— Пожалуй, да, — подтвердил Густав. — Но что мы можем сделать?
— Если мне удастся связаться с войсками Лиги, как только они прибудут сюда, я смогла бы свести их с другими группами аборигенов, объяснить, что не все они поддерживают Д'еталлис. Возможно, таким способом мне удается предотвратить войну.
— Может быть. Но каким образом? Как ты выберешься отсюда? Ты уже подумала над этим?
— Можно сказать, что из-за повреждения шлема я наглоталась углекислоты. Как смертельно больную, меня отправят на «Ариадну». Поправившись, я угоню шлюпку и сделаю вид, что пытаюсь вырваться за пределы системы. Мы можем представить дело так, словно я погибла при попытке к бегству. Я приземлюсь здесь по сигналу маяка К'астилль и буду ждать прибытия войск Лиги, а потом свяжусь с ними.
— Но как?
— Если шлюпка еще будет исправна, вылечу им навстречу. В противном случае воспользуюсь передатчиком из шлюпки или радио аборигенов.
— А как насчет выживания? Может, тебе придется провести здесь много лет, — напомнил Густав. — Ты же не сможешь питаться едой аборигенов. Ты умрешь от отравления углекислотой, если попытаешься дышать их воздухом. Тебе придется или жить в шлюпке, или не вылезать из скафандра. А они долго не протянут.
— Подождите! — вмешалась К'астилль, с трудом выговорив английское слово и снова переходя на 3—1. — Если я правильно поняла, проблема только с едой и воздухом — и это совсем не проблема. Мы сможем обеспечить Люсиль воздухом и едой, пригодными для нее. В этом можете не сомневаться.
— Значит, решено, Джонсон, — заметила Люсиль. — Как думаешь, мне удастся сбежать со станции? Не забывай, все операторы радаров «Ариадны» — военнопленные.
— В самом деле, я и забыл об этом. Если они помогут тебе, если мы точно выберем время, у тебя будет шанс, хотя только Богу известно, не попадут ли в тебя на самом деле.
— Не возражаю. Надо, чтобы моя смерть выглядела убедительно для гардианов. Не хочу, чтобы они начали поиски, пытаясь выжать из меня что-нибудь еще.
— А если ты и вправду погибнешь? Что тогда? Самоубийством войну не остановишь.
— Знаю, но я…
— Люсиль, послушай! Ты никому не принесла вред преднамеренно. Ты попалась в ловушку, оказалась пленницей нашей системы, у тебя не было выхода, а тут подвернулась редкая возможность, не имеющая ничего общего с войной. Ты учила чужой язык и не виновата в том, как использовались твои знания. Ты же не рассказала мне, где находятся военные базы или заводы Лиги…
— Прекрати, Джонсон! Да, я ничего не делала намеренно, но факты остаются фактами, и теперь я всю жизнь буду помнить, что мой народ обречен на смерть из-за моего якобы безобидного поступка. Я предала сама себя…
— Не только ты, — вмешалась К'астилль на 3—1. — Я только что отдала предпочтение чуждым существам перед своим народом, я объединилась с тобой против правительницы группы, которая приняла меня. А Густав обдуманно решил предать свою группу. Из нас троих тебе повезло больше всего: ты совершила предательство случайно, а мы с Густавом знали об этом заранее. Но так или иначе, мы изменники.
— И все красивые слова, этические нормы, кодексы чести и представления о том, что хорошо и плохо, ничего не изменят, — добавил Густав. — К'астилль права: я предполагал, что всем нам придется столкнуться с такой проблемой. Мне очень жаль. По-моему, наш план мог бы сработать. Ты ведь понимаешь, на что идешь? Тебя могут убить, выследить где-нибудь на Заставе и прикончить, лишив воздуха. Но все-таки нам следует попытаться.
— Но что будет с тобой? — спросила Люсиль.
— Не знаю. Возможно, меня схватят и расстреляют. А если повезет, я по-прежнему останусь здесь, в лагере, или вернусь на «Ариадну».
— Тогда оставайся здесь и выживи. Я сжигаю за собой все мосты. Один из нас должен наверняка уцелеть.
— Ты поручила мне слишком легкую работу.
— Густав, ты — мой враг. Мы на войне, и я и ты. Но я хочу, чтобы ты выжил. Я возненавижу себя за предательство в сто раз сильнее, если по моей вине погибнешь ты.
К'астилль в замешательстве смотрела, как Колдер взяла Густава за руки и крепко пожала их, прежде чем отпустить. Оба человека обменялись совершенно особыми взглядами, а затем отвернулись, очевидно чем-то взволнованные.
— Это невозможно, Люсиль. Но Бог свидетель, я… нет, даже выговорить не могу…
— Я тоже, Джонсон. Нам лучше вернуться, пока нас не хватились.
Они попрощались с К'астилль, договорились о встрече на следующий день и вернулись к джипу.

Задумавшись, К'астилль еще долго смотрела вслед людям. Прикосновение этих двоих казалось странным, непривычным, как будто оба они хотели… К'астилль не могла признаться даже себе, чего они могли хотеть.
Но эти инопланетяне не могли быть монстрами. Кроме того, К'астилль встревожило не только их необычное поведение. Переводчик лишь приблизительно передавал ей смысл разговора, который люди вели на английском, и К'астилль могла примириться с некоторыми неточностями. Но у нее сложилось впечатление, что они говорили о медицине, но не как о странной, ужасающей и опасной науке, а как о чем-то заурядном и привычном.
К'астилль вернулась на поляну, где еще работали строители. Каждый раз, когда она считала, что уже привыкла к людям, стала как следует чувствовать их, ей доводилось узнавать что-нибудь совершенно новое.
Только в последние несколько недель она пришла к выводу, что все люди принадлежат к одному виду, а не ко множеству родственных видов, работающих сообща. Но люди настолько различались между собой по росту, размерам, цвету кожи и форме, а также сотням мелких черт, что впасть в такое заблуждение было немудрено. Ни один вид живых существ на планете К'астилль не обладал таким разнообразием форм. Она считала, что все люди изменились благодаря мутации общего предка, и разработала на этот счет сложную социальную теорию о расе, которая выращивает мутантов и посылает их на рискованные задания, вроде исследования новых планет. Но эта теория ничего не прояснила, а люди казались гораздо более здоровыми, чем обычно бывают мутанты. Да, К'астилль предстояло узнать о них еще очень многое и многому научиться.
Если, конечно, Д'еталлис прежде не уничтожит их.
10
Башня Слоновой Кости. Планета Бэндвид
Только оказавшись за дверью своего кабинета, Рэндолл Меткаф чувствовал себя в полной безопасности. Его поселили в полностью автоматизированном отеле, где Меткаф ничего не мог поделать с повышенной активностью роботов-служащих, но в своем кабинете, окруженный четырьмя стенами, он имел право делать что хотел и пользоваться любым оборудованием. Здесь не было техники сложнее ручки и прибора сложнее электрической лампы. Здесь Меткаф мог остаться наедине со своими бумагами, мог целыми днями ради развлечения дубасить кулаком по столу, швыряться просмотренными отчетами о результатах расследования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113