Такие же проволочные волосы красовались на лобке статуи.
Поблизости стояло отвратительное сооружение: узкая цилиндрическая клетка, внутрь которой могла поместиться женщина. Из прутьев клетки торчали длинные острые шипы, обращенные внутрь. Любой (точнее, любая, ибо клетка явно предназначалась для женщин), кто оказывался внутри, вскоре сам себя насаживал на эти жуткие шипы. Я в молчаливом ужасе наблюдала, как Элизабет руководит действиями Дорки и еще одного слуги, стоявшего на стремянке. Он прикрепил к потолку металлическое колесико блока, через который перебросил веревку. Один конец веревки они привязали к верхним прутьям клетки. Потом слуга взялся за другой конец и проверил, насколько легко эта пыточная камера поднимается и опускается.
– Что это такое? – дрожащим голосом спросила я. Конечно же, я и так понимала предназначение страшной клетки. Однако мне нужно было услышать объяснение Элизабет.
Улыбающаяся Элизабет отвлеклась от дела и повернулась ко мне. Глаза ее сияли, как у ребенка, которому не терпится поиграть с хитроумной игрушкой.
– Добро пожаловать в нашу маленькую подземную тюрьму, дорогая Жужанна.
От ее угрюмости не осталось и следа. Казалось, Элизабет искренне обрадовалась моему появлению. Она притянула меня к себе и крепко поцеловала в губы.
Я замерла в оцепенении и никак не реагировала на ее ласки. Я всегда ненавидела «театр смерти» Влада и его гнусное обыкновение жестоко и изощренно мучить своих жертв. Разумеется, я и сама не была невинной овечкой. Я убивала других, чтобы жить, не особо сожалея о загубленных душах. Но у меня никогда не было склонности к истязаниям. Достаточно того, что мои жертвы навсегда расставались с жизнью. Едва став вампиршей, я поклялась себе: смерть они будут встречать только в радостном и блаженном состоянии.
По большей части так оно и было. Поэтому, увидев орудия пыток и лихорадочный блеск в глазах Элизабет, я испытала панический ужас. До сих пор я считала ее доброй и благородной женщиной, способной на сострадание к тем, чья кровь служила ей пищей. Неужели я вырвалась из рук Колосажателя лишь за тем, чтобы стать верной спутницей жестокой садистки?
В ответ на мою холодность Элизабет весело засмеялась и обняла меня за талию.
– Жужанна, глупенькая, не бойся этих игрушек! Они – не более чем инструменты. Средства для достижения цели.
Прижавшись губами к самому моему уху (чтобы не слышали слуги), она шепотом добавила:
– Дорогая моя, любимая моя Жужанна. Со временем ты все поймешь. Не торопись делать выводы, пока не увидишь сама...
– Я не желаю ничего видеть, – сердито молвила я и высвободилась из ее объятий.
Больше никто из нас не упоминал о «пыточном подвале». Не хочу даже думать об этих ужасах, тем более что стоит мне вспомнить о Железной Деве или клетке с шипами, как все очарование лондонской жизни пропадает. А мне так хорошо в этом городе. Я люблю Элизабет. Сегодня вечером мы замечательно поужинали в ресторане, где познакомились с людьми из высшего общества: баронетом, лордом и их женами. Нам подали устриц, веллингтоновскую говядину, сливочный бисквит и шампанское. Сказочное наслаждение!
Я пообещала себе, что не стану делать скоропалительных выводов относительно «игрушек» Элизабет, пока не увижу, для чего она их использует.
Трудно, конечно, вообразить, будто они могут служить каким-то добрым целям, но я все же должна доверять своей благодетельнице...
* * *
ДНЕВНИК ДОКТОРА СЬЮАРДА
21 июля
Побеседовав с Ван Хельсингом относительно своего пациента по фамилии Ренфилд, я согласился на сеанс гипноза, который профессор намеревается провести с этим «пожирателем живности». Почему-то личность и поведение Ренфилда заинтересовали профессора. Возможно, я делаю слишком смелое допущение, но мне кажется, что Ван Хельсинг усматривает какую-то связь между этим пациентом и... вампирами. Профессор находится здесь уже почти два месяца, но за все время лишь пару раз говорил со мной о своей «миссии», и то в весьма расплывчатых выражениях. Я до сих пор не могу убедить себя в том, что вампиры действительно существуют. Думаю, я по-настоящему поверю в это лишь в том случае, если получу неопровержимые доказательства.
Вчера я до позднего вечера раздумывал об этом несчастном «пожирателе живности» (или, если угодно, зоофаге) и никак не мог предположить, что мысли о нем будут иметь такие странные последствия. Отправившись спать, я моментально заснул и увидел необычайно яркий сон. Мне приснился Ренфилд, изрыгавший из себя окровавленных полупереваренных воробьев, кошек, крупных собак и даже... лошадь, которая выскочила из его глотки почти целехонькой. Вокруг него в воздухе плавало множество птичьих перьев, разрисованных кровью, причем узоры отличались необычайной прихотливостью, какую не встретишь в природе.
Неожиданно на Ренфилда упала чья-то громадная тень. Я сразу вспомнил о Тьме из своих предыдущих снов, о которых рассказывал профессору. Тьма окутала зоофага со всех сторон и поглотила. Сон поверг меня в неописуемый ужас. Он стал еще сильнее, когда я разгадал значение сна.
Тьма подобна Ренфилду, только вместо воробьев и бабочек она пожирает человеческие души. Тьма – пожирательница жизней. Она уничтожает людей: одного за другим, одного за другим. Ей не нужен Ренфилд. Она стремится поглотить Ван Хельсинга... и меня.
* * *
ДНЕВНИК АБРАХАМА ВАН ХЕЛЬСИНГА
24 июля
Дракула все ближе. Об этом говорит моя интуиция и кое-какие факты. Когда Джон рассказал мне про Ренфилда – своего пациента, который сравнительно недавно вдруг начал ловить и пожирать живьем насекомых и даже мелких птиц, – я сразу подумал, что дело здесь отнюдь не в обострении душевной болезни. Влад приближается, и Ренфилд попал под его влияние. Я попросил Джона позволить мне провести с его пациентом гипнотический сеанс. Джон согласился.
По моим предположениям, Влад должен был появиться в Лондоне еще две недели назад. Но пока что Герда никак это не подтвердила. Восторженным голосом Жужанны она говорит только о таинственной Элизабет – непонятной для меня особе, не являющейся ни смертной женщиной, ни вампиршей. Вопросы про Влада неизменно вызывают у нее недовольную усмешку:
– Фу! Чего о нем думать раньше времени? И так скоро уже появится...
Я нахожу этому лишь единственное объяснение: между Владом и Жужанной произошла размолвка, и они отправились в Англию каждый своим путем. Такой поворот событий существенно осложняет дело (мысль об этом на какое-то время привела меня в полнейшее смятение), поскольку Влад может отправиться в любой город Англии или вообще в другую страну.
Впрочем, нет, из слов Жужанны следует, что «скоро уже появится». Я твердо уверен: она в Лондоне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Поблизости стояло отвратительное сооружение: узкая цилиндрическая клетка, внутрь которой могла поместиться женщина. Из прутьев клетки торчали длинные острые шипы, обращенные внутрь. Любой (точнее, любая, ибо клетка явно предназначалась для женщин), кто оказывался внутри, вскоре сам себя насаживал на эти жуткие шипы. Я в молчаливом ужасе наблюдала, как Элизабет руководит действиями Дорки и еще одного слуги, стоявшего на стремянке. Он прикрепил к потолку металлическое колесико блока, через который перебросил веревку. Один конец веревки они привязали к верхним прутьям клетки. Потом слуга взялся за другой конец и проверил, насколько легко эта пыточная камера поднимается и опускается.
– Что это такое? – дрожащим голосом спросила я. Конечно же, я и так понимала предназначение страшной клетки. Однако мне нужно было услышать объяснение Элизабет.
Улыбающаяся Элизабет отвлеклась от дела и повернулась ко мне. Глаза ее сияли, как у ребенка, которому не терпится поиграть с хитроумной игрушкой.
– Добро пожаловать в нашу маленькую подземную тюрьму, дорогая Жужанна.
От ее угрюмости не осталось и следа. Казалось, Элизабет искренне обрадовалась моему появлению. Она притянула меня к себе и крепко поцеловала в губы.
Я замерла в оцепенении и никак не реагировала на ее ласки. Я всегда ненавидела «театр смерти» Влада и его гнусное обыкновение жестоко и изощренно мучить своих жертв. Разумеется, я и сама не была невинной овечкой. Я убивала других, чтобы жить, не особо сожалея о загубленных душах. Но у меня никогда не было склонности к истязаниям. Достаточно того, что мои жертвы навсегда расставались с жизнью. Едва став вампиршей, я поклялась себе: смерть они будут встречать только в радостном и блаженном состоянии.
По большей части так оно и было. Поэтому, увидев орудия пыток и лихорадочный блеск в глазах Элизабет, я испытала панический ужас. До сих пор я считала ее доброй и благородной женщиной, способной на сострадание к тем, чья кровь служила ей пищей. Неужели я вырвалась из рук Колосажателя лишь за тем, чтобы стать верной спутницей жестокой садистки?
В ответ на мою холодность Элизабет весело засмеялась и обняла меня за талию.
– Жужанна, глупенькая, не бойся этих игрушек! Они – не более чем инструменты. Средства для достижения цели.
Прижавшись губами к самому моему уху (чтобы не слышали слуги), она шепотом добавила:
– Дорогая моя, любимая моя Жужанна. Со временем ты все поймешь. Не торопись делать выводы, пока не увидишь сама...
– Я не желаю ничего видеть, – сердито молвила я и высвободилась из ее объятий.
Больше никто из нас не упоминал о «пыточном подвале». Не хочу даже думать об этих ужасах, тем более что стоит мне вспомнить о Железной Деве или клетке с шипами, как все очарование лондонской жизни пропадает. А мне так хорошо в этом городе. Я люблю Элизабет. Сегодня вечером мы замечательно поужинали в ресторане, где познакомились с людьми из высшего общества: баронетом, лордом и их женами. Нам подали устриц, веллингтоновскую говядину, сливочный бисквит и шампанское. Сказочное наслаждение!
Я пообещала себе, что не стану делать скоропалительных выводов относительно «игрушек» Элизабет, пока не увижу, для чего она их использует.
Трудно, конечно, вообразить, будто они могут служить каким-то добрым целям, но я все же должна доверять своей благодетельнице...
* * *
ДНЕВНИК ДОКТОРА СЬЮАРДА
21 июля
Побеседовав с Ван Хельсингом относительно своего пациента по фамилии Ренфилд, я согласился на сеанс гипноза, который профессор намеревается провести с этим «пожирателем живности». Почему-то личность и поведение Ренфилда заинтересовали профессора. Возможно, я делаю слишком смелое допущение, но мне кажется, что Ван Хельсинг усматривает какую-то связь между этим пациентом и... вампирами. Профессор находится здесь уже почти два месяца, но за все время лишь пару раз говорил со мной о своей «миссии», и то в весьма расплывчатых выражениях. Я до сих пор не могу убедить себя в том, что вампиры действительно существуют. Думаю, я по-настоящему поверю в это лишь в том случае, если получу неопровержимые доказательства.
Вчера я до позднего вечера раздумывал об этом несчастном «пожирателе живности» (или, если угодно, зоофаге) и никак не мог предположить, что мысли о нем будут иметь такие странные последствия. Отправившись спать, я моментально заснул и увидел необычайно яркий сон. Мне приснился Ренфилд, изрыгавший из себя окровавленных полупереваренных воробьев, кошек, крупных собак и даже... лошадь, которая выскочила из его глотки почти целехонькой. Вокруг него в воздухе плавало множество птичьих перьев, разрисованных кровью, причем узоры отличались необычайной прихотливостью, какую не встретишь в природе.
Неожиданно на Ренфилда упала чья-то громадная тень. Я сразу вспомнил о Тьме из своих предыдущих снов, о которых рассказывал профессору. Тьма окутала зоофага со всех сторон и поглотила. Сон поверг меня в неописуемый ужас. Он стал еще сильнее, когда я разгадал значение сна.
Тьма подобна Ренфилду, только вместо воробьев и бабочек она пожирает человеческие души. Тьма – пожирательница жизней. Она уничтожает людей: одного за другим, одного за другим. Ей не нужен Ренфилд. Она стремится поглотить Ван Хельсинга... и меня.
* * *
ДНЕВНИК АБРАХАМА ВАН ХЕЛЬСИНГА
24 июля
Дракула все ближе. Об этом говорит моя интуиция и кое-какие факты. Когда Джон рассказал мне про Ренфилда – своего пациента, который сравнительно недавно вдруг начал ловить и пожирать живьем насекомых и даже мелких птиц, – я сразу подумал, что дело здесь отнюдь не в обострении душевной болезни. Влад приближается, и Ренфилд попал под его влияние. Я попросил Джона позволить мне провести с его пациентом гипнотический сеанс. Джон согласился.
По моим предположениям, Влад должен был появиться в Лондоне еще две недели назад. Но пока что Герда никак это не подтвердила. Восторженным голосом Жужанны она говорит только о таинственной Элизабет – непонятной для меня особе, не являющейся ни смертной женщиной, ни вампиршей. Вопросы про Влада неизменно вызывают у нее недовольную усмешку:
– Фу! Чего о нем думать раньше времени? И так скоро уже появится...
Я нахожу этому лишь единственное объяснение: между Владом и Жужанной произошла размолвка, и они отправились в Англию каждый своим путем. Такой поворот событий существенно осложняет дело (мысль об этом на какое-то время привела меня в полнейшее смятение), поскольку Влад может отправиться в любой город Англии или вообще в другую страну.
Впрочем, нет, из слов Жужанны следует, что «скоро уже появится». Я твердо уверен: она в Лондоне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100