Все, все было напрасно… Ильт поддержал меня за плечи. Наверное, со стороны это выглядело как объятие.
– Замечательно, – прокомментировал Аригайрт, – я с интересом и любопытством наблюдал за вашим продвижением. Но вы наносите определенный ущерб, поэтому я счел за лучшее вас изолировать.
– Давай сядем, – шепнула я Ильту. Мы опустились на землю. Голос Аригайрта пробирал до внутренностей, вибрировал, уничтожая последнюю гордость, последнее желание сопротивляться…
– Признаться, у меня не было желания общаться с вами. Видите ли, я хочу видеть вокруг себя счастливых и довольных людей. Все мои подданные счастливы, каждый по-своему, разумеется… Я люблю людей и хочу дать им все лучшее. Я предлагал вам особый образ жизни, я даже мечтал удовлетворить все ваши желания… так, как я это делаю для особенно любимых мною людей. Вы отказались от этого, и я понял, что вам доступен лишь простой, низший уровень счастья – маленькие хижины, освежающий физический труд, простая похлебка и мир наслаждений, даруемый особыми препаратами, которые вы могли бы получать в изобилии. Я дал вам все это. Однако вы снова отказались, и, признаюсь, доставили мне немало волнующих и приятных минут, когда я наблюдал за вашими действиями… Но теперь вы в Поместье. Что же, я признаю, что был неправ – вы переросли примитивный уровень животного счастья, на котором живет часть моих подданных. Вы заслужили иную участь. Вы станете одним из украшений моего парка… до тех пор, пока я не передумаю, разумеется. Живите! Я готов содержать вас. Ведь вы любите друг друга, не так ли?
Аригайрт хмыкнул и замолчал. Я обхватила голову руками. Все, все кончено, и – таким позорным, нелепым положением.
Лучше было бы, мудро спросила я себя, если бы нас просто поймали? У Аригайрта фантазия богатая, а может, он содержит толпу режиссеров и сценаристов с садистскими наклонностями. Казни устраивать он умеет. Нет, это, конечно, было бы не лучше. Я вчера была готова, да и сейчас еще готова, умереть вместе с Ильтом, но не таким же образом. Я не настолько безумна, чтобы добровольно пойти на казнь, придуманную Аригайртом. Впрочем, у нас все впереди. Наскучат Аригайрту игрушки за стеклом – и выдумает он относительно короткое, но яркое развлечение с нами. Ну там, в кипящем масле сварит или еще что-нибудь в этом роде…
Кстати, теперь только я поняла, почему нас не убили тогда, после катапультирования. Ведь, казалось бы, чего проще – попасть в равномерно падающую мишень…
– Он, видимо, просматривает весь парк, – пробормотал Ильт. Я повернулась к нему.
– Идиоты мы… могли бы сразу догадаться. Для чего эти живые статуи постоянно сохраняют неподвижность… понятно, у Аригайрта весь парк в камерах.
– И сейчас он слышит все, что мы говорим, – тихо сказал Ильт. Я кивнула. Наверняка у его техники не меньше разрешающая способность, чем у серетанской, а наша позволила бы и шепот разобрать на расстоянии нескольких метров.
– И видит, – добавила я. Ильт слегка отодвинулся. Я поняла его жест, хотя мне стало тоскливо. Теперь нужно касаться друг друга крайне осторожно.
Интересно, а как мы в туалет должны ходить? Тоже на виду у Аригайрта?
– Сволочь, – сказала я громко, – козел паршивый, мудак, пальцем деланный, – и добавила еще несколько эпитетов, повторять которые не очень хочется. Ильт посмотрел на меня с одобрением.
Мы изо всех сил старались быть скучной игрушкой. Молча лежали на земле, не касаясь друг друга. Раз в день приходили служители и спускали через люк в потолке еду и специальную кювету для отходов жизнедеятельности. Вот эти отходы, правда, приходилось производить в уголке – ничего не поделаешь, друг от друга мы отворачивались, но Аригайрт, конечно же, этот процесс наблюдал.
Потом мы разговаривали. Любимейшей темой наших разговоров был сам Аригайрт, его личность, его происхождение и предположительная судьба в дальнейшем. Об этом мы говорили с большим вкусом и очень громко, хотя и отвлеченно. Ильт подробно расписывал, как Аригайрт закончит свою жизнь. Если он доберется до суда на Квирине, то его безусловно приговорят к смертной казни. Но Ильт очень сомневался, что Аригайрт закончит жизнь столь благородным путем. На его совести столько жизней простых ско, и спасателей, и прочих эстаргов, да и обычных людей, что любому ско, которому он однажды все-таки попадется, не хватит никакой выдержки – довезти такую сволочь до благородного квиринского правосудия. Ильт подробно расписывал, что сделал бы он сам, и что сделает любой его коллега с Аригайртом, попадись тот однажды в руки полиции. От таких рассказов у меня кровь в жилах леденела, и я начинала глубоко сомневаться, что даже очень злой квиринский ско на такое способен.
Сама я в основном расписывала личные качества Аригайрта, опираясь на наблюдения, сделанные во время нашего короткого рандеву. Поскольку оно было уж очень коротким, да и разговоров мы почти не вели, я давала тут волю своей фантазии. Я подробно описывала Ильту внешность Аригайрта, не забывая приукрасить ее подобающим образом, его же личные качества, его слова, обращенные ко мне – при этом я врала и клеветала напропалую, и чем больше я врала, тем больше веселился Ильт. Не упускала я из виду и сексуальную жизнь Аригайрта, и тут я также, разумеется, постаралась быть подробной и красноречивой…
Короче говоря, разговоры об Аригайрте стали нашим любимым времяпрепровождением. Однажды мы все-таки его довели… Я рассказывала Ильту историю сексуальной жизни Аригайрта – от совращения в малолетнем возрасте и изнасилования собственным отцом вкупе с компанией приятелей до глубокой и неизлечимой импотенции, которую он ныне пытается лечить обращением ко всем видам сексуальной жизни, но во всех этих видах он, увы, способен быть лишь сторонним наблюдателем… И в один из моментов этого рассказа раздался громоподобный глас свыше.
– Милочка! – похоже, Аригайрт забыл или даже и не знал, как меня зовут, – Мои игрушки должны соответствовать своему назначению! Иначе они отправляются в преисподнюю!
– А я там уже была! – ответила я весело и как ни в чем не бывало продолжила рассказывать Ильту о безнадежных попытках Аригайрта хоть как-то пробудить к жизни навеки увядший член… Правда, сердце мое вздрагивало при малейшем шорохе, мне казалось, это идут за нами. Но если уж они придут, если возьмут нас на муки, я перед этим хоть обниму Ильта. Пусть смотрят! Это не будет стыдно.
Аригайрт, видимо, пока передумал с преисподней… Он терпеливо выслушивал – если, конечно, выслушивал – все наши беседы. Конечно, нам наскучивало говорить только о нем, любимом. Мы разговаривали на вполне серьезные темы. Я рассказала о Беллароне – без подробностей, просто передала то, о чем беседовали мы с Тангом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
– Замечательно, – прокомментировал Аригайрт, – я с интересом и любопытством наблюдал за вашим продвижением. Но вы наносите определенный ущерб, поэтому я счел за лучшее вас изолировать.
– Давай сядем, – шепнула я Ильту. Мы опустились на землю. Голос Аригайрта пробирал до внутренностей, вибрировал, уничтожая последнюю гордость, последнее желание сопротивляться…
– Признаться, у меня не было желания общаться с вами. Видите ли, я хочу видеть вокруг себя счастливых и довольных людей. Все мои подданные счастливы, каждый по-своему, разумеется… Я люблю людей и хочу дать им все лучшее. Я предлагал вам особый образ жизни, я даже мечтал удовлетворить все ваши желания… так, как я это делаю для особенно любимых мною людей. Вы отказались от этого, и я понял, что вам доступен лишь простой, низший уровень счастья – маленькие хижины, освежающий физический труд, простая похлебка и мир наслаждений, даруемый особыми препаратами, которые вы могли бы получать в изобилии. Я дал вам все это. Однако вы снова отказались, и, признаюсь, доставили мне немало волнующих и приятных минут, когда я наблюдал за вашими действиями… Но теперь вы в Поместье. Что же, я признаю, что был неправ – вы переросли примитивный уровень животного счастья, на котором живет часть моих подданных. Вы заслужили иную участь. Вы станете одним из украшений моего парка… до тех пор, пока я не передумаю, разумеется. Живите! Я готов содержать вас. Ведь вы любите друг друга, не так ли?
Аригайрт хмыкнул и замолчал. Я обхватила голову руками. Все, все кончено, и – таким позорным, нелепым положением.
Лучше было бы, мудро спросила я себя, если бы нас просто поймали? У Аригайрта фантазия богатая, а может, он содержит толпу режиссеров и сценаристов с садистскими наклонностями. Казни устраивать он умеет. Нет, это, конечно, было бы не лучше. Я вчера была готова, да и сейчас еще готова, умереть вместе с Ильтом, но не таким же образом. Я не настолько безумна, чтобы добровольно пойти на казнь, придуманную Аригайртом. Впрочем, у нас все впереди. Наскучат Аригайрту игрушки за стеклом – и выдумает он относительно короткое, но яркое развлечение с нами. Ну там, в кипящем масле сварит или еще что-нибудь в этом роде…
Кстати, теперь только я поняла, почему нас не убили тогда, после катапультирования. Ведь, казалось бы, чего проще – попасть в равномерно падающую мишень…
– Он, видимо, просматривает весь парк, – пробормотал Ильт. Я повернулась к нему.
– Идиоты мы… могли бы сразу догадаться. Для чего эти живые статуи постоянно сохраняют неподвижность… понятно, у Аригайрта весь парк в камерах.
– И сейчас он слышит все, что мы говорим, – тихо сказал Ильт. Я кивнула. Наверняка у его техники не меньше разрешающая способность, чем у серетанской, а наша позволила бы и шепот разобрать на расстоянии нескольких метров.
– И видит, – добавила я. Ильт слегка отодвинулся. Я поняла его жест, хотя мне стало тоскливо. Теперь нужно касаться друг друга крайне осторожно.
Интересно, а как мы в туалет должны ходить? Тоже на виду у Аригайрта?
– Сволочь, – сказала я громко, – козел паршивый, мудак, пальцем деланный, – и добавила еще несколько эпитетов, повторять которые не очень хочется. Ильт посмотрел на меня с одобрением.
Мы изо всех сил старались быть скучной игрушкой. Молча лежали на земле, не касаясь друг друга. Раз в день приходили служители и спускали через люк в потолке еду и специальную кювету для отходов жизнедеятельности. Вот эти отходы, правда, приходилось производить в уголке – ничего не поделаешь, друг от друга мы отворачивались, но Аригайрт, конечно же, этот процесс наблюдал.
Потом мы разговаривали. Любимейшей темой наших разговоров был сам Аригайрт, его личность, его происхождение и предположительная судьба в дальнейшем. Об этом мы говорили с большим вкусом и очень громко, хотя и отвлеченно. Ильт подробно расписывал, как Аригайрт закончит свою жизнь. Если он доберется до суда на Квирине, то его безусловно приговорят к смертной казни. Но Ильт очень сомневался, что Аригайрт закончит жизнь столь благородным путем. На его совести столько жизней простых ско, и спасателей, и прочих эстаргов, да и обычных людей, что любому ско, которому он однажды все-таки попадется, не хватит никакой выдержки – довезти такую сволочь до благородного квиринского правосудия. Ильт подробно расписывал, что сделал бы он сам, и что сделает любой его коллега с Аригайртом, попадись тот однажды в руки полиции. От таких рассказов у меня кровь в жилах леденела, и я начинала глубоко сомневаться, что даже очень злой квиринский ско на такое способен.
Сама я в основном расписывала личные качества Аригайрта, опираясь на наблюдения, сделанные во время нашего короткого рандеву. Поскольку оно было уж очень коротким, да и разговоров мы почти не вели, я давала тут волю своей фантазии. Я подробно описывала Ильту внешность Аригайрта, не забывая приукрасить ее подобающим образом, его же личные качества, его слова, обращенные ко мне – при этом я врала и клеветала напропалую, и чем больше я врала, тем больше веселился Ильт. Не упускала я из виду и сексуальную жизнь Аригайрта, и тут я также, разумеется, постаралась быть подробной и красноречивой…
Короче говоря, разговоры об Аригайрте стали нашим любимым времяпрепровождением. Однажды мы все-таки его довели… Я рассказывала Ильту историю сексуальной жизни Аригайрта – от совращения в малолетнем возрасте и изнасилования собственным отцом вкупе с компанией приятелей до глубокой и неизлечимой импотенции, которую он ныне пытается лечить обращением ко всем видам сексуальной жизни, но во всех этих видах он, увы, способен быть лишь сторонним наблюдателем… И в один из моментов этого рассказа раздался громоподобный глас свыше.
– Милочка! – похоже, Аригайрт забыл или даже и не знал, как меня зовут, – Мои игрушки должны соответствовать своему назначению! Иначе они отправляются в преисподнюю!
– А я там уже была! – ответила я весело и как ни в чем не бывало продолжила рассказывать Ильту о безнадежных попытках Аригайрта хоть как-то пробудить к жизни навеки увядший член… Правда, сердце мое вздрагивало при малейшем шорохе, мне казалось, это идут за нами. Но если уж они придут, если возьмут нас на муки, я перед этим хоть обниму Ильта. Пусть смотрят! Это не будет стыдно.
Аригайрт, видимо, пока передумал с преисподней… Он терпеливо выслушивал – если, конечно, выслушивал – все наши беседы. Конечно, нам наскучивало говорить только о нем, любимом. Мы разговаривали на вполне серьезные темы. Я рассказала о Беллароне – без подробностей, просто передала то, о чем беседовали мы с Тангом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134