– Давай договоримся: ровно через два дня я тебе все расскажу, и мы проверим, верна ли твоя гипотеза насчет Софьи.
Девушка недовольно кивнула, согласившись подождать двое суток. Я, скрепляя обещание, притянул к себе Майю и крепко поцеловал. Ее полупрозрачный халатик распахнулся, я обомлел от увиденного, и тут все началось вновь. Вновь мы безумно ласкали друг друга. Вновь жадно целовались. Вновь неистово занимались любовью.
Когда я снова проснулся, голова у меня совершенно прояснилась, сон и биостимуляторы сделали свое дело. Я был вновь бодр и готов действовать. Майя сидела в кресле. Она успела одеться и лишь ждала, когда я проснусь. Я счастливо улыбнулся и послал воздушный поцелуй. Майя не ответила мне и серьезно спросила:
– Леон, что это? – показывая на окровавленную рубаху.
Я стал лихорадочно соображать, что бы придумать.
– Да так, немного порезался.
– Немного порезался? Кому ты это говоришь? Это же огнестрельное ранение. И кровь свежая.
Я, не зная, что сказать, молчал.
– Пока ты спал, я внимательно осмотрела тебя и обнаружила следы от пулевого ранения, как раз в соответствии с этими дырками. Следы ранений, которым несколько лет.
И Майя ткнула в дыры в рубахе.
– Кровь свежая, а раны многолетней давности. Мистика.
– Нет никакой мистики. На мне все заживает, как на собаке.
– Как на собаке, говоришь? Ни на одной собаке такая рана не заживет за несколько часов, – возмутилась Майя. – Кто ты, Леон? Шпион ЦРУ? Джеймс Бонд? Универсальный солдат из одноименного фильма? Ты одной рукой расправляешься с лучшим бойцом области, другой бросаешь двухсоткилограммового вышибалу. Между делом играешь в шахматы, как гроссмейстер. Ты говоришь, как иностранец, но спроси я, из какой ты страны, ты наверняка не сможешь мне ответить. Или ты из Австралии?
Да, женщину не обманешь. Особенно близкую женщину. Женщины – это другие существа. У них интуиция заменяет разум.
– Да никакой я не австралиец. Это точно, – сдался я и совершенно серьезно, с трагическими нотками в голосе сделал признание: – Скажу всю правду. Как на духу. Как на исповеди. Я прибыл на Землю с далекой планеты Даран, что в десяти тысячах световых лет отсюда. Прибыл с единственной целью – добыть некий элемент «икс». И, как я тебе уже говорил, разыскать своих родителей.
Я воспользовался старым приемом в общении с людьми. Если хочешь, чтобы тебе не поверили, – скажи правду. И прием сработал.
Майя хохотала минут пять, откинувшись на спинку кресла. Наконец она, утирая от слез глаза, сказала: «Шут ты гороховый, Леон, а не посланец с далеких звезд. На вот, возьми папину рубашку. Твою можно смело выбрасывать». Поднявшись с кресла, добавила: «Я за машиной. Заскочу заодно в магазин. В холодильнике пусто. Вам, инопланетянам, может, и не нужно кушать, а мы, земляне, это дело очень любим». И пока я собирался достойно ответить, Майя скрылась в дверях.
Я глубоко вздохнул: «Пронесло. На этот раз пронесло. В следующий раз вывернуться будет сложнее. Но это будет в следующий раз».
А пока стоило заняться делом. Для начала гимнастика дио мне бы сейчас не помешала. Я не знаю ничего более бодрящего и дающего мне больший приток сил. К тому же надо быть всегда в форме.
Сделав несколько дыхательных упражнений, я стал выполнять комплекс дио. Необходимо как можно быстрее полностью восстановить силы. Интуиция подсказывала, что все мои приключения только начинаются и сил мне потребуется еще немало.
Она меня не подвела, моя интуиция. Меня подвело другое. Меня подвела исключительная сосредоточенность, отключение от всего мира во время проведения комплекса дио. Если бы не это, я, конечно, услышал бы, как кто-то открыл отмычкой наружную дверь. Наверняка почувствовал бы присутствие посторонних в квартире Но я это не почувствовал, не услышал. Во время гимнастики дйо я полностью отключаюсь от всего.
Я понял свою ошибку слишком поздно. Понял, когда увидел направленные в мою грудь стволы автоматов. Обычных, огнестрельных, системы Калашникова. Но и их было достаточно, чтобы сделать из меня решето.
Трое крепких ребят в черных масках и с «АКСами», нацеленными на меня, – вот что я увидел, когда вышел из прострации дио. Я сидел на полу в такой позе, из которой только сумасшедший мог бы попытаться атаковать. Только совершеннейший кретин. Но я попытался. Шанс есть всегда. Всегда стоит рискнуть.
Хотя, похоже, в этот раз шанс был не у меня. Едва я дернулся, рядом стоящий парень огрел меня прикладом. Перед глазами поплыли черные круги, и я погрузился в темноту.
Звон металла, плеск воды, громкие голоса – звуки доносились до меня, как из ущелья, когда я с трудом начал приходить в себя. Приходить в себя в очередной за последние несколько суток и, надо думать, не в последний раз.
– А ты его часом не пришил, Серега? Второе ведро льем, а он даже не шевельнется.
– Да ни хрена с ним не сделалось. Живучий, падла. Его, Колян говорит, покойничек Гафт из «Калашникова» прямо в сердце подстрелил с двадцати метров, считай в упор, так он только пыль стряхнул, встал и сделал из этого Гафта, упокой господи его душу, мокрое место. Из своего этого лазера сделал Гафта. Ты же Гафта хорошо знал.
В морской пехоте служил и так, боевой парень был, Был, пока его этот не, сделал. Как жахнет, говорит, из лазера огнем, -, и нету Гафта. И морская пехота, не цомргла. A у, этого даже следа, от пули не осталось. Хотя, может, и брешет все Колян. Он и приврет недорого возьмет. Но Гафта этот хрен пришил. Это точно.
– Кабы одного Гафта. А братьев Тарохиных как размазал? А водилу Трежилова Коржака как втер в «Тойоту»? Мне, как показали, что от них осталось, дурно стало. Я ведь с Мишком Тарохиным, со старшим-то, корешился. Корешами были не разлей вода, а этот козел только кляксу от него оставил. Вместе с бетономешалкой сплавил. Родичам сейчас и хоронить неизвестно что. То ли Мишка, то ли бетономешалка.
– Да. Хороший у него лазер. В «Звездных войнах» по видику видел такой. Бластер называется.
– А где он его взял? Вроде как еще не научились такие делать.
– Много ты знаешь. Турок! Сейчас такое научились делать, только держись. Только мы ни хрена не знаем.
– Слышь, Халявный, а ты бы от такого лазера не отказался?
– Ну ты, Турок, даешь. Кто бы отказался? Да еще задаром. На халяву и уксус сладкий. Тем более такая штучка. Хлоп – и нет человека. Нет трупа и следов никаких. А сам знаешь, нет тела – нет дела. Незаменимая штука этот бластер.
– Слышь, Серега. Мне Витек Тукмарев говорил, он видел сумку этого урода. Там в этой сумочке добра такого, как бластер, навалом.
– Ты следи за базаром-то. Турок. Поменьше языком махай. Бугор че сказал? Про это ни слова. Понял?
– Понял. Понял. Как не понять. С понятиями ведь. Молчу, как Герасим.
На несколько секунд воцарилась тишина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Девушка недовольно кивнула, согласившись подождать двое суток. Я, скрепляя обещание, притянул к себе Майю и крепко поцеловал. Ее полупрозрачный халатик распахнулся, я обомлел от увиденного, и тут все началось вновь. Вновь мы безумно ласкали друг друга. Вновь жадно целовались. Вновь неистово занимались любовью.
Когда я снова проснулся, голова у меня совершенно прояснилась, сон и биостимуляторы сделали свое дело. Я был вновь бодр и готов действовать. Майя сидела в кресле. Она успела одеться и лишь ждала, когда я проснусь. Я счастливо улыбнулся и послал воздушный поцелуй. Майя не ответила мне и серьезно спросила:
– Леон, что это? – показывая на окровавленную рубаху.
Я стал лихорадочно соображать, что бы придумать.
– Да так, немного порезался.
– Немного порезался? Кому ты это говоришь? Это же огнестрельное ранение. И кровь свежая.
Я, не зная, что сказать, молчал.
– Пока ты спал, я внимательно осмотрела тебя и обнаружила следы от пулевого ранения, как раз в соответствии с этими дырками. Следы ранений, которым несколько лет.
И Майя ткнула в дыры в рубахе.
– Кровь свежая, а раны многолетней давности. Мистика.
– Нет никакой мистики. На мне все заживает, как на собаке.
– Как на собаке, говоришь? Ни на одной собаке такая рана не заживет за несколько часов, – возмутилась Майя. – Кто ты, Леон? Шпион ЦРУ? Джеймс Бонд? Универсальный солдат из одноименного фильма? Ты одной рукой расправляешься с лучшим бойцом области, другой бросаешь двухсоткилограммового вышибалу. Между делом играешь в шахматы, как гроссмейстер. Ты говоришь, как иностранец, но спроси я, из какой ты страны, ты наверняка не сможешь мне ответить. Или ты из Австралии?
Да, женщину не обманешь. Особенно близкую женщину. Женщины – это другие существа. У них интуиция заменяет разум.
– Да никакой я не австралиец. Это точно, – сдался я и совершенно серьезно, с трагическими нотками в голосе сделал признание: – Скажу всю правду. Как на духу. Как на исповеди. Я прибыл на Землю с далекой планеты Даран, что в десяти тысячах световых лет отсюда. Прибыл с единственной целью – добыть некий элемент «икс». И, как я тебе уже говорил, разыскать своих родителей.
Я воспользовался старым приемом в общении с людьми. Если хочешь, чтобы тебе не поверили, – скажи правду. И прием сработал.
Майя хохотала минут пять, откинувшись на спинку кресла. Наконец она, утирая от слез глаза, сказала: «Шут ты гороховый, Леон, а не посланец с далеких звезд. На вот, возьми папину рубашку. Твою можно смело выбрасывать». Поднявшись с кресла, добавила: «Я за машиной. Заскочу заодно в магазин. В холодильнике пусто. Вам, инопланетянам, может, и не нужно кушать, а мы, земляне, это дело очень любим». И пока я собирался достойно ответить, Майя скрылась в дверях.
Я глубоко вздохнул: «Пронесло. На этот раз пронесло. В следующий раз вывернуться будет сложнее. Но это будет в следующий раз».
А пока стоило заняться делом. Для начала гимнастика дио мне бы сейчас не помешала. Я не знаю ничего более бодрящего и дающего мне больший приток сил. К тому же надо быть всегда в форме.
Сделав несколько дыхательных упражнений, я стал выполнять комплекс дио. Необходимо как можно быстрее полностью восстановить силы. Интуиция подсказывала, что все мои приключения только начинаются и сил мне потребуется еще немало.
Она меня не подвела, моя интуиция. Меня подвело другое. Меня подвела исключительная сосредоточенность, отключение от всего мира во время проведения комплекса дио. Если бы не это, я, конечно, услышал бы, как кто-то открыл отмычкой наружную дверь. Наверняка почувствовал бы присутствие посторонних в квартире Но я это не почувствовал, не услышал. Во время гимнастики дйо я полностью отключаюсь от всего.
Я понял свою ошибку слишком поздно. Понял, когда увидел направленные в мою грудь стволы автоматов. Обычных, огнестрельных, системы Калашникова. Но и их было достаточно, чтобы сделать из меня решето.
Трое крепких ребят в черных масках и с «АКСами», нацеленными на меня, – вот что я увидел, когда вышел из прострации дио. Я сидел на полу в такой позе, из которой только сумасшедший мог бы попытаться атаковать. Только совершеннейший кретин. Но я попытался. Шанс есть всегда. Всегда стоит рискнуть.
Хотя, похоже, в этот раз шанс был не у меня. Едва я дернулся, рядом стоящий парень огрел меня прикладом. Перед глазами поплыли черные круги, и я погрузился в темноту.
Звон металла, плеск воды, громкие голоса – звуки доносились до меня, как из ущелья, когда я с трудом начал приходить в себя. Приходить в себя в очередной за последние несколько суток и, надо думать, не в последний раз.
– А ты его часом не пришил, Серега? Второе ведро льем, а он даже не шевельнется.
– Да ни хрена с ним не сделалось. Живучий, падла. Его, Колян говорит, покойничек Гафт из «Калашникова» прямо в сердце подстрелил с двадцати метров, считай в упор, так он только пыль стряхнул, встал и сделал из этого Гафта, упокой господи его душу, мокрое место. Из своего этого лазера сделал Гафта. Ты же Гафта хорошо знал.
В морской пехоте служил и так, боевой парень был, Был, пока его этот не, сделал. Как жахнет, говорит, из лазера огнем, -, и нету Гафта. И морская пехота, не цомргла. A у, этого даже следа, от пули не осталось. Хотя, может, и брешет все Колян. Он и приврет недорого возьмет. Но Гафта этот хрен пришил. Это точно.
– Кабы одного Гафта. А братьев Тарохиных как размазал? А водилу Трежилова Коржака как втер в «Тойоту»? Мне, как показали, что от них осталось, дурно стало. Я ведь с Мишком Тарохиным, со старшим-то, корешился. Корешами были не разлей вода, а этот козел только кляксу от него оставил. Вместе с бетономешалкой сплавил. Родичам сейчас и хоронить неизвестно что. То ли Мишка, то ли бетономешалка.
– Да. Хороший у него лазер. В «Звездных войнах» по видику видел такой. Бластер называется.
– А где он его взял? Вроде как еще не научились такие делать.
– Много ты знаешь. Турок! Сейчас такое научились делать, только держись. Только мы ни хрена не знаем.
– Слышь, Халявный, а ты бы от такого лазера не отказался?
– Ну ты, Турок, даешь. Кто бы отказался? Да еще задаром. На халяву и уксус сладкий. Тем более такая штучка. Хлоп – и нет человека. Нет трупа и следов никаких. А сам знаешь, нет тела – нет дела. Незаменимая штука этот бластер.
– Слышь, Серега. Мне Витек Тукмарев говорил, он видел сумку этого урода. Там в этой сумочке добра такого, как бластер, навалом.
– Ты следи за базаром-то. Турок. Поменьше языком махай. Бугор че сказал? Про это ни слова. Понял?
– Понял. Понял. Как не понять. С понятиями ведь. Молчу, как Герасим.
На несколько секунд воцарилась тишина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93