Его единственным доводом против было то, что ей в поездке придется нелегко, но и тут ее энергии в настаивании было куда больше, чем у него в сопротивлении. Не прошла и неделя, еще не все вызванные вассалы собрались, а она уже победила. На следующей неделе она опять одевалась под мальчика, но теперь не столь успешно. Пышная фигура Элизабет чутко откликалась на ее положение, и грудь в коричневой тунике торчала так, что издалека выдавала в ней женщину. Она вздохнула, сняла все это и надела самое скромное свое платье. Удовольствие погарцевать верхом не стоило риска показать перемены в своей фигуре тем, кто укажет на это отцу, который вовсе не глуп и знает что к чему.
Глава семнадцатая
Через некоторое время де Кальдо понял, что совершил грубую ошибку. Как загнанный в угол зверь, он рычал на своих врагов, не желая или не смея выпустить из когтей захваченную добычу. Ошибка состояла не в том, что он овладел замками Линкольна, а в том, что уверовал, будто город Линкольн ему подчинится, раз он указал горожанам способ выйти из-под владычества своего графа. Безо всякого зазрения совести богатые бюргеры дали ему от ворот поворот, сами составили хартию вольности и направили ее королю с выражением своей ему преданности. Расположенные вокруг города замки, которые по идее должны были упрочить владение де Кальдо, теперь оказались просто ни к чему. Во-первых, тот, кто владеет Линкольном, без труда поглотит все, что находится в поле зрения могучих каменных стен города. Речь, конечно, шла не о бюргерах, в военном отношении они никакой силы не представляли. Командовать городом-крепостью будет либо король, либо старый граф, и тот, и другой означали для де Кальдо конец. Во-вторых, если город откажется от него, он остается безо всяких средств. Ни гроша он теперь не получит ни с горожан, ни с крестьян: Линкольн оставлял им только гроши, и эти гроши он уже успел у них отобрать. Все деньги были в кошельках бюргеров и в сейфах Линкольна, надежно спрятанных в городе. Найти их до своего изгнания де Кальдо не сумел, он полагал, что они… придут к нему сами.
Правда, Линкольн тоже не имел доступа к своим Деньгам, а без них он не мог собрать необходимое войско, чтобы снова овладеть городом, но у него в отличие от дс Кальдо были другие источники. Хотя некоторые вассалы под разными предлогами не явились на вызов Линкольна, де Кальдо теперь видел, что время тоже играет на руку Линкольну. На помощь к нему придут его сыновья, его сводный брат Честер и этот, тут де Кальдо багровел от ярости, ненависти и страха, этот проклятый зять Честера — Херефорд.
Все его несчастья начались с Херефорда. У де Кальдо непроизвольно появлялся злобный оскал, когда он думал о том, что бы он сделал с этим Херефордом, только попадись он ему в руки. Расстояние и ярость сделали его храбрецом, и он забыл, какой паралич страха наводил на него ледяной взгляд тех голубых глаз. Он говорил себе, что Херефорд был простой марионеткой и ничего не значил бы без присутствия демонического Сторма, и верил в это, позабыв, как страшно ему было умирать. Вот в каком настроении он ожидал решения своей судьбы, зная наперед, что ему придется собрать своих людей и бежать. Убежав, он, может быть, найдет еще какого-нибудь неразборчивого военачальника, который по глупости или доверчивости решит взять его на службу. Понимая, что он может потерять все, он не мог заставить себя уйти с этой земли, которую уже стал считать своей по праву завоевателя, так велики были его тяга к владению землей и желание ее иметь. Земля — это власть, это безопасность и поставщик всего. Даже золото не шло в сравнение с землей, потому что, потраченное, оно пропадало, а земля оставалась навсегда, принося из года в год золото, пищу и новых людей. Свою землю он потерял из-за жадности к чужой земле и теперь по той же причине мог потерять жизнь. Он понимал это, но уйти не мог.
* * *
Элизабет справилась с тошнотой и ласково улыбнулась своему дядюшке.
— Не надо так серьезно относиться к словам отца, дядя Вильям. Вы же знаете его. Наблюдая вас с младенчества, он все еще считает вас маленьким. Он и со мной так же обращается, хотя я давно уже взрослая…
— Я просил его помочь мне, а не советовать, — сердился Линкольн.
Элизабет замахала рукой.
— Я знаю, все знаю, дядюшка. Со старшим братом ведь не поспоришь. Вы должны извинить его, он не желает вам зла. И простите мою улыбку, но то же самое происходит у моего мужа с его братом Вальтером. Стоит им сойтись вместе — тут же ссорятся; Роджер никак не хочет позволить Вальтеру делать свои ошибки и жить своей жизнью, никак не может отказаться от привычки поучать Вальтера и говорить ему, насколько было бы лучше, если бы тот следовал советам старшего брата. Не позволяйте нескольким резким словам лишить вас большой выгоды.
Рассерженный Линкольн открыл было рот, чтобы резко возразить, и медленно закрыл его. Он с растущим удивлением разглядывал скромно стоящую перед ним племянницу — руки сложены вместе, глаза опущены, на лице легкая бледность и очаровательная улыбка на губах. Ее поза не была бы странной для любой скромной и послушной женщины, но только не для Элизабет! Линкольн порылся в своей памяти, но ничего подобного ни в поведении Элизабет, ни в том, как она выглядела и что говорила, он не припомнил. Она, скорее, должна была бы давать свои неприятные советы, а не смягчать удары, нанесенные отцом! Значит, ей что-то было от него нужно. Но что? В нынешнем своем положении он был не в состоянии ей что-нибудь дать, да к тому же ни отец, ни Херефорд ни в чем и не нуждались. Пауза затягивалась, и Элизабет, взглянув на своего дядю, сразу все поняла. К последовавшему от него вопросу она успела хорошо подготовиться.
— Ну хорошо, моя дорогая племянница, не буду с тобой притворяться. Что тебе от меня надо?
— Вы не так меня поняли, дядюшка. Мне ничего не надо, кроме благополучия для вас, для моего отца и мужа. Меня жизнь хорошо проучила за неумное поведение и своеволие, и мне больше всего хочется, чтобы другие не делали подобных ошибок и не накликали на себя беду.
Сохранять такой тон Элизабет было непросто, она с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Теперь, если знаешь мужчин, сделать задуманное совсем нетрудно. А Элизабет знала. Достаточно посмотреть на Линкольна. Они, кроме Роджера, конечно, словно из воска: лепи из них что хочешь, думала она. От недовольства и обиды на брата у Линкольна не осталось и следа. Теперь все его существо заполнилось подозрением и желанием понять, чего она хочет, хотя от него она не хочет ровным счетом ничего, но этому-то он и не верит.
И все только потому, что она разговаривала с ним не в своей обычной манере; Линкольну теперь все в ней будет казаться подозрительным, и все свои силы он направит на то, чтобы раскрыть ее несуществующий замысел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Глава семнадцатая
Через некоторое время де Кальдо понял, что совершил грубую ошибку. Как загнанный в угол зверь, он рычал на своих врагов, не желая или не смея выпустить из когтей захваченную добычу. Ошибка состояла не в том, что он овладел замками Линкольна, а в том, что уверовал, будто город Линкольн ему подчинится, раз он указал горожанам способ выйти из-под владычества своего графа. Безо всякого зазрения совести богатые бюргеры дали ему от ворот поворот, сами составили хартию вольности и направили ее королю с выражением своей ему преданности. Расположенные вокруг города замки, которые по идее должны были упрочить владение де Кальдо, теперь оказались просто ни к чему. Во-первых, тот, кто владеет Линкольном, без труда поглотит все, что находится в поле зрения могучих каменных стен города. Речь, конечно, шла не о бюргерах, в военном отношении они никакой силы не представляли. Командовать городом-крепостью будет либо король, либо старый граф, и тот, и другой означали для де Кальдо конец. Во-вторых, если город откажется от него, он остается безо всяких средств. Ни гроша он теперь не получит ни с горожан, ни с крестьян: Линкольн оставлял им только гроши, и эти гроши он уже успел у них отобрать. Все деньги были в кошельках бюргеров и в сейфах Линкольна, надежно спрятанных в городе. Найти их до своего изгнания де Кальдо не сумел, он полагал, что они… придут к нему сами.
Правда, Линкольн тоже не имел доступа к своим Деньгам, а без них он не мог собрать необходимое войско, чтобы снова овладеть городом, но у него в отличие от дс Кальдо были другие источники. Хотя некоторые вассалы под разными предлогами не явились на вызов Линкольна, де Кальдо теперь видел, что время тоже играет на руку Линкольну. На помощь к нему придут его сыновья, его сводный брат Честер и этот, тут де Кальдо багровел от ярости, ненависти и страха, этот проклятый зять Честера — Херефорд.
Все его несчастья начались с Херефорда. У де Кальдо непроизвольно появлялся злобный оскал, когда он думал о том, что бы он сделал с этим Херефордом, только попадись он ему в руки. Расстояние и ярость сделали его храбрецом, и он забыл, какой паралич страха наводил на него ледяной взгляд тех голубых глаз. Он говорил себе, что Херефорд был простой марионеткой и ничего не значил бы без присутствия демонического Сторма, и верил в это, позабыв, как страшно ему было умирать. Вот в каком настроении он ожидал решения своей судьбы, зная наперед, что ему придется собрать своих людей и бежать. Убежав, он, может быть, найдет еще какого-нибудь неразборчивого военачальника, который по глупости или доверчивости решит взять его на службу. Понимая, что он может потерять все, он не мог заставить себя уйти с этой земли, которую уже стал считать своей по праву завоевателя, так велики были его тяга к владению землей и желание ее иметь. Земля — это власть, это безопасность и поставщик всего. Даже золото не шло в сравнение с землей, потому что, потраченное, оно пропадало, а земля оставалась навсегда, принося из года в год золото, пищу и новых людей. Свою землю он потерял из-за жадности к чужой земле и теперь по той же причине мог потерять жизнь. Он понимал это, но уйти не мог.
* * *
Элизабет справилась с тошнотой и ласково улыбнулась своему дядюшке.
— Не надо так серьезно относиться к словам отца, дядя Вильям. Вы же знаете его. Наблюдая вас с младенчества, он все еще считает вас маленьким. Он и со мной так же обращается, хотя я давно уже взрослая…
— Я просил его помочь мне, а не советовать, — сердился Линкольн.
Элизабет замахала рукой.
— Я знаю, все знаю, дядюшка. Со старшим братом ведь не поспоришь. Вы должны извинить его, он не желает вам зла. И простите мою улыбку, но то же самое происходит у моего мужа с его братом Вальтером. Стоит им сойтись вместе — тут же ссорятся; Роджер никак не хочет позволить Вальтеру делать свои ошибки и жить своей жизнью, никак не может отказаться от привычки поучать Вальтера и говорить ему, насколько было бы лучше, если бы тот следовал советам старшего брата. Не позволяйте нескольким резким словам лишить вас большой выгоды.
Рассерженный Линкольн открыл было рот, чтобы резко возразить, и медленно закрыл его. Он с растущим удивлением разглядывал скромно стоящую перед ним племянницу — руки сложены вместе, глаза опущены, на лице легкая бледность и очаровательная улыбка на губах. Ее поза не была бы странной для любой скромной и послушной женщины, но только не для Элизабет! Линкольн порылся в своей памяти, но ничего подобного ни в поведении Элизабет, ни в том, как она выглядела и что говорила, он не припомнил. Она, скорее, должна была бы давать свои неприятные советы, а не смягчать удары, нанесенные отцом! Значит, ей что-то было от него нужно. Но что? В нынешнем своем положении он был не в состоянии ей что-нибудь дать, да к тому же ни отец, ни Херефорд ни в чем и не нуждались. Пауза затягивалась, и Элизабет, взглянув на своего дядю, сразу все поняла. К последовавшему от него вопросу она успела хорошо подготовиться.
— Ну хорошо, моя дорогая племянница, не буду с тобой притворяться. Что тебе от меня надо?
— Вы не так меня поняли, дядюшка. Мне ничего не надо, кроме благополучия для вас, для моего отца и мужа. Меня жизнь хорошо проучила за неумное поведение и своеволие, и мне больше всего хочется, чтобы другие не делали подобных ошибок и не накликали на себя беду.
Сохранять такой тон Элизабет было непросто, она с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Теперь, если знаешь мужчин, сделать задуманное совсем нетрудно. А Элизабет знала. Достаточно посмотреть на Линкольна. Они, кроме Роджера, конечно, словно из воска: лепи из них что хочешь, думала она. От недовольства и обиды на брата у Линкольна не осталось и следа. Теперь все его существо заполнилось подозрением и желанием понять, чего она хочет, хотя от него она не хочет ровным счетом ничего, но этому-то он и не верит.
И все только потому, что она разговаривала с ним не в своей обычной манере; Линкольну теперь все в ней будет казаться подозрительным, и все свои силы он направит на то, чтобы раскрыть ее несуществующий замысел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110