Она знала, что у предыдущего владельца Рейвенкрофта лорда Гленрейвена был только один сын, и он вместе с матерью и двумя сестрами уехал из поместья вскоре после того, как Эмануэль прибрал его к рукам.
«И после того как я предложил ей и ее отпрыскам жить здесь как угодно долго, она сбежала отсюда, как воровка, ночью. Но на самом деле она и была воровкой, не так ли? Она ведь прихватила с собой кое-что, что по праву принадлежало мне».
Клавдия с дрожью вспоминала эти слова Эмануэля, произнесенные со злобным негодованием.
Из того, что ей было известно, Клавдия заключила, что красавица леди Гленрейвен вынуждена была покинуть дом, поскольку, предложив ей приют, Эмануэль хотел заставить ее разделить с ним и постель. То, что касалось вещей, которые она взяла и список которых он хранил до самой смерти, то это была лишь одежда и еще какие-то мелочи.
Клавдия вернулась к портрету и пристально вглядывалась в серые глаза, которые, казалось, тоже рассматривают ее. Эти глаза были холодными, как Северное море, и казалось, что они таили в себе невысказанную угрозу.
Неужели незнакомец действительно был лордом Гленрейвеном? Задумавшись, она бродила по комнате. Сначала она хотела ворваться к нему в комнату, наброситься на него с обвинениями и выгнать из дома. Но, подумав немного, она решила не делать этого. У нее не было доказательств того, что черноволосый незнакомец, который вчера пытался напоить ее, в действительности был лорд Гленрейвен. А даже если эти доказательства и имелись, не лучше ли было держать его поблизости и наблюдать за ним. Она должна выяснить, зачем он приехал в поместье инкогнито.
Клавдия в задумчивости кусала губы. Да, все это действительно было странно: зачем он приехал под чужим именем? Если он просто хотел посетить свой родной дом, почему не постучать у ворот и не попросить позволить ему войти. Нет, у него были какие-то другие мотивы. И единственное, что пришло ей в голову, это то, что он хочет отнять у нее Рейвенкрофт.
Ее пальцы сами сжались в кулаки. Она не отдаст поместье! Оно по праву принадлежит ей. У нее были все необходимые документы, и закон был на ее стороне. Она одолеет его, какие бы ни были у него притязания.
Она вздрогнула. Но действительно ли Рейвенкрофт принадлежал ей по праву? Она вспомнила, что говорил Эмануэль… Эти слова были произнесены, когда он был абсолютно пьян, и он готов был проглотить их тут же, но… Она резко поднялась на ноги. Нет, она не должна об этом думать. Она должна была любым способом сохранить Рейвенкрофт за собой. Господи, ей больше некуда идти! Она не могла вернуться к своим родителям, потому что ее заставили бы еще раз вступить в брак, столь же отвратительный, как и предыдущий. Ее неудачник отец наверняка сделал бы это еще раз, в то время как мать напрасно причитала бы и рвала на себе волосы.
Тем более она не могла жить с Розой и ее мужем. У Томаса в отношении нее были свои планы, совсем ее не устраивающие.
Нет, Эмануэль завещал Рейвенкрофт ей. Это единственное, что он сделал, чтобы позаботиться о ее благосостоянии. Она остановилась, и на ее лице появилась холодная усмешка. Если лорд Гленрейвен хочет забрать Рейвенкрофт, ему придется всерьез сражаться за него! И в этом сражении ему не победить. Шелестящий звук ее юбок был как призыв к сражению. Она повернулась, чтобы выйти из комнаты, и в последний раз взглянула на портрет лорда Гленрейвена. Улыбаясь и спокойно глядя в холодные голубые глаза, она салютовала ему легким движением руки.
Она спустилась вниз по лестнице и побежала из дома к конюшням. Дженни и жеребенок все еще находились в загоне, где происходили роды, и Клавдия с восторгом наблюдала за матерью и сыном.
– Неплохо смотрятся, не так ли?
Она обернулась и увидела Джону и Джема, входящих в конюшню. Джем был в рабочей одежде и сапогах. В руках у него были вилы.
– Я подумал, что дворецкий на полный день вам не нужен, – сказал он, заметив, что она удивленно подняла брови. – И я решил, что по утрам буду работать здесь, если вы, конечно, не возражаете, мадам, – добавил он уважительно, дотронувшись пальцем до козырька своей потрепанной кепки. В его голосе не было и намека на интимность.
Клавдия холодно кивнула.
– Да, я думаю, это хорошая идея. По утрам мы редко кого-либо принимаем. Вообще-то, – добавила она, – у нас в любое время дня редко бывают гости. К тому же, – она заставила себя говорить спокойно и вежливо, хотя не испытывала этих чувств, – я бы хотела, чтобы вы, Дженуари, больше времени проводили в конюшне. По-моему, здесь вы принесете больше пользы.
Ей показалось или она действительно заметила разочарование, мелькнувшее в его глазах?
– Конечно, мадам. Хотите ли вы, чтобы я прислуживал за обедом?
– Безусловно. – На самом деле она совсем этого не хотела, но решила, что иногда он все-таки должен заходить в дом. И потом, тетя Августа захочет, чтобы было именно так. – К тому же, – продолжила она, – через несколько дней приедет моя сестра с мужем, и вы все время будете работать в доме.
– Слушаюсь, мадам, – ответил Джем, поклонившись, и повернулся, чтобы заняться работой.
«Ого!» – сказал он про себя и обменялся взглядом с Джоной. Сегодня утром вдова превратилась в настоящую хозяйку. Все ее расположение за ночь испарилось. Он вздохнул. Итак, снова работа конюха. На самом деле, если бы не его желание продолжить поиск книги, он не возражал бы против этого занятия. Ему даже нравилась эта не слишком интеллектуальная, но требующая больших физических затрат работа. Ему казалось, что это так затишье перед бурей. Ведь скоро весь его ум и сердце будут посвящены совсем другому. Очень удачно получилось, заключил он, что его поселили в главном здании. Это позволит ему продолжить поиски по ночам.
Он наблюдал, как вдова разговаривала с Джоной, и его опять поразила ее удивительная красота, которую она несла так же естественно, как носила платье. Она была вдовой, а в прошлом замужней женщиной, и все же в ее облике было что-то девичье, как будто ее душу не затронули сексуальные прихоти ее покойного мужа, которые она должна была исполнять.
Она закончила свой разговор с Джоной и, кивнув им обоим, направилась к дому. Он наблюдал, как покачиваются ее бедра, и у него пересохло в горле. Ну нет, кажется, она все-таки была не совсем девочкой.
Вернувшись в дом, Клавдия стала рассеянно заниматься текущими делами. Потом она сидела в бельевой комнате вместе с тетей Августой и составляла опись белья. Она была так погружена в свои размышления, что вздрогнула, когда мисс Мелкшам сказала скрипучим голосом:
– Сто тридцать семь наволочек? И все нуждаются в починке?
– Что? – переспросила Клавдия рассеянно. – Да… нет… тридцать семь наволочек, и шесть нуждаются в починке. – Покраснев, она положила дырявые наволочки в кучу белья, предназначавшуюся для починки, и взяла список из негнущихся пальцев тети.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60