Только тогда она поняла, что все эти часы, когда должна была спать, она слушала-слушала, ожидая возвращения с его одинокой прогулки.
Она, должно быть, заснула часа за два до того, как ее разбудили. Когда горничная постучала, она вздрогнула и проснулась, увидев, что в окно льется солнечный свет и комната купается в золотистой дымке.
– Сегодня я дала вам поспать немного подольше, мисс, – сказала девушка, ставя рядом с ней утренний чай. – Я решила, что после вчерашней вечеринки вы очень устали. Было уже три часа, когда музыканты стали собирать инструменты.
– Так поздно? – рассеянно спросила Ария.
– В самом деле, мисс! Надеюсь, вы хорошо повеселились. Все говорят, что вы были там самая красивая.
В голосе девушки слышалось неподдельное восхищение, и Ария выдавила из себя улыбку.
– Спасибо, – ласково сказала она, и молоденькая горничная улыбнулась ей в ответ.
– Мы все вас поздравляем, мисс, – сказала она и, как бы устыдившись своих слов, заторопилась из спальни, не дожидаясь ответа.
«Мне пригодятся их добрые пожелания», – подумала Ария, медленно выбираясь из постели, и вспомнила, что так и не решила, ехать или нет. При мысли о том, что в это утро она увидит Дарта Гурона, ее сердце учащенно забилось и перехватило дыхание.
Слишком поздно бежать сейчас. Если она уедет, то сделает это с соблюдением всех приличий, сообщит ему причину и попрощается. Совершенно неожиданно Ария поняла, что не сможет этого сделать. Одно дело замыслить бегство без объяснений и пререканий и совсем другое – найти его и потребовать объяснения случившегося прошлой ночью.
Она знала, что не сможет заговорить с ним об этом. И дело не только в жуткой неловкости, а в самой мысли о том, что придется вспомнить весь тот ужас, в который он вверг ее.
Ария надела простое хлопчатобумажное платье и зачесала волосы назад, чтобы придать себе некое подобие суровости. Вчера она выглядела соблазнительно, но сегодня не будет никаких женских уловок, и она предстанет перед ним такой, как в первый раз, когда она показалась ему более зрелой, опытной и уравновешенной секретаршей, при виде которой никому в голову не придут такие мысли и чувства, какие он вчера обнаружил.
Закончив одеваться, она замешкалась в середине комнаты и снова ощутила дрожь, и потребовалась вся ее решимость, чтобы открыть дверь и с высоко поднятой головой выйти в коридор. Дверь в ее гостиную, служившую приемной, была открыта. Она было прошла мимо, но ее внимание привлек листок бумаги, лежащий поверх книги записей.
Ария вошла в комнату и машинально взяла в руки листок. Почерк был хорошо знакомый.
«Я уехал кататься. Жду Вас в библиотеке в десять часов. Д.Г.»
Несколько секунд Ария смотрела на записку и вдруг осознала, что это всего лишь временная передышка. Она почувствовала, что напряжение покинуло ее, а руки больше не дрожали, когда положила листок на место.
«Я должна уехать, должна, должна!» – твердила она себе.
Когда завтрак окончился, у нее осталось мало времени на раздумья. Нужно было уладить множество дел: выбрать блюда, сделать два звонка в Америку, позаботиться о целом ряде мелочей.
Когда пробили часы на каминной полке, Ария вздрогнула и повернулась к ним, не веря своим глазам. Не может быть, что уже десять часов! Не может быть! Но было именно так.
На мгновение она впала в отчаяние при мысли о том, что должна встретиться с ним лицом к лицу. Что если она ослушается? Пошлет ли он кого-нибудь искать ее? Как ни странно, это было бы хуже, чем самой пойти к нему; как будто влекомая каким-то магнитом, Ария пошла по коридору и спустилась в холл.
Поблизости никого не было, хотя она надеялась, что кто-нибудь окажется рядом. Ей хотелось поговорить с кем-нибудь – все равно с кем, кто дал бы ей передышку, хоть на несколько секунд отсрочил бы предстоящее ей испытание. Она взялась за ручку двери и, сделав глубокий вдох, вошла в библиотеку.
Ария ожидала увидеть Дарта Гурона за столом, но вместо этого он стоял спиной к погасшему камину и курил сигарету. Идя к нему через комнату, она хотела встретить его взгляд, но почему-то не смогла. Она чувствовала, как к щекам прилила кровь, чувствовала, как дрожит, и ненавидела себя за слабость.
Ей хотелось казаться гордой, надменной, безразличной; вместо этого, осознала она, выглядит, как трепещущий комок чувств.
– Я хочу поговорить с вами.
Его голос показался ей нерешительным.
– Да, – с трудом выдавила она из себя.
– Вы знаете, что я собираюсь сказать.
– Нет.
– Уверен, что знаете.
Наступила пауза, оба стояли и молчали; наконец Ария набралась смелости взглянуть на него. Ей показалось, что его высокие скулы выдавались еще больше, чем обычно, а глаза стали еще более темными и непроницаемыми. Его рот также выглядел как-то по-иному, но она не могла вынести и мысли о губах, которые касались ее губ.
– Как вы догадываетесь, я хочу извиниться, – отрывисто произнес он.
Ей нечего было сказать, поэтому она лишь кивнула, впившись ногтями в ладони, моля Бога, чтобы Дарт Гурон не догадался, какой слабой и беспомощной она себя чувствует.
Он посмотрел на нее и внезапно швырнул выкуренную наполовину сигарету в неразожженный камин.
– О, черт! – воскликнул он. – Я надеялся, что вы мне поможете. Я понимаю, вы имеете право сердиться на меня, чувствовать себя оскорбленной. Но давайте признаем: вы сами в этом виноваты.
– Я? – с невольным удивлением очень тихо проговорила Ария.
– Да, вы. Думаете, меня не задевает ваше неодобрение, ваше высокомерие? Я достаточно долго терпел. День за днем я видел, как вы наблюдаете за мной и моими друзьями с глухим неприятием, как будто вам чужды обычные людские слабости. Я говорил себе, что в вас течет такая же кровь, как у всех, но вы оставались надменной и бесчувственной.
Он говорил быстро и сбивчиво, и девушке было трудно следить за его словами.
– Но… я не… понимаю… – запинаясь, произнесла она.
– Нет, понимаете, – возразил он. – Никогда не встречал таких, как вы. Вы меня… заинтриговали, если угодно. В то время как все остальные рады услужить, вы только отбываете повинность, каждую минуту осуждая того, кто вас нанял.
– Это неправда! – сказала Ария.
– Нет, правда! – отрезал он. – Почему вы так стремитесь быть непохожей на других? С вашими рыжими волосами вам бы надо быть эмоциональной, чувствовать так же, как другие представительницы вашего пола, убеждал я себя. Но вчера вечером я, кажется, застал вас врасплох.
Он отошел к окну и, стоя спиной к Арии, смотрел в сад.
– Я признаю, что моему поведению нет оправдания, – сказал он, – но вы меня вынудили. Похоже, цивилизация действительно не более чем внешняя видимость, по крайней мере, что касается меня. В душе я дикарь. В вас есть что-то, что сводит меня с ума.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59