне, обладающий уникальной технологией и не менее уникальными возможностями, с целью уничтожить данную реальность. Попытки взять Чужого живым так ни к чему и не привели. Опасная игра, затеянная одним из твердолобых аналитиков, наверняка считающего себя центром мироздания, вышла из-под контроля в тот самый момент, когда он потерял чуть ли не всех своих лучших людей, ни на йоту не приблизившись к решению проблемы.
Мы получили данную информацию слишком поздно, едва ли не в самый последний момент, когда машина с Чужим уже мчалась по городской автомагистрали, пытаясь оторваться от вертолета преследования. В данной ситуации оставался единственный выход – уничтожить посланца извне, чтобы не дать ему уйти и выполнить свою миссию. Но нам помешали, сбив вертолет, вылетевший с базы «Полинава», что, в конечном итоге, привело к потере объекта из поля зрения. И теперь уже никто и ничто не сможет помешать ему привести в исполнение свои замыслы.
Окончив эту речь, Пэтчетт замолчал, давая возможность собеседнику осмыслить вышесказанное. Он, разумеется, мог добавить, что убийца проник в комплекс как раз в тот момент, когда шла напряженная работа чуть ли не всех отделов и служб по отработке дальнейшего маршрута Чужого, но не стал этого делать. Подобные мелодраматические жесты были совершенно не в его духе. Пэтчетт предпочитал голые факты. А уж как их интерпретирует собеседник, зависело только от его интеллектуального уровня...
Чем дольше слушал Коррел высокого худощаво-подтянутого мужчину, удобно расположившегося в кресле напротив, тем все более и более терял уверенность в правоте своих действий, а вместе с тем – и в целесообразности приказов Зета.
Тени, смытые мощным всплеском бескомпромиссно-сильной воли, уверенной в своей непоколебимой вере, начали возвращаться. Теперь они уже не только жались по углам, но и переползали на стены и потолок...
Край стакана, наполненного виски «Звезда Аластамы», почти коснулся губ, и тут Пэтчетт неожиданно продолжил:
– Я не знаю, почему ты отдал приказ уничтожить Таллоу, но если эта мера была такой же непродуманной, как намерение ликвидировать верхушку ставки командования, то...
Он не закончил свою мысль, но и без этого были ясно – в таком случае три с половиной миллиона ни в чем неповинных душ лежат исключительно на совести того, кого еще до вчерашнего дня все восторженно почитали как героя и спасителя нации...
Треть стакана опустела за два нетерпеливо-судорожных глотка, и пятидесятипятимиллиметровый снаряд дешевого солдатского виски ударил в голову Коррела ослепительной вспышкой атомного взрыва...
Тени уже не просто сгустились в каком-то отдельном месте, а трансформировались в одну сплошную всепоглощающую тьму, из крупных пор которой начала сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее, по нарастающей, сочиться густая, тяжелая кровь...
– Налей мне, пожалуйста, еще, – неожиданно тихо попросил Коррел своего прежнего боевого товарища.
Гость воспринял эту просьбу как хороший знак, поэтому, щедро плеснув виски себе и хозяину, перешел непосредственно к тому вопросу, ради которого пришел:
– Мне нужно знать, кто стоит за всей этой...
Но окончить фразу не удалось.
Пэтчетт увидел, как Коррел залпом влил в себя содержимое стакана, а затем, буквально за какую-то долю секунды, лицо хозяина кабинета смертельно побледнело, как будто его владелец мгновенно потерял фатальное количество крови, а расширившиеся зрачки вперились во что-то, находившееся прямо за спиной Пэтчетта.
Человек, принимавший участие в двух крупномасштабных войнах и более чем в десятке мелких локальных конфликтов, считал, что повидал на своем веку достаточно ужасов, чтобы вообще перестать бояться чего бы то ни было. Но этот жуткий застывший взгляд, обращенный к кому-то или, скорее, к чему-то, находящемуся за его спиной, заставил Пэтчетта не только оборвать предложение на полуслове, но и вообще начисто забыть о цели своего визита.
– Уходи... – беззвучно прошептали бескровные губы уже даже не человека, а высохшей, пергаментной мумии. – Скорее...
Отстраненно-ясный взгляд Коррела видел, как сквозь нескончаемую пелену кровавого ливня к нему продирается невероятно огромная темная фигура, заполоняющая все окружающее пространство.
Маленький беззащитный Пэтчетт сидел на пути громадного исполина, и хотя генерал был уверен, что этот необъятный монстр пришел только за ним, но он точно так же знал – если старый друг не уйдет с дороги этой бездушно-необъятной тьмы, они погибнут вместе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
– Почему? – задал он свой первый вопрос.
Это простое и короткое «Почему?» вмещало в себя слишком много всего, но если, отбросив второстепенное, остановиться на главном, то суть вопроса сводилась к следующему: почему Коррел решился физически устранить верхушку генералитета своей собственной страны? Что подтолкнуло его к столь чудовищному решению – обратить оружие против своих же соратников?
Хозяин кабинета, по всей видимости, ждал этого вопроса.
– Мир стоит на самом краю пропасти, – негромко начал он. – А в подобный момент только решительные действия могут спасти человечество от уничтожения. Таллоу был погребен под остатками радиоактивных руин не для того, чтобы несколько человек, думающих и заботящихся только о собственной выгоде, смогли упрочить свою и без того практически неограниченную власть.
С каждым новым словом его голос – голос уверенного в собственной правоте человека – становился все громче и четче, а в интонациях, несмотря на воздействие алкоголя, все явственнее проявлялась железная воля героя, ставшего образцом для подражания чуть ли не целой нации.
Сгустившиеся тени по углам испуганно заметались, почувствовав свое полное бессилие перед этой незаурядной личностью, и, хотя светлее в кабинете не стало – он был освещен все той же единственной настольной лампой, – если присмотреться, можно было заметить, что клубившийся вокруг непроглядно-тяжелый мрак начал рваться на части, отекая по стенам грязными разводами краски, смытой порывом освежающе-чистого проливного дождя...
– Если бы вам удалось убить Чужого – единственную нить, способную привести нас к ответу на вопрос «Как спасти этот мир?», все было бы кончено уже сегодня; надежда умерла бы с последним вздохом того, кто владеет одной из тайн мироздания.
Воспользовавшись паузой, в течение которой Коррел наполнял свой опустевший стакан, Пэтчетт взял ответное слово.
– Высокопоставленный восточный информатор, снабжающий сведениями нашу разведку, сообщил, что ему стало известно из многократно проверенного и не вызывающего никаких подозрений источника: в наш мир вторгся посланец извне, обладающий уникальной технологией и не менее уникальными возможностями, с целью уничтожить данную реальность. Попытки взять Чужого живым так ни к чему и не привели. Опасная игра, затеянная одним из твердолобых аналитиков, наверняка считающего себя центром мироздания, вышла из-под контроля в тот самый момент, когда он потерял чуть ли не всех своих лучших людей, ни на йоту не приблизившись к решению проблемы.
Мы получили данную информацию слишком поздно, едва ли не в самый последний момент, когда машина с Чужим уже мчалась по городской автомагистрали, пытаясь оторваться от вертолета преследования. В данной ситуации оставался единственный выход – уничтожить посланца извне, чтобы не дать ему уйти и выполнить свою миссию. Но нам помешали, сбив вертолет, вылетевший с базы «Полинава», что, в конечном итоге, привело к потере объекта из поля зрения. И теперь уже никто и ничто не сможет помешать ему привести в исполнение свои замыслы.
Окончив эту речь, Пэтчетт замолчал, давая возможность собеседнику осмыслить вышесказанное. Он, разумеется, мог добавить, что убийца проник в комплекс как раз в тот момент, когда шла напряженная работа чуть ли не всех отделов и служб по отработке дальнейшего маршрута Чужого, но не стал этого делать. Подобные мелодраматические жесты были совершенно не в его духе. Пэтчетт предпочитал голые факты. А уж как их интерпретирует собеседник, зависело только от его интеллектуального уровня...
Чем дольше слушал Коррел высокого худощаво-подтянутого мужчину, удобно расположившегося в кресле напротив, тем все более и более терял уверенность в правоте своих действий, а вместе с тем – и в целесообразности приказов Зета.
Тени, смытые мощным всплеском бескомпромиссно-сильной воли, уверенной в своей непоколебимой вере, начали возвращаться. Теперь они уже не только жались по углам, но и переползали на стены и потолок...
Край стакана, наполненного виски «Звезда Аластамы», почти коснулся губ, и тут Пэтчетт неожиданно продолжил:
– Я не знаю, почему ты отдал приказ уничтожить Таллоу, но если эта мера была такой же непродуманной, как намерение ликвидировать верхушку ставки командования, то...
Он не закончил свою мысль, но и без этого были ясно – в таком случае три с половиной миллиона ни в чем неповинных душ лежат исключительно на совести того, кого еще до вчерашнего дня все восторженно почитали как героя и спасителя нации...
Треть стакана опустела за два нетерпеливо-судорожных глотка, и пятидесятипятимиллиметровый снаряд дешевого солдатского виски ударил в голову Коррела ослепительной вспышкой атомного взрыва...
Тени уже не просто сгустились в каком-то отдельном месте, а трансформировались в одну сплошную всепоглощающую тьму, из крупных пор которой начала сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее, по нарастающей, сочиться густая, тяжелая кровь...
– Налей мне, пожалуйста, еще, – неожиданно тихо попросил Коррел своего прежнего боевого товарища.
Гость воспринял эту просьбу как хороший знак, поэтому, щедро плеснув виски себе и хозяину, перешел непосредственно к тому вопросу, ради которого пришел:
– Мне нужно знать, кто стоит за всей этой...
Но окончить фразу не удалось.
Пэтчетт увидел, как Коррел залпом влил в себя содержимое стакана, а затем, буквально за какую-то долю секунды, лицо хозяина кабинета смертельно побледнело, как будто его владелец мгновенно потерял фатальное количество крови, а расширившиеся зрачки вперились во что-то, находившееся прямо за спиной Пэтчетта.
Человек, принимавший участие в двух крупномасштабных войнах и более чем в десятке мелких локальных конфликтов, считал, что повидал на своем веку достаточно ужасов, чтобы вообще перестать бояться чего бы то ни было. Но этот жуткий застывший взгляд, обращенный к кому-то или, скорее, к чему-то, находящемуся за его спиной, заставил Пэтчетта не только оборвать предложение на полуслове, но и вообще начисто забыть о цели своего визита.
– Уходи... – беззвучно прошептали бескровные губы уже даже не человека, а высохшей, пергаментной мумии. – Скорее...
Отстраненно-ясный взгляд Коррела видел, как сквозь нескончаемую пелену кровавого ливня к нему продирается невероятно огромная темная фигура, заполоняющая все окружающее пространство.
Маленький беззащитный Пэтчетт сидел на пути громадного исполина, и хотя генерал был уверен, что этот необъятный монстр пришел только за ним, но он точно так же знал – если старый друг не уйдет с дороги этой бездушно-необъятной тьмы, они погибнут вместе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77