— У меня есть определенные причины интересоваться судьбой мисс Вейман. В обществе стало известно о завещании Джила Баррингтона. В нем мисс Вейман и я названы опекунами Квентина.
— Джил назвал какую-то прислугу опекуном состояния своего сына? Не странно ли это?
— Вместе со мной, не забывайте!
— Ах да! И это тем более странно. Два таких разных человека выбраны заботиться о состоянии ребенка. Если что с ним случится, по английским идиотским законам она сможет даже приобрести дворянский титул! И когда кончается это право опеки?
— В день его совершеннолетия.
— Если он не умрет раньше. Тогда все права за вами обоими. Что же сделало простую гувернантку опекуншей богатого наследника?
— Наверное, ее заслуги в воспитании юного лорда.
Грей сразу же пожалел, что дал втянуть себя в беседу о Деборе Вейман. Самым простым способом уклониться от скользкой темы было бы перевести разговор на внешность гувернантки.
— Даже не могу вспомнить, как выглядит эта дама, — схитрил Грей. — Может, вы опишете мне, миссис Елена, ее внешний облик?
Елена дала волю своему едкому, весьма ироничному языку. Но ее наблюдения были точны.
— И этим бесцветным видом она так смогла привлечь ваше внимание? Удивляюсь вам, лорд Грей, — завершила Елена свой рассказ.
Прежде чем Грей сообразил, что ей ответить, за дверью будуара прозвучал вкрадчивый голос:
— Надеюсь, я не помешал вам?
Грей поднялся, чтобы приветствовать Эрика Перрина. Он был ровесником Грея, яркий брюнет, гораздо темнее своей черноволосой супруги, и удивительно красив. Он был всегда улыбчив, но его улыбка была лишь данью вежливости, а не происходила от доброжелательности характера. Эрик был достаточно «цивилизован», чтобы обмениваться любезностями с любовниками своей супруги, но, естественно, какой-либо теплой дружбы между ними не могло существовать. В его широкой улыбке торчало достаточно острых клыков, готовых вонзиться сопернику в горло. И у Эрика и у Грея не было оснований нравиться друг другу, но поводом их вражды была как раз не Елена, а их общая работа в министерстве иностранных дел. Грей перешагнул на одну ступень по должности выше Эрика, а такие люди, как Эрик Перрин, этого не забывают.
Грей, сославшись на неотложные дела, поспешно удалился. В течение нескольких минут после его ухода в будуаре царило молчание. Елена медленно потягавала шерри из своего высокого бокала. Перрин плеснул себе в стакан коньяку.
— Ты рано вернулся сегодня, — нарушила затянувшееся молчание Елена.
Перрин пожал плечами и занял место на софе, еще хранящее тепло Грея.
— Все-таки женатый мужчина может иногда рассчитывать на тихий уютный вечер в домашней обстановке?
Реплика была вполне безобидной, но Елена не могла удержаться от того, чтобы не поддеть мужа.
— Все твои подруги вдруг покинули тебя, Эрик?
Его ответ был беззлобным.
— Похоже на то… А твой флирт с Кендалом… это что-то новое?
Она спросила его так же спокойно:
— Почему это тебя интересует?
— Просто так. — Он допил коньяк и поднялся. — Пойду проведаю Гвена в детской. Я буду там, если понадоблюсь тебе. — С этими словами Эрик Перрин покинул комнату.
Вернувшись в Кендал-хауз на Беркли-сквер, Грей прямиком направился в библиотеку. Каким-то чудом удивительно стойкие духи леди Елены еще пропитывали его одежду. Ему не хотелось вдаваться в объяснения со своей матушкой, у какой дамы он побывал. Нос вдовствующей графини был удивительно чутким органом, улавливающим ароматы духов именно замужних женщин, а за таким открытием неизбежно следовал допрос сына с пристрастием.
Сестра Грея, леди Маргарет, унаследовала от матушки те же способности, а его младший брат Ник прибавил к ним еще одно новое качество. В таком юном возрасте он уже научился вымогать деньги у старшего брата за сохранение его тайн. Он был любителем и мастером влезать в любые секреты. Поэтому Грею было трудно сохранить свои тайны при встрече с братом, который ожидал его в Бате. А именно там лорд рассчитывал отыскать, чтобы решительно объясниться, эту взбалмошную интриганку по имени Дебора Вейман.
Он занял свое любимое место в библиотеке за письменным столом между двух высоких узких окон и позволил себе опустошить для облегчения души стакан крепкого шерри. Удовольствие от спокойного отдыха в уютном кресле после принятия внутрь благородного напитка было нарушено вежливым покашливанием, донесшимся из затемненного угла комнаты. Его друг и однокашник по привилегированной школе и по Итону, а ныне доверенный секретарь мистер Филипп Стэндиш не выносил, как и матушка Грея, запаха крепких духов.
— Ты прав, Филипп! Я весь пропитался этой мерзостью. Природные запахи гораздо приятнее. Но что поделаешь! Женщины вбили себе в голову, что это верный способ привлечения мужчин. Из их голов только топором можно выбить эту дурь. Кстати, леди Елена Перрин была сегодня почему-то очень настойчива в желании удовлетворить свое любопытство.
— Очень? — удивился секретарь.
— Да, очень! И все крутилась вокруг вопроса, куда девался мой подопечный, а еще больше ее интересовало, где находится его опекунша.
— Женщины иногда много себе позволяют.
— Мне кажется, происходила какая-то очень тонкая разведка — не боем, а уколом булавкой, — вслух размышлял Грей. — Но зачем этой женщине влезать в такое запутанное дело?
Мистер Стэндиш обмакнул перо в чернильницу и отметил в ежедневном отчете о деятельности своего начальника, что произошел весьма откровенный разговор с супругой его коллеги по министерству иностранных дел, а также необходимость послать от имени лорда Грея недорогой подарок леди Елене — браслетик с рубином, например, то, что обычно лорд дарит женщинам при расставании.
— Вы приготовили бумаги, которые я должен подписать? — спросил Грей.
— Они у вас на столе.
— Как здоровье викария? — спросил Грей из вежливости
— С ним все в порядке, сэр. Он молится за вас и за скорейшее заживление моей руки.
Грей, напрягая память, нахмурился. Филипп рассмеялся.
— Мой отец — странноватый человек, но что поделаешь? Отцовская прихоть. Он захотел получить восковой отпечаток моей руки, чтобы связь между ним и мной была неразрывна. Он столько вложил в меня… и денег и молитв. Я должен выполнить любую его просьбу.
— И как твой ожог? Зажил?
— Я уже почти забыл о нем. Просматривая письма, Грей между прочим вспоминал то, что когда-то соединяло его с Филиппом. Молодой Грей блистал среди студентов, а Филипп был лишь его бледной тенью. Филипп не отличался в спорте во время учебы в Итоне, где царил культ силы и спортивных побед. У него была слабая грудь, и он больше утыкал нос в книги, чем увлекался спортивными соревнованиями. Грей добивался кубков и наград, но зато Филипп пичкал его умом и знаниями, причем совершенно бескорыстно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79