Она стояла спиной к стене, схватившись за край полки с чайниками, и не сразу заметила, что его голос стал таким же холодным, как выражение его лица.
– Что, если я скажу вам, что не верю, будто вы находитесь в законном браке с моим братом?
– Скажу, что вы сошли с ума, – фыркнула она. – Или вы великолепный лжец, который старается обворожить меня точно так же, как Эдмунд.
У Сэмсона задергалась щека.
– Так вы думаете, что я поцеловал вас поэтому? Чтобы вы в меня влюбились? – Он саркастически улыбнулся. – Поверьте мне, дорогая, что мне не нужно лгать, чтобы привлечь внимание женщины.
Поскольку это утверждение было резонным, она не знала, что ответить, но все же спросила:
– Тогда зачем вы это сделали?
– Скажите мне, дорогая прелестная леди Оливия, Эдмунд хотя бы раз занимался с вами любовью?
Он неумолимо надвигался на нее и уже смотрел сверху вниз, и его глаза, в которых отражался свет лампы, были похожи на блестящие мраморные шарики.
– Так занимался? Я не имею в виду, делал ли он это с помощью слов или лести, а как муж занимается любовью с женой, физически, в брачной постели?
Она задохнулась оттого, что он был так близко, оттого, что почувствовала, какой от него исходит жар.
– Наши с Эдмундом интимные отношения не имеют никакого отношения к нашему разговору.
Это его не остановило.
– Вы начали разговор с вопроса о нашем поцелуе, – хрипло прошептал он, – и выразили мне недоверие. А может быть, это я не должен доверять вам. Ответьте мне, но только честно.
Он еще не дотронулся до нее, но если он подойдет ближе... От одной этой мысли Оливия почувствовала, что ее колени стали ватными.
– Я иду спать.
– Сначала ответьте.
– Нет.
Его брови чуть приподнялись.
– Эдмунд не занимался с вами любовью, как полагалось мужу?
Ее глаза снова наполнились слезами, но на этот раз от чувства обиды и разочарования.
– Вы отвратительны.
– Меня называли и похуже. Так занимался Эдмунд с вами любовью? – Почему он не перестает спрашивать ее об этом?
– Он мой муж. – Она сжала кулаки, чувствуя, что закипает. – Как вы думаете?
Он немного отступил, ровно настолько, чтобы оглядеть ее. И сделал это с такой явной наглостью, что она почувствовала себя голой.
– Я думаю, что любая женщина, которая выглядит, как вы, и целуется так, как вы, скучает по тому, чего она не получила от мужа.
Ярость охватила ее, и она размахнулась, чтобы дать ему пощечину, но он отреагировал так же быстро и схватил ее за запястье.
– Он... занимался... с вами любовью, Ливи? – с расстановкой спросил он.
По ее щеке прокатилась слеза, но она отказывалась сдаваться и поддаваться еще большей слабости. Она прошептала сквозь стиснутые зубы:
– Нет.
Это признание, видимо, его ошеломило. Он глубоко вдохнул и, не отпуская ее руку, отступил на полшага. Она следила за выражением его лица: безжалостная решимость сменилась странным неверием. Потом он с шумом выдохнул, так что она ощутила его дыхание на своей щеке.
– Он бросил меня в первую брачную ночь. – У нее сорвался голос при воспоминании о той ночи. – Он поцеловал меня, так, как это сделали вы, а потом унизил – точно так же, как вы это делаете сейчас. – Вздернув подбородок, она сказала вызывающе: – Вы такой же, как он.
Как она и ожидала, его сочувствие к ней моментально превратилось в ярость. Но вместо того, чтобы отпустить ее руку, он положил свободную руку ей на грудь ниже горла, и не успела она глазом моргнуть, как он толкнул ее стене.
– Я не Эдмунд, Оливия, и вы прекрасно это знаете, – зарычал он угрожающим тоном. – Я никогда бы не разорил вас. Моя честь не позволила бы мне сделать это.
Что-то в ее груди растаяло – то ли от прямоты, с какой он произнес эти слова, то ли от мольбы, промелькнувшей в его глазах. Она начала дрожать, и слезы ручьем полились из ее глаз.
– Я знаю... – сквозь слезы прошептала она.
Ее признание немного охладило его ярость. А потом эта ярость и вовсе превратилась в неукротимое, неприкрытое желание. Он набросился на нее и впился в нее губами, заглушив вырвавшийся из ее груди стон.
Он целовал ее с еле сдерживаемым желанием, его язык обжигал, умоляя о взаимности. Всем своим телом он пригвоздил ее к стене, так что она чувствовала каждый его мускул, всю его невероятную силу.
Он снова зарычал, и этот звук – звук желания – воспламенил ее так, как никогда еще с ней не бывало.
Она начала целовать его в ответ – жадно, бездумно, забыв обо всем, кроме своего желания, которое было таким же сильным, как у него. Она было положила руку ему на плечо, но он вдруг со свирепостью, которую она не поняла и не ожидала, схватил за запястья обе ее руки, поднял их у нее над головой и прижал к стене, не переставая целовать. Такого мучительного наслаждения она еще никогда не испытывала.
Он опустил одну руку, и она почувствовала, что он пытается развязать пояс халата. Она вознамерилась запротестовать, но он не остановился, а его поцелуи стали еще более глубокими и настойчивыми, разжигая ее страсть.
Оливия почувствовала, как все ее нервы словно воспламенились, как по телу пробежала дрожь. А когда он накрыл ладонью грудь под тонкой батистовой сорочкой, она поняла, что больше не может сопротивляться.
Он почувствовал ее слабость и, еще крепче прижав к стене ее запястья, просунул колено ей между ног, чтобы поддержать ее. Потом он стал водить большим пальцем по соску, и она, не в силах сдерживать свое вожделение, начала громко и протяжно стонать.
Наконец он оторвался от ее губ, и она, хватая ртом воздух, закрыла глаза и откинула голову к стене. Но он продолжал целовать ее щеки, подбородок и горло, одновременно лаская одну за другой ее груди.
Его дыхание было таким же жарким и прерывистым, как у нее. Она чувствовала его у себя на шее, щеках и ушах. Он нежно покусывал ей мочку уха, а она инстинктивно стала тереться о его бедро, невольно провоцируя его этим движением.
– Господи, Ливи, – приглушенным голосом простонал он, – разреши мне дать тебе то, что ты хочешь... Разреши...
Она дернулась и снова застонала, словно умоляя о том, чтобы эта сладкая мука продолжалась. Его губы снова жадно впились ей в рот. Он опустил руку и стал тянуть вверх ночную сорочку, пока не обнажились ее ноги. Тогда он пальцем начал медленно чертить по ее бедру линию, пока не достиг цели своего желания, места ее тайного наслаждения.
Неожиданно Оливия испугалась, но желание было сильнее нее. Когда она ощутила его пальцы в треугольнике волос, она устыдилась, но всего на секунду, потому что пальцы уже проскользнули внутрь ее между нежными складками и начали медленно и нежно гладить.
– Почувствуй меня, – срывающимся шепотом сказал он. – Это то, что тебе нужно.
Но движения его пальцев вызывали у нее такие восхитительные ощущения, что она ничего не слышала, кроме громкого биения своего сердца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63