* * *
В следующее мгновение они уже все втроем, вместе с гранатометами лежали на асфальте, удивленно моргая глазами, глядя на поднятую в воздух пыль, клубящуюся в свете фар, на людей в бронежилетах и на наведенные на них стволы автоматов.
Николет опустился на одно колено рядом с Зулу. Взяв в руки валявшийся тут же гранатомет, он взглянул на инструкции, а затем положил оружие на грудь «шестерке».
— Что, даже это прочитать не смог? Ты, тупой ублюдок — а мы-то все думали, чем вы тут таким занимаетесь. Вот видишь, сам виноват, — заключил Николет, — нечего было школу бросать.
* * *
Орделл назначил Луису встречу в баре на Бродвее, в Ривьера-Бич, где обычно собирались только негры, и теперь Луис то и дело беспокойно оглядывался по сторонам, сидя у стойки бара.
— Не волнуйся, — заметив это, сказал Орделл. — Ты со мной.
Орделл и сам казался взволнованным, сидел, как на иголках, много курил, и попивал ром из бокала: ему хотелось самолично проехать мимо склада, посмотреть, что там происходит, а затем, этим же вечером выехать в Исламораду, забрать оттуда Мистера Уолкера и посадить его на самолет до Фрипорта. И дело с концом. Это было бы тем более кстати, что ему далеко не помешало бы уехать из города этим вечером, и по возможности особенно не показываться здесь и на следующий день.
— Вот самое главное из того, о чем я тебе хотел рассказать: туда, где меряют шмотки, пойдет Мелани, — сказал он Луису.
— Это называется примерочная, — подсказал Луис и тут же добавил. — А я тем временем убежусь, что нигде поблизости нет соглядатаев.
— Правильно, — согласился Орделл. — Но только никуда не отлучайся. Если зазеваешься, то она обязательно смоется вместе с сумкой. Ты понял, о чем я говорю? Заберешь у неё сумку и тут же сматывайся, ничего и никого не жди. Если стерва станет возникать, двинь ей как следует по зубам. То есть ты в любом случае должен забрать у неё груз, усек? В противном случае Мелани свалит, и нам не достанется ни шиша. И мы потеряем все. А это целых пятьсот пятьдесят тысяч. Так-то.
Глава 22
В четверг, на обратном пути из Фрипорта в Вест Пальм, Джеки провела в туалете целых пятьдесят минут, заново перекладывая сумку. Сначала она положила сверток с пятьюстами тысячами, который тут же занял половину сумку. По краям она подоткнула нижнее белье и прикрыла деньги блузками и парой юбок, а затем все крепко-накрепко перевязала. Оставшиеся пятьдесят тысяч она положила в самую последнюю очередь, оставляя их на самом верху.
Когда она наконец снова вышла в салон, то один из пассажиров, парень, возвращавшийся домой из Фрипорта, где он проводил свободное время за игрой в рулетку, заявил ей:
— Я тут умираю от жажды, а вы проводите почти половину полета в сортире. Я этого так не оставлю, как только мы приземлимся, я подам на вас жалобу.
— Из-за того, что я не переношу высоты? — спросила Джеки.
— Тогда как вообще в таком случае вы можете работать стюардессой на самолете?
— Именно поэтому я и увольняюсь с работы.
— Но все равно я напишу жалобу.
— И на что пожалуетесь: на то, что меня мутит на высоте, — поинтересовалась Джеки, — или на то, что я назвала вас мудаком?
Он был как будто смущен.
— Вы мне этого не говорили.
— Разве? Ладно, тогда скажу. Вы мудак.
Это был её последний полет.
Рей Николет дожидался её на верхнем этаже автостоянки. Он взял у неё ручку тележки, сказав при этом:
— Вообще-то не дело, что мы встречаемся вот так.
— Так ты ведь сам сказал, что это последний раз.
— Да? И это действительно так, не правда ли? Мы могли бы встретиться ещё где-нибудь. Вот только дело до конца доведем. Как считаешь?
— Можно было бы. Если только я снова не окажусь в тюрьме.
— Ферон звонил в офис атторнея штата. И сегодня утром выездной сессией окружного суда дело в отношении тебя было прекращено.
Вот так — услышать такое, нежданно-негаданно, в полутемном гараже, среди рядов пустых автомобилей. Она остановилась. Николет прошел ещё несколько шагов вперед и тоже остановился, выжидающе оглядываясь назад.
— Ты хочешь сказать, что я свободна? — уточнила Джеки.
— Свободна как птица. Но я надеюсь, что ты все же доставишь товар по назначанию и тем самым завершишь начатую работу. Сколько тебе дали на этот раз?
— Как я и сказала, — ответила Джеки. — Пятьдесят тысяч. Он уверен, что ему понадобятся деньги для залога.
— На тот случай, если таковой будет установлен, — сказал Николет. Они остановились перед «Хондой» Джеки. Пока она открывала багажник, он добавил:
— Вчера вечером мы задержали товар, который должен был бы принести ему по самым грубым подсчетам ещё тысяч двести. И ещё мы без единого выстрела, практически голыми руками, взяли троих из его ребят.
Джеки подняла крышку багажника.
— Но ведь сам-то Орделл вам не попался.
— Пока. Но кто-нибудь один из троих его обязательно заложит. Или тот, другой, которого я показывал тебе в больнице, он морально уже готов к этому. — Николет положил тележку в багажник, и сел в машину, прихватив с собой сумку Джеки. Сумка с растегнутой «молнией» уже стояла у него на коленях, когда Джеки села за руль.
— Так это и есть пятьдесят тысяч, а? — спросил он, глядя на пачки стодолларовых банкнот, каждая из которых была перетянута посередине тонкой резинкой. — А с виду как будто их совсем и не так много.
— Мне сказали, что в каждой пачке ровно десять тысяч.
— А сама ты не пересчитывала?
— Я никогда не считала. В конце концов это не мои деньги.
— А вдруг он засунул сюда кокаин? Этого ты тоже не проверяла?
Она следила за тем, как Николет ощупал все пачки с деньгами, а также поискал в складках юбки.
— Мистер Уолкер обещал мне, что больше он никогда этого не сделает.
— А где же твои бигуди?
— Я их не брала.
Она глядела, как его рука переместилась в ту сторону сумки, где сбоку была засунута пара черных туфель с высокой шпилькой. Его пальцы коснулись лакированной кожа, а затем снова вернулись к верхнему свертку, выхватывая из него одну из пачек. Поднеся пухлую стопку банкнот близко к уху, он быстро зашуршал ими.
— Точно, десять тысяч.
Николет в очередной раз потер купюры между пальцами и протянул пачку Джеки.
— На них осела кокаиновая пыль. Чувствуешь? Наверное, если проверить все деньги во Флориде, то на доброй половине из них выявится то же самое.
Джеки потрясла пачкой. У неё в руке было десять тысяч долларов.
— Разве тебя не одолевает искушение? — улыбнувшись, поинтересовалась она.
Николет серьезно посмотрел на нее.
— В каком смысле? Ты имеешь в виду, не хочется ли мне положить одну из этих пачек себе в карман? Но в таком случае мне пришлось бы позволить тебе проделать то же самое, разве не так? Или же можно было забрать столько, сколько душе угодно, ведь никакого счета к ним не прилагается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83