В общем, все осталось в прежнем
положении, только значительно хуже, чем было раньше. Концерт был устроен на
окраине города в частной квартире. Пробирались туда как на конспиративную
явку. В квартире набилось уйма всяческого народа. Преобладали молодые,
ребята в свитерах и с бородами и нестандаргные женщины. Было накурено так,
что Болтун с трудом разглядел в углу комнаты самого Певца. Перед Певцом был
небольшой столик, бутылки, вареная колбаса и микрофон. Собравшиеся имели вид
заговорщиков или сектантов. Все производило впечатление убогости и
причастности к какой-то обидной и унизительной тайне. Пел Певец старые
песни, которые Болтун слышал много раз. И все равно это производило
потрясающее впечатление. Всю ночь Болтун не спал, испытывая состояние
непонятной тревоги. Должно быть, так же себя чувствовали первые христиане на
своих сборищах в катакомбах, думал он. Что это такое? Секта? Великое
искусство? Обедня? Сначала ему показалось, что Певец поразительным образом
не соответствует своему низкому окружению. Но он тут же понял, что это
ошибка. Присмотревшись к людям, он увидел интеллигентные умные лица. Хотя бы
Ученый! Он же доктор в двадцать пять лет, ученый с именем. А я же сам кажусь
им каким-нибудь юродивым! И тогда ему показалось, что Певец сам не
соответствует его более высокому окружению. И на этот раз он тоже ошибся, и
понял это еще до того, как сформулировал мысль для самого себя. И вместо
тревоги пришли тоска и ужас.
СПОР ОБ ИДЕОЛОГИИ
Предложение Правдеца отказаться от официальной идеологии детски наивно,
говорит Карьерист. Руководство давным-давно фактически не считается с ней в
своих действиях. Так, только для виду поговаривает. А почему бы от нее не
отказаться официально, сказал Ученый, если от нее одни только беды.
Полностью-то от нее отказаться нельзя, сказал Неврастеник. Да и смысла
никакого нет. В нее все равно никто не верит. И фактическая роль ее в
обществе ничтожна в сравнении с тем, как об этом говорит Правдец. Начался
спор, который прекратился только потому, что все устали говорить. А ты что
скажешь, спросил Мазила Болтуна. Позиция Правдеца, разумеется, нелепа, с
научной точки зрения, сказал Болтун. А в этом-то ее сила. Серьезные
разговоры на эту тему не будут иметь никакого эффекта. Серьезность
воспринимается как серость, скука, пассивность, обыденность. Серьезность
исключает массовый успех. А нелепость -- в духе времени. Нелепость создает
иллюзию масштабности, дерзновенности. Чем нелепее претензия, тем сильнее
выражен протест. Нелепость сенсационна. Она -- превосходный литературный
прием массового воздействия. Ну а о сути дела что ты думаешь, спросил
Мазила.
Идеология с одной точки зрения играет огромную роль в жизни общества,
сказал Болтун. И никакую с другой. Она сказывается во всем. И ее нельзя
уловить ни в чем. Отсюда весьма различные ее оценки, колеблющиеся в пределах
от нуля до бесконечности. Отсюда наивные иллюзии, будто руководство страны
может по своей воле изменить официальную идеологию и будто это существенно
повлияет на его поведение. Руководство бессильно по своему произволу
изменять господствующую в данном обществе официальную идеологию, если даже
оно хочет это сделать и не верит в ее правоту. Неверие в истинность
идеологии тут не играет роли хотя бы потому, что говорить об истинности
идеологии вообще бессмысленно. Но если бы даже оно смогло это сделать, это
не отразилось бы на социальной сути руководства и характере его
деятельности. Для социальных механизмов важен сам факт существования
какой-то идеологии, ее формальное функционирование, а не ее содержание.
Содержание идеологии определяется конкретными историческими условиями
духовной жизни общества. А формальный механизм -- его социальной природой и
структурой. Если рассматривать идеологию как науку и как инструкцию для
поведения, то не нужно много ума, чтобы заметить ее "ложность" и
"непродуктивность". Но на то она и идеология, чтобы быть не наукой и
инструкцией, а особого рода формой, в рамках которой делается нечто
совершенно другое, порой -- прямо противоположное ее декларациям.
Бессмысленно говорить о том, что от нее исходит зло. И так же бессмысленно
говорить, что от нее исходит добро. Нет ложных идеологий. Нет и истинных. Ее
роль в обществе описывается совсем в иной системе понятий. Общество нашего
типа немыслимо вне каких-то идеологических форм. Оно есть идеологическое
общество в самой своей основе. И любая форма официальной идеологии вызвала
бы со стороны Правдеца такие же нарекания. Для него нападение на идеологию
есть лишь удобная форма нападения на нечто иное. А если вам не нравится
текстуальный вид идеологии, придумайте что-нибудь получше. Попробуйте сами
поработать в идеологии, и увидите, что даже при крайне оппозиционных
настроениях вы начнете петь ту же песенку. Обратите внимание, все
идеологические споры нашего времени так или иначе крутятся вокруг одних и
тех же сюжетов, Случайно? Нет, конечно. Они -- законный продукт нашего
времени. И других сюжетов нет. Или они незначительны и не всеобщи.
Говорят о незавершенности и даже неадекватности нашей официальной
идеологии. Это фактическая ошибка. Наша идеология есть законченное и даже
замкнутое целое. Не в том смысле, что ее в принципе нельзя улучшить с
какой-то точки зрения и дополнить. А в том смысле, что она как особое
социальное формирование исключает исправления и дополнения. Она в этом не
нуждается. В ее рамках могут быть созданы отдельные работы, имеющие сильный
эффект. Могут быть созданы идеологические тексты, отличные от официальной
идеологии и более интересные с какой-то иной точки зрения. Но это будет
идеологообразная литература или элитарная идеологическая беллетристика, а не
идеология в собственном смысле слова. Это будет компот для духа. А идеология
есть его черный хлеб.
Рождение идеологии неподконтрольно людям. Оно есть тайна, раскрыть
которую в принципе невозможно, хотя весь процесс и проходит у тебя на
глазах. Когда люди еще могут вмешаться в сотворение идеологии, они еще не
знают, что это есть идеология. А когда они догадываются об этом, бывает уже
поздно. Потому идеология рождается на свет сразу со всеми ее атрибутами.
Историю имеют тексты. Но идеология в качестве идеологии истории не имеет,
ибо ее рождение в этом качестве есть акт осознания не ее вида и содержания,
а ее социальной функции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
положении, только значительно хуже, чем было раньше. Концерт был устроен на
окраине города в частной квартире. Пробирались туда как на конспиративную
явку. В квартире набилось уйма всяческого народа. Преобладали молодые,
ребята в свитерах и с бородами и нестандаргные женщины. Было накурено так,
что Болтун с трудом разглядел в углу комнаты самого Певца. Перед Певцом был
небольшой столик, бутылки, вареная колбаса и микрофон. Собравшиеся имели вид
заговорщиков или сектантов. Все производило впечатление убогости и
причастности к какой-то обидной и унизительной тайне. Пел Певец старые
песни, которые Болтун слышал много раз. И все равно это производило
потрясающее впечатление. Всю ночь Болтун не спал, испытывая состояние
непонятной тревоги. Должно быть, так же себя чувствовали первые христиане на
своих сборищах в катакомбах, думал он. Что это такое? Секта? Великое
искусство? Обедня? Сначала ему показалось, что Певец поразительным образом
не соответствует своему низкому окружению. Но он тут же понял, что это
ошибка. Присмотревшись к людям, он увидел интеллигентные умные лица. Хотя бы
Ученый! Он же доктор в двадцать пять лет, ученый с именем. А я же сам кажусь
им каким-нибудь юродивым! И тогда ему показалось, что Певец сам не
соответствует его более высокому окружению. И на этот раз он тоже ошибся, и
понял это еще до того, как сформулировал мысль для самого себя. И вместо
тревоги пришли тоска и ужас.
СПОР ОБ ИДЕОЛОГИИ
Предложение Правдеца отказаться от официальной идеологии детски наивно,
говорит Карьерист. Руководство давным-давно фактически не считается с ней в
своих действиях. Так, только для виду поговаривает. А почему бы от нее не
отказаться официально, сказал Ученый, если от нее одни только беды.
Полностью-то от нее отказаться нельзя, сказал Неврастеник. Да и смысла
никакого нет. В нее все равно никто не верит. И фактическая роль ее в
обществе ничтожна в сравнении с тем, как об этом говорит Правдец. Начался
спор, который прекратился только потому, что все устали говорить. А ты что
скажешь, спросил Мазила Болтуна. Позиция Правдеца, разумеется, нелепа, с
научной точки зрения, сказал Болтун. А в этом-то ее сила. Серьезные
разговоры на эту тему не будут иметь никакого эффекта. Серьезность
воспринимается как серость, скука, пассивность, обыденность. Серьезность
исключает массовый успех. А нелепость -- в духе времени. Нелепость создает
иллюзию масштабности, дерзновенности. Чем нелепее претензия, тем сильнее
выражен протест. Нелепость сенсационна. Она -- превосходный литературный
прием массового воздействия. Ну а о сути дела что ты думаешь, спросил
Мазила.
Идеология с одной точки зрения играет огромную роль в жизни общества,
сказал Болтун. И никакую с другой. Она сказывается во всем. И ее нельзя
уловить ни в чем. Отсюда весьма различные ее оценки, колеблющиеся в пределах
от нуля до бесконечности. Отсюда наивные иллюзии, будто руководство страны
может по своей воле изменить официальную идеологию и будто это существенно
повлияет на его поведение. Руководство бессильно по своему произволу
изменять господствующую в данном обществе официальную идеологию, если даже
оно хочет это сделать и не верит в ее правоту. Неверие в истинность
идеологии тут не играет роли хотя бы потому, что говорить об истинности
идеологии вообще бессмысленно. Но если бы даже оно смогло это сделать, это
не отразилось бы на социальной сути руководства и характере его
деятельности. Для социальных механизмов важен сам факт существования
какой-то идеологии, ее формальное функционирование, а не ее содержание.
Содержание идеологии определяется конкретными историческими условиями
духовной жизни общества. А формальный механизм -- его социальной природой и
структурой. Если рассматривать идеологию как науку и как инструкцию для
поведения, то не нужно много ума, чтобы заметить ее "ложность" и
"непродуктивность". Но на то она и идеология, чтобы быть не наукой и
инструкцией, а особого рода формой, в рамках которой делается нечто
совершенно другое, порой -- прямо противоположное ее декларациям.
Бессмысленно говорить о том, что от нее исходит зло. И так же бессмысленно
говорить, что от нее исходит добро. Нет ложных идеологий. Нет и истинных. Ее
роль в обществе описывается совсем в иной системе понятий. Общество нашего
типа немыслимо вне каких-то идеологических форм. Оно есть идеологическое
общество в самой своей основе. И любая форма официальной идеологии вызвала
бы со стороны Правдеца такие же нарекания. Для него нападение на идеологию
есть лишь удобная форма нападения на нечто иное. А если вам не нравится
текстуальный вид идеологии, придумайте что-нибудь получше. Попробуйте сами
поработать в идеологии, и увидите, что даже при крайне оппозиционных
настроениях вы начнете петь ту же песенку. Обратите внимание, все
идеологические споры нашего времени так или иначе крутятся вокруг одних и
тех же сюжетов, Случайно? Нет, конечно. Они -- законный продукт нашего
времени. И других сюжетов нет. Или они незначительны и не всеобщи.
Говорят о незавершенности и даже неадекватности нашей официальной
идеологии. Это фактическая ошибка. Наша идеология есть законченное и даже
замкнутое целое. Не в том смысле, что ее в принципе нельзя улучшить с
какой-то точки зрения и дополнить. А в том смысле, что она как особое
социальное формирование исключает исправления и дополнения. Она в этом не
нуждается. В ее рамках могут быть созданы отдельные работы, имеющие сильный
эффект. Могут быть созданы идеологические тексты, отличные от официальной
идеологии и более интересные с какой-то иной точки зрения. Но это будет
идеологообразная литература или элитарная идеологическая беллетристика, а не
идеология в собственном смысле слова. Это будет компот для духа. А идеология
есть его черный хлеб.
Рождение идеологии неподконтрольно людям. Оно есть тайна, раскрыть
которую в принципе невозможно, хотя весь процесс и проходит у тебя на
глазах. Когда люди еще могут вмешаться в сотворение идеологии, они еще не
знают, что это есть идеология. А когда они догадываются об этом, бывает уже
поздно. Потому идеология рождается на свет сразу со всеми ее атрибутами.
Историю имеют тексты. Но идеология в качестве идеологии истории не имеет,
ибо ее рождение в этом качестве есть акт осознания не ее вида и содержания,
а ее социальной функции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127