Славу ему снискали порядки, установленные в лагере для тех, кто впервые преступил черту закона. В течение шести мучительно долгих недель Наджент яростно топал тяжелыми армейскими ботинками, сыпал проклятиями и обещал каждому недовольному превратить его в “петуха”. Выходившие из лагеря на свободу в Парчман уже не возвращались.
– У Наджента не в порядке с головой, Филлип. Он наверняка кого-нибудь угробит, это вопрос только времени.
– Вот-вот, наконец-то ты понял. Пусть выпустит пар, угробит Сэма – по правилам, как положено. Соблюдение правил доводит его до оргазма. Казнь Кэйхолла станет эталоном, Лукас!
Но слова инспектора не вызвали у Лукаса энтузиазма.
– Ты – босс, тебе виднее, – пожав плечами, буркнул Манн.
– Благодарю. Тебе нужно лишь время от времени присматривать за ним. С одной стороны будешь ты, с другой – я. Успех обеспечен.
– Дай Бог.
– Даст. Я устал, дружище. Ничего не поделаешь, годы. Прихватив со стола папку, Лукас направился к двери.
– Жди звонка. Позвоню сразу, как только адвокат уедет. После беседы с Сэмом он должен зайти ко мне.
– С удовольствием взглянул бы на него.
– Хороший парень.
– Зато семейка у него еще та.
* * *
Хороший парень и его приговоренный к смерти дед в полном молчании провели четверть часа. В комнате слышалось лишь назойливое потрескивание кондиционера. Не выдержав, Адам подошел к стене, прикоснулся ладонью к расположенной чуть выше головы решетке вентиляции. Влажная кожа ощутила струйку прохладного воздуха.
Внезапно дверь распахнулась, в проеме возникла голова Пакера.
– Как дела? – Взгляд охранника скользнул по Адаму и устремился на окошко, за которым, по-прежнему прикрывая лицо рукой, сидел Кэйхолл.
– Все в норме, – не очень уверенно ответил Адам.
– Тем лучше.
Глухо громыхнул замок, и вновь воцарилась тишина. Адам неторопливо вернулся на свое место, упер локти в стол, чуть подался грудью к окошку. Минуту-другую Сэм сидел неподвижно, затем вытер рукавом куртки глаза и расправил плечи.
– Нам необходимо поговорить, – негромко сказал Адам.
Сэм кивнул. Вытерев глаза еще раз, достал из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой. Руки его сотрясала мелкая дрожь. Одна за другой последовали три быстрых затяжки.
– Получается, ты – Алан, – севшим голосом проговорил он.
– Был им. До смерти отца я ни о чем не знал.
– Ты появился на свет в шестьдесят четвертом.
– Да.
– Первым из моих внуков. Адам согласно наклонил голову.
– А в шестьдесят седьмом ты исчез.
– Примерно тогда. Не помню. В памяти осталась только Калифорния.
– Я слышал, что Эдди уехал в Калифорнию и там у него родился второй ребенок. Потом кто-то назвал имя девочки – Кармен. На протяжении нескольких лет до меня доходили слухи о ваших разъездах по южной Калифорнии, но Эдди умело заметал все следы.
– Пока я был ребенком, мы часто переезжали с места на место. По-видимому, отцу не везло с работой.
– А обо мне ты ничего не знал?
– Ничего. О родственниках в доме не говорили. Правду я узнал только после похорон.
– От кого? – От Ли.
Сэм крепко смежил веки, глубоко затянулся.
– Как она?
– Нормально, насколько мне известно.
– Почему ты решил работать на “Крейвиц энд Бэйн”?
– Это хорошая фирма.
– Ты знал, что они уже когда-то меня защищали?
– Да.
– Выходит, все спланировал заранее?
– Около пяти лет назад.
– Но для чего?
– Не знаю.
– Должна же быть хоть какая-то причина.
– Она очевидна. Вы – мой дед. Нравится это кому-то или нет, но вы тот, кто вы есть, как, собственно говоря, и я. Сейчас я здесь. Что мы намерены делать?
– Тебе лучше уехать.
– Я никуда не уеду, Сэм. Я готовился к этому почти всю сознательную жизнь.
– Готовился к чему?
– Юридически представлять ваши интересы. Вам нужна помощь. Поэтому я здесь.
– Мне уже не помочь. Они твердо решили накачать меня газом. Ты не должен встревать в давнишний спор.
– Почему?
– Во-первых, потому, что это не имеет смысла. Надорвешься – и без малейшего намека на успех. Во-вторых, выплывет твоя родословная, а она далеко не блестящая. По всем параметрам куда разумнее остаться Адамом Холлом.
– Я – Адам Холл, и вовсе не собираюсь менять имя. Я – ваш внук, этого тоже не изменишь. В чем вы видите проблему?
– Может пострадать твоя семья. Эдди обеспечил сыну надежное прикрытие. Не разрушай его.
– Оно уже рухнуло. В фирме обо всем знают. Я рассказал Лукасу Манну и…
– Этот тип выболтает любой секрет. Не вздумай еще раз довериться ему.
– Сэм, боюсь, вы меня не поняли. Мне нет дела до его болтовни. Мне плевать, если весь мир узнает, что я – ваш внук. Я по горло сыт маленькими семейными тайнами. Слава Богу, я уже не ребенок и сам могу принимать решения. Кстати, юристов принято считать существами весьма толстокожими. Я сумею постоять за себя.
Тело Сэма несколько расслабилось, уголки рта дрогнули в мягкой улыбке. Так умудренный жизнью мужчина улыбается ребенку, который хочет, чтобы его принимали за взрослого. Кэйхолл покачал головой.
– Ты сам ничего не понял, – ровным тоном сказал он.
– Так объясните.
– На это уйдет вечность.
– В нашем распоряжении четыре недели. За такое время можно поговорить очень о многом.
– Что конкретно ты хочешь услышать? Склонившись к окошку, Адам подвинул к себе блокнот.
– Для начала расскажите о деле: апелляции, стратегия защиты, судебные процессы, взрыв, ваш сообщник.
– Никакого сообщника не было.
– Хорошо, об этом позднее.
– Сейчас. Я действовал один, ясно?
– О'кей. Во-вторых, мне нужно знать все о моей семье.
– Зачем?
– А почему нет? Почему это должно оставаться тайной? Я хочу знать о вашем отце, об отце вашего отца, о ваших братьях и сестрах. Может быть, эти люди мне не понравятся, но я имею право знать правду. Ее скрывали от меня всю жизнь, но сейчас пора назвать вещи своими именами.
– В моем прошлом нет ничего примечательного.
– Вот как? Однако, Сэм, примечательно уже то, что вы оказались на Скамье. С чего вдруг такая честь? Белый человек, представитель среднего класса, почти семидесяти лет от роду – и здесь. Разве это не примечательно? Я хочу знать, почему вы оказались в Парчмане. Кто вас сюда определил? Кто еще из моей семьи входил в Клан? Сколько всего насчитывается жертв?
– Думаешь, я раскрою тебе душу?
– Думаю, раскроете. Я – ваш внук, Сэм, единственный человек, кому есть до вас хоть какое-то дело. Вы заговорите.
– Уж если мне предстоит стать таким разговорчивым, о чем еще пойдет речь?
– Об Эдди.
Сэм сделал глубокий вдох и прикрыл глаза.
– Не слишком ли многого ты хочешь?
Адам черкнул что-то в блокноте. Его собеседник неторопливо достал из пачки сигарету, со вкусом закурил. Плававшее под потолком сизое облако начало густеть. Руки старика обрели прежнюю твердость.
– А потом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
– У Наджента не в порядке с головой, Филлип. Он наверняка кого-нибудь угробит, это вопрос только времени.
– Вот-вот, наконец-то ты понял. Пусть выпустит пар, угробит Сэма – по правилам, как положено. Соблюдение правил доводит его до оргазма. Казнь Кэйхолла станет эталоном, Лукас!
Но слова инспектора не вызвали у Лукаса энтузиазма.
– Ты – босс, тебе виднее, – пожав плечами, буркнул Манн.
– Благодарю. Тебе нужно лишь время от времени присматривать за ним. С одной стороны будешь ты, с другой – я. Успех обеспечен.
– Дай Бог.
– Даст. Я устал, дружище. Ничего не поделаешь, годы. Прихватив со стола папку, Лукас направился к двери.
– Жди звонка. Позвоню сразу, как только адвокат уедет. После беседы с Сэмом он должен зайти ко мне.
– С удовольствием взглянул бы на него.
– Хороший парень.
– Зато семейка у него еще та.
* * *
Хороший парень и его приговоренный к смерти дед в полном молчании провели четверть часа. В комнате слышалось лишь назойливое потрескивание кондиционера. Не выдержав, Адам подошел к стене, прикоснулся ладонью к расположенной чуть выше головы решетке вентиляции. Влажная кожа ощутила струйку прохладного воздуха.
Внезапно дверь распахнулась, в проеме возникла голова Пакера.
– Как дела? – Взгляд охранника скользнул по Адаму и устремился на окошко, за которым, по-прежнему прикрывая лицо рукой, сидел Кэйхолл.
– Все в норме, – не очень уверенно ответил Адам.
– Тем лучше.
Глухо громыхнул замок, и вновь воцарилась тишина. Адам неторопливо вернулся на свое место, упер локти в стол, чуть подался грудью к окошку. Минуту-другую Сэм сидел неподвижно, затем вытер рукавом куртки глаза и расправил плечи.
– Нам необходимо поговорить, – негромко сказал Адам.
Сэм кивнул. Вытерев глаза еще раз, достал из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой. Руки его сотрясала мелкая дрожь. Одна за другой последовали три быстрых затяжки.
– Получается, ты – Алан, – севшим голосом проговорил он.
– Был им. До смерти отца я ни о чем не знал.
– Ты появился на свет в шестьдесят четвертом.
– Да.
– Первым из моих внуков. Адам согласно наклонил голову.
– А в шестьдесят седьмом ты исчез.
– Примерно тогда. Не помню. В памяти осталась только Калифорния.
– Я слышал, что Эдди уехал в Калифорнию и там у него родился второй ребенок. Потом кто-то назвал имя девочки – Кармен. На протяжении нескольких лет до меня доходили слухи о ваших разъездах по южной Калифорнии, но Эдди умело заметал все следы.
– Пока я был ребенком, мы часто переезжали с места на место. По-видимому, отцу не везло с работой.
– А обо мне ты ничего не знал?
– Ничего. О родственниках в доме не говорили. Правду я узнал только после похорон.
– От кого? – От Ли.
Сэм крепко смежил веки, глубоко затянулся.
– Как она?
– Нормально, насколько мне известно.
– Почему ты решил работать на “Крейвиц энд Бэйн”?
– Это хорошая фирма.
– Ты знал, что они уже когда-то меня защищали?
– Да.
– Выходит, все спланировал заранее?
– Около пяти лет назад.
– Но для чего?
– Не знаю.
– Должна же быть хоть какая-то причина.
– Она очевидна. Вы – мой дед. Нравится это кому-то или нет, но вы тот, кто вы есть, как, собственно говоря, и я. Сейчас я здесь. Что мы намерены делать?
– Тебе лучше уехать.
– Я никуда не уеду, Сэм. Я готовился к этому почти всю сознательную жизнь.
– Готовился к чему?
– Юридически представлять ваши интересы. Вам нужна помощь. Поэтому я здесь.
– Мне уже не помочь. Они твердо решили накачать меня газом. Ты не должен встревать в давнишний спор.
– Почему?
– Во-первых, потому, что это не имеет смысла. Надорвешься – и без малейшего намека на успех. Во-вторых, выплывет твоя родословная, а она далеко не блестящая. По всем параметрам куда разумнее остаться Адамом Холлом.
– Я – Адам Холл, и вовсе не собираюсь менять имя. Я – ваш внук, этого тоже не изменишь. В чем вы видите проблему?
– Может пострадать твоя семья. Эдди обеспечил сыну надежное прикрытие. Не разрушай его.
– Оно уже рухнуло. В фирме обо всем знают. Я рассказал Лукасу Манну и…
– Этот тип выболтает любой секрет. Не вздумай еще раз довериться ему.
– Сэм, боюсь, вы меня не поняли. Мне нет дела до его болтовни. Мне плевать, если весь мир узнает, что я – ваш внук. Я по горло сыт маленькими семейными тайнами. Слава Богу, я уже не ребенок и сам могу принимать решения. Кстати, юристов принято считать существами весьма толстокожими. Я сумею постоять за себя.
Тело Сэма несколько расслабилось, уголки рта дрогнули в мягкой улыбке. Так умудренный жизнью мужчина улыбается ребенку, который хочет, чтобы его принимали за взрослого. Кэйхолл покачал головой.
– Ты сам ничего не понял, – ровным тоном сказал он.
– Так объясните.
– На это уйдет вечность.
– В нашем распоряжении четыре недели. За такое время можно поговорить очень о многом.
– Что конкретно ты хочешь услышать? Склонившись к окошку, Адам подвинул к себе блокнот.
– Для начала расскажите о деле: апелляции, стратегия защиты, судебные процессы, взрыв, ваш сообщник.
– Никакого сообщника не было.
– Хорошо, об этом позднее.
– Сейчас. Я действовал один, ясно?
– О'кей. Во-вторых, мне нужно знать все о моей семье.
– Зачем?
– А почему нет? Почему это должно оставаться тайной? Я хочу знать о вашем отце, об отце вашего отца, о ваших братьях и сестрах. Может быть, эти люди мне не понравятся, но я имею право знать правду. Ее скрывали от меня всю жизнь, но сейчас пора назвать вещи своими именами.
– В моем прошлом нет ничего примечательного.
– Вот как? Однако, Сэм, примечательно уже то, что вы оказались на Скамье. С чего вдруг такая честь? Белый человек, представитель среднего класса, почти семидесяти лет от роду – и здесь. Разве это не примечательно? Я хочу знать, почему вы оказались в Парчмане. Кто вас сюда определил? Кто еще из моей семьи входил в Клан? Сколько всего насчитывается жертв?
– Думаешь, я раскрою тебе душу?
– Думаю, раскроете. Я – ваш внук, Сэм, единственный человек, кому есть до вас хоть какое-то дело. Вы заговорите.
– Уж если мне предстоит стать таким разговорчивым, о чем еще пойдет речь?
– Об Эдди.
Сэм сделал глубокий вдох и прикрыл глаза.
– Не слишком ли многого ты хочешь?
Адам черкнул что-то в блокноте. Его собеседник неторопливо достал из пачки сигарету, со вкусом закурил. Плававшее под потолком сизое облако начало густеть. Руки старика обрели прежнюю твердость.
– А потом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149