А вот вы...
— Я... зачем же я, по-вашему, сюда пришел? — спросил Уландер.
— Не знаю. Может, карманы хотели обшарить. Лыжники часто оставляют бумажники и цен...
— Я не вор, мистер Хейз, — перебил Уландер с достоинством. — Я здесь только ради того, чтобы позаботиться о вашем отоплении.
— Ну, тогда мы квиты, — отозвался Хейз. — Когда явится полиция, здесь многим, в том числе и вам, станет жарко.
Глава 7
Он нашел обоих техников в отдельной кабинке кафе-ресторана. Подъемники останавливали в половине пятого — местная администрация считала самыми опасными для лыжников вечерние часы, когда плохая видимость и физическая усталость ослабляют внимание. Техники оказались крепкими седоватыми мужчинами в толстых шерстяных свитерах, они сидели, одинаково обхватив толстыми пальцами кофейные чашки. Им часто приходилось подсаживать лыжников на кресла или снимать их оттуда, и они приучились работать вместе, понимая друг друга с полуслова. Даже речь их казалась плодом одного ума, хотя говорили два языка.
— Меня зовут Джейк, — представился один. — А это Обадия, а коротко — Оби.
— Да, только сам-то я не слишком коротенький, — вставил Обадия.
— Ум у него короткий, — сообщил Джейк и ухмыльнулся. Обадия тоже ухмыльнулся. — Так ты фараон, что ли?
— Да, — признался Хейз. Он показал им значок сразу, как только подошел. И тут же соврал, заявив, что помогает в расследовании, что его прислали из Айсолы, потому что какой-то неизвестный преступник собирается здесь совершить преступление — в общем, наплел с три короба, но Джейк и Обадия, кажется, поверили.
— И хочешь знать, что там за люди взбирались на кресла, так? Тедди тоже хотел.
— Тедди?
— Тедди Вэйт. Шериф.
— Ага. Ну да, — сказал Хейз. — Верно?
— Почему бы тебе у него не спросить? — поинтересовался Обадия.
— Да я спросил, — солгал Хейз. — Но иногда возникают новые факты. Тогда расспрашиваешь свидетелей лично, понимаете?
— Ну, мы-то ведь не свидетели, — сказал Джейк. — Знаешь же, что мы не видели, как ее убили.
— Но вы ее посадили на кресло, верно?
— Точно. Он подсадил.
— И кто-то сел вместе с ней, верно?
— Верно, — согласился Джейк.
— Кто? Так это все хотят узнать — кто, — хмыкнул Джейк.
— Вот что самое неприятное, — добавил Обадия.
— А вы не помните? — спросил Хейз.
— Помним, что падал снег, это мы точно помним.
— Мы еле кресла видели, так густо валил. — Очень трудно отличить лыжников друг от друга — при таком-то ветре и снегопаде, правда, Оби?
— Попросту говоря, невозможно, Джейк.
— Но Хельгу вы узнали, — бросил Хейз.
— Само собой. Но она с нами поздоровалась, понимаешь? Сказала: «Здравствуй, Джейк, здравствуй, Оби». И села в то кресло, что ближе к платформе, на внутреннее. А он — на другое...
— Он? — переспросил Хейз. — Значит, это был мужчина? На соседнее кресло сел мужчина?
— Гм, точно сказать не могу, — задумался Джейк. — Раньше женские лыжные костюмы отличались от мужских, но теперь-то уже не отличаются.
— Совсем не отличаются, — подтвердил Обадия.
— К примеру, догоняешь, догоняешь какую-нибудь девчонку в красных штанах, догнал — оказывается парень. Вот так-то...
— Значит, вы не можете сказать, мужчина ехал рядом с Хельгой или женщина, так?
— Точно так.
— Может — мужчина, может — женщина.
— Это лицо что-нибудь говорило?
— Ни словечка.
— Как он был одет?
— Так ведь мы не убедились, что это был он, — напомнил Джейк.
— Да, конечно. Я хотел сказать... лицо, занявшее кресло. Думаю, проще будет принять ему какой-нибудь пол.
— Что принять?
— Пол... допустим пока, что лицо это было мужчиной.
— Ага, — Джейк задумался. — Ладно, как скажете. Но, по-моему, так рассуждать не годится.
— Да ведь я не рассуждаю. Я только хочу упростить...
— В чем дело, все ясно, — прервал Джейк. — Конечно, так проще. Но все-таки не годится, право.
Хейз глубоко вздохнул.
— Э-э-э... как он был одет?
— В черное, — ответил Джейк.
— Черные брюки, черная куртка, — вставил Обадия.
— В шапке?
— Нет. В низко надвинутом капюшоне. И в черных очках.
— Рукавицы или перчатки? — спросил Хейз.
— Перчатки. Черные.
— Вы не заметили, была какая-нибудь эмблема на рукаве или нет?
— Какая эмблема?
— Переплетенные буквы П и Р, — объяснил Хейз.
— Как у лыжных тренеров? — спросил Джейк.
— Вот именно!
— Это носят на правой руке, — с некоторой досадой сообщил Обадия. — Я же говорил, что это лицо заняло внешнее кресло! Как мы могли видеть правый рукав, хоть бы там что-то и было?
Хейзу внезапно пришла в голову нелепая мысль. Он поколебался, прежде чем задать вопрос, но в конце концов подумал: «Черт с ним, почему бы не попробовать?»
— Это лицо, — спросил он, — не было... не носило костылей?
— Чего не носило? — изумился Джейк.
— Костылей. Ноги в гипсе не заметили?
— Какого черта... ничего не понимаю, — возмутился Джейк, — у него были лыжи с палками. Костыли, гипс! Боже мой! И без того поди попробуй вскарабкаться на этот чертов подъемник. Воображаю!..
— Ладно, — отступил Хейз. — Оставим эти подробности. Сказало ли это лицо что-нибудь Хельге?
— Ни слова.
— А она ему что-нибудь сказала?
— Насколько мы могли слышать, нет. Ветер выл, как бешеный.
— Но вы расслышали, когда она сказала: «Здравствуйте».
— Точно.
— Значит, если бы она сказала что-нибудь этому лицу, вы бы это услышали?
— Точно. Ничего мы не слышали.
— Вы утверждаете, что он держал палки. Не заметили в этих палках ничего необычного?
— По-моему, палки как палки были, — пожал плечами Джейк.
— На палках были розетки?
— Не заметил. А ты, Оби?
— Да кто же это мог заметить?
— В особом случае, — не сдавался Хейз. — Будь там что-нибудь неладное, сразу бы заметили!
— Я ничего неладного не видел, — заявил Обадия. — Я только подумал, что этому приятелю должно быть очень холодно.
— Почему?
— Потому что он низко надвинул капюшон и замотал почти все лицо шарфом.
— Каким шарфом? Вы ни о чем таком еще не говорили.
— Верно! На нем был красный шарф. Закрывал нос и губы до самых очков.
— Гм-м-м, — промычал Хейз, и все трое немного помолчали.
— Это ведь вы уронили палки, когда подымались? — спросил, наконец, Джейк.
— Да.
— Я вас запомнил.
— Если помните меня, то как же не запомнили Хельгиного соседа?
— Хотите сказать, мистер, что я его должен помнить?
— Я только спрашиваю.
— Ну как увижу человека в черных брюках, черной куртке с капюшоном, в темных очках и замотанного шарфом, так, может, и узнаю. Только вот мне кажется, что вряд ли он до сих пор в таком наряде расхаживает, а?
— Полагаю, что не расхаживает, — вздохнул Хейз.
— И я так полагаю, — отозвался Джейк. — Хоть я и не фараон.
Глава 8
На горы спускались сумерки.
Закат разлился по небу и обагрил снега. Вьюга начала стихать, облака таяли под лучами заходящего солнца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Я... зачем же я, по-вашему, сюда пришел? — спросил Уландер.
— Не знаю. Может, карманы хотели обшарить. Лыжники часто оставляют бумажники и цен...
— Я не вор, мистер Хейз, — перебил Уландер с достоинством. — Я здесь только ради того, чтобы позаботиться о вашем отоплении.
— Ну, тогда мы квиты, — отозвался Хейз. — Когда явится полиция, здесь многим, в том числе и вам, станет жарко.
Глава 7
Он нашел обоих техников в отдельной кабинке кафе-ресторана. Подъемники останавливали в половине пятого — местная администрация считала самыми опасными для лыжников вечерние часы, когда плохая видимость и физическая усталость ослабляют внимание. Техники оказались крепкими седоватыми мужчинами в толстых шерстяных свитерах, они сидели, одинаково обхватив толстыми пальцами кофейные чашки. Им часто приходилось подсаживать лыжников на кресла или снимать их оттуда, и они приучились работать вместе, понимая друг друга с полуслова. Даже речь их казалась плодом одного ума, хотя говорили два языка.
— Меня зовут Джейк, — представился один. — А это Обадия, а коротко — Оби.
— Да, только сам-то я не слишком коротенький, — вставил Обадия.
— Ум у него короткий, — сообщил Джейк и ухмыльнулся. Обадия тоже ухмыльнулся. — Так ты фараон, что ли?
— Да, — признался Хейз. Он показал им значок сразу, как только подошел. И тут же соврал, заявив, что помогает в расследовании, что его прислали из Айсолы, потому что какой-то неизвестный преступник собирается здесь совершить преступление — в общем, наплел с три короба, но Джейк и Обадия, кажется, поверили.
— И хочешь знать, что там за люди взбирались на кресла, так? Тедди тоже хотел.
— Тедди?
— Тедди Вэйт. Шериф.
— Ага. Ну да, — сказал Хейз. — Верно?
— Почему бы тебе у него не спросить? — поинтересовался Обадия.
— Да я спросил, — солгал Хейз. — Но иногда возникают новые факты. Тогда расспрашиваешь свидетелей лично, понимаете?
— Ну, мы-то ведь не свидетели, — сказал Джейк. — Знаешь же, что мы не видели, как ее убили.
— Но вы ее посадили на кресло, верно?
— Точно. Он подсадил.
— И кто-то сел вместе с ней, верно?
— Верно, — согласился Джейк.
— Кто? Так это все хотят узнать — кто, — хмыкнул Джейк.
— Вот что самое неприятное, — добавил Обадия.
— А вы не помните? — спросил Хейз.
— Помним, что падал снег, это мы точно помним.
— Мы еле кресла видели, так густо валил. — Очень трудно отличить лыжников друг от друга — при таком-то ветре и снегопаде, правда, Оби?
— Попросту говоря, невозможно, Джейк.
— Но Хельгу вы узнали, — бросил Хейз.
— Само собой. Но она с нами поздоровалась, понимаешь? Сказала: «Здравствуй, Джейк, здравствуй, Оби». И села в то кресло, что ближе к платформе, на внутреннее. А он — на другое...
— Он? — переспросил Хейз. — Значит, это был мужчина? На соседнее кресло сел мужчина?
— Гм, точно сказать не могу, — задумался Джейк. — Раньше женские лыжные костюмы отличались от мужских, но теперь-то уже не отличаются.
— Совсем не отличаются, — подтвердил Обадия.
— К примеру, догоняешь, догоняешь какую-нибудь девчонку в красных штанах, догнал — оказывается парень. Вот так-то...
— Значит, вы не можете сказать, мужчина ехал рядом с Хельгой или женщина, так?
— Точно так.
— Может — мужчина, может — женщина.
— Это лицо что-нибудь говорило?
— Ни словечка.
— Как он был одет?
— Так ведь мы не убедились, что это был он, — напомнил Джейк.
— Да, конечно. Я хотел сказать... лицо, занявшее кресло. Думаю, проще будет принять ему какой-нибудь пол.
— Что принять?
— Пол... допустим пока, что лицо это было мужчиной.
— Ага, — Джейк задумался. — Ладно, как скажете. Но, по-моему, так рассуждать не годится.
— Да ведь я не рассуждаю. Я только хочу упростить...
— В чем дело, все ясно, — прервал Джейк. — Конечно, так проще. Но все-таки не годится, право.
Хейз глубоко вздохнул.
— Э-э-э... как он был одет?
— В черное, — ответил Джейк.
— Черные брюки, черная куртка, — вставил Обадия.
— В шапке?
— Нет. В низко надвинутом капюшоне. И в черных очках.
— Рукавицы или перчатки? — спросил Хейз.
— Перчатки. Черные.
— Вы не заметили, была какая-нибудь эмблема на рукаве или нет?
— Какая эмблема?
— Переплетенные буквы П и Р, — объяснил Хейз.
— Как у лыжных тренеров? — спросил Джейк.
— Вот именно!
— Это носят на правой руке, — с некоторой досадой сообщил Обадия. — Я же говорил, что это лицо заняло внешнее кресло! Как мы могли видеть правый рукав, хоть бы там что-то и было?
Хейзу внезапно пришла в голову нелепая мысль. Он поколебался, прежде чем задать вопрос, но в конце концов подумал: «Черт с ним, почему бы не попробовать?»
— Это лицо, — спросил он, — не было... не носило костылей?
— Чего не носило? — изумился Джейк.
— Костылей. Ноги в гипсе не заметили?
— Какого черта... ничего не понимаю, — возмутился Джейк, — у него были лыжи с палками. Костыли, гипс! Боже мой! И без того поди попробуй вскарабкаться на этот чертов подъемник. Воображаю!..
— Ладно, — отступил Хейз. — Оставим эти подробности. Сказало ли это лицо что-нибудь Хельге?
— Ни слова.
— А она ему что-нибудь сказала?
— Насколько мы могли слышать, нет. Ветер выл, как бешеный.
— Но вы расслышали, когда она сказала: «Здравствуйте».
— Точно.
— Значит, если бы она сказала что-нибудь этому лицу, вы бы это услышали?
— Точно. Ничего мы не слышали.
— Вы утверждаете, что он держал палки. Не заметили в этих палках ничего необычного?
— По-моему, палки как палки были, — пожал плечами Джейк.
— На палках были розетки?
— Не заметил. А ты, Оби?
— Да кто же это мог заметить?
— В особом случае, — не сдавался Хейз. — Будь там что-нибудь неладное, сразу бы заметили!
— Я ничего неладного не видел, — заявил Обадия. — Я только подумал, что этому приятелю должно быть очень холодно.
— Почему?
— Потому что он низко надвинул капюшон и замотал почти все лицо шарфом.
— Каким шарфом? Вы ни о чем таком еще не говорили.
— Верно! На нем был красный шарф. Закрывал нос и губы до самых очков.
— Гм-м-м, — промычал Хейз, и все трое немного помолчали.
— Это ведь вы уронили палки, когда подымались? — спросил, наконец, Джейк.
— Да.
— Я вас запомнил.
— Если помните меня, то как же не запомнили Хельгиного соседа?
— Хотите сказать, мистер, что я его должен помнить?
— Я только спрашиваю.
— Ну как увижу человека в черных брюках, черной куртке с капюшоном, в темных очках и замотанного шарфом, так, может, и узнаю. Только вот мне кажется, что вряд ли он до сих пор в таком наряде расхаживает, а?
— Полагаю, что не расхаживает, — вздохнул Хейз.
— И я так полагаю, — отозвался Джейк. — Хоть я и не фараон.
Глава 8
На горы спускались сумерки.
Закат разлился по небу и обагрил снега. Вьюга начала стихать, облака таяли под лучами заходящего солнца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44