– Ну что ж, хорошо, лейтенант, – наконец сказал он и направился к выходу.
Я вызвал Джо, и тот полностью подтвердил рассказ Бута.
Я проводил Джо из офиса. Троица джазменов была опять на сцене. Кларенс извлекал неслышные звуки из своего инструмента, Куба тихонько отстукивал одному ему слышные ритмы на своей ударной установке, а Уэсли просто сидел неподвижно с закрытыми глазами.
Полуночная следила, как два парня тщательно отмывают пол от следов крови. Посетители, не успевшие покинуть зал до появления Полника, выглядели несчастными и трезвыми.
– У меня есть все их имена и адреса, лейтенант. Хотите допросить их, или отпустить их по домам?
– Пусть расходятся.
Я прошел на сцену, встал там, оглядываясь по сторонам. Через несколько секунд ко мне подошел Полник.
– Могу я еще что-нибудь сделать, лейтенант?
– Можешь присоединиться ко мне и заняться размышлениями. Здесь у нас сцена, верно?
– Верно! – с энтузиазмом ответил сержант.
– За ней чистое пространство в шесть футов до стены, верно?
– Верно!
– Слева две двери. Одна ведет в офис мисс O'Xapa, a другая – прямо в кухню. Других дверей нет, верно?
– Верно!
– Покойник, перед тем как он стал покойником, должен был стоять позади сцены, когда кто-то выпустил в него пулю. Потом он выходит на сцену, шатается перед тремя музыкантами и умирает. Верно?
– Верно!
– Джазмены его не видели. Они сидели к нему спиной, да и в любом случае они играли все время. Мисс O'Xapa была в своем офисе. Бут в кухне. Никто не мог выстрелить поверх голов музыкантов и заставить пулю лететь по кривой линии, а потом опуститься на пять или шесть футов прямо в грудь этого парня. Верно?
– – Верно!
– Итак, кто его убил?
– Вер… – Полник моргнул пару раз.
– Раз ты в затруднении, то я могу быть счастлив.
– Пистолета нигде не нашли, – добавил мудрый сержант. – Значит, он не мог сам себя убить, ведь так?
– На этот счет у меня есть своя версия: парень застрелился, а потом проглотил свою пушку. Вскрытие покажет, верна ли моя теория. Сейчас же я собираюсь вернуться в офис и еще раз переговорить с мисс O'Xapa. Не думаю, что она была слишком откровенна со мной в первый раз.
Сержант Полник продолжал взвешивать все плюсы и минусы моей теории самоубийства этого парня. Нахмурившись, он взглянул на меня.
– Вы шутите, лейтенант?
Позади нас раздался какой-то скрипучий звук, будто кто-то прочищал глотку.
– Лейтенант постоянно шутит, – сказал Хэммонд Полнику. – Он только притворяется полицейским. Самая великая шутка всех времен и народов!
– Ты уже давно здесь, волшебник сыска?
– Достаточно давно. Не беспокойся о разговоре с этой леди. Я сам этим займусь.
– Отлично. Пошли в офис, там я тебе расскажу все остальное.
Я провел его в контору Полуночной. Хэммонд прошел к столу и сел на стул с начальственным выражением на лице.
– Хорошо, Уиллер. Давай выкладывай.
– Тебе нужна подсказка? – поинтересовался я.
– Остроумный парень! Ты уже достаточно долго занимаешься этим делом, так что говори все, что знаешь, а потом можешь уматывать. Минуты тебе вполне должно хватить, правильно?
– Или даже еще меньше, – согласился я. Я кратко пересказал ему свои действия после убийства. Мне было ясно, что Хэммонд не хочет мне верить, но обижаться на него я не стал.
– Вот, все это вам. Желаю удачи, она вам точно нужна. Даже примерному полицейскому она иногда необходима.
Я повернулся к выходу.
– Мне все это не представляется таким уж запутанным, Уиллер, – буркнул Хэммонд из-за стола. – На сколько я понимаю, эта певичка все и провернула.
– Полуночная? Это мысль. Может, она засунула пистолет за пазуху своего почти абсолютно прозрачного платья после того, как пристрелила этого типа. Если тебе нужна помощь, то я готов остаться и вместе с тобой посмотреть, что там у нее под платьем.
– Убирайся вон! – рявкнул Хэммонд.
– Уже иду, – я укоризненно покачал головой. – У тебя тонкая натура, Хэммонд. Я просто сразу не вру бился в твою фразу “Давай выкладывай!”.
Я покинул офис и пошел к Аннабел Джексон, занимающейся подбором актеров на постановку пьесы о временах Гражданской войны, в которой я выкупал в роли Линкольна, только без бороды, конечно.
– Со мной все кончено.
– Истинная правда.
– Только по долгу службы. Почему бы нам…
– Ой, ой, сейчас разрыдаюсь!
– Короче, давайте сматываться отсюда, пока Хэммонд не совершил еще одно убийство, пытаясь расследовать первое.
Мы поймали такси, и Аннабел не умолкала ни на секунду всю дорогу до ее дома.
– ..оставил меня сидеть здесь одну, когда сам торчал в офисе вместе с этой.., этой женщиной! – выкрикнула Аннабел, с треском захлопывая дверцу такси.
– Конечно, она женщина, – произнес я с любовью. – Полуночная в полночь – такое свидание я бы никогда не пропустил, а ее пение не имеет ровным счетом никакого значения.
– Да вы! – она поперхнулась. – Да вы волк в собачьей шкуре!
– Не понимаю, что вас так сводит с ума. Полуночная заводит меня, вас заводит джаз, так что разница совсем небольшая.
Тут я сообразил, что разговариваю сам с собой. Я возвратился к себе домой, воображая, как бы могли события развиваться по-другому. Потом позвонил в гараж, где мне сообщили, что к утру “хейли” будет на ходу. Я уютненько устроился в мягком кресле со стаканом виски в одной руке и сигаретой в другой, наслаждаясь звуками голоса Пегти Ли, исполняющей “Черный кофе”.
Музыка нежно лилась из динамиков, стратегически выверенно расположенных на стене, когда зазвонил телефон.
Я снял трубку.
– Все нормально, дорогая. Я вовсе на тебя не обижаюсь.
– Уиллер! – прорычал мужской голос. Этот голос я сразу узнал. Такой рык я выделю на любой собачьей выставке.
– Он вышел, – теряя всякую надежду, брякнул я в трубку.
– Говорит шериф Лаверс! – взревел голос.
– Приветик, – быстро среагировал я.
На другом конце провода послышалось нечленораздельное мычание.
– Прекрати свои глупые шуточки! – В голосе шерифа появились угрожающие нотки. – Немедленно приезжай в отдел прямо ко мне.
– Это будет первым, что я сделаю утром, – честно пообещал я.
– Я сказал – немедленно, а это означает – сейчас! И для информации, Уиллер: уже утро!
Мои барабанные перепонки чуть не лопнули, когда шериф с грохотом бросил трубку.
Глава 4
Когда я прибыл, в конторе шерифа полыхала парочка вещей. Во-первых, ярко горел свет, во-вторых, все внутри меня горело ясным пламенем. Я чувствовал себя маньяком, страдающим от бессонницы, который не может уснуть, так как его одолевают мысли о прекрасных блондинках.
Я зашел в приемную и уже собрался было открыть дверь, когда услышал голос. Плюхнувшись в ближайшее кресло, я закурил сигарету и погрузился в непечатные мысли об окружном шерифе.
Через пять минут дверь открылась, и появился высокий стройный тип.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31