Ужели
Не суждено ко двору мне вернуться? Ужели я должен
Здесь пропадать, опозоренный гнусным предательством лиса?
Только б уйти мне живым, — меня, негодяй, ты попомнишь!»
Все же он встал кое-как и в муках жестоких поплелся.
Четверо суток он шел ко двору, наконец — дотащился.
Лишь показался медведь королю в этом виде плачевном,
В ужасе вскликнул король: «О господи! Браун ли это?!
Кто изуродовал вас?!» А Браун в ответ: «Несомненно —
Очень тяжкое зрелище! Рейнеке, наглый преступник,
Предал меня, опозорил!» Король возмутился и молвил:
«Ну, за такое злодейство я беспощадно расправлюсь!
Рейнеке смел опозорить такого вельможу, как Браун!
Честью своей и короной клянусь я, и так оно будет:
Все возместит он сполна, что Браун взыщет по праву!
Если я клятву нарушу, меча не носить мне отныне!..»
Тут же король приказал немедля совету собраться,
Тщательно все обсудить и назначить кару злодею.
Все порешили на том, что, буде король соизволит,
Нужно вторично затребовать Рейнеке, чтоб на совете,
Выслушав иски и жалобы, лично он дал объясненья.
Гинце-коту надлежит с извещеньем отправиться к лису:
Гинце умен и проворен. Так на совете решили…
С мненьем своих приближенных король вполне согласился
И обратился к коту: «Оправдайте доверье совета!
Если он вздумает только и третьего ждать приглашенья,
Худо придется ему и всему его роду навеки!
Если не глуп он, то явится. Это ему вы внушите!
Всех и в грош он не ставит, но с вами он будет считаться».
Гинце стал возражать: «Удачей ли, иль неудачей,
В общем, кончится дело, — с чего начинать, я не знаю.
Что вы прикажете, то я исполню, но лично считаю,
Было бы лучше другого послать: я так мал, слабосилен.
Браун-медведь — великан и силач, а чего он добился?
Как же справиться мне? Простите меня, но увольте!»
«Ты меня не убедишь, — ответил король, — ведь нередко
В личности самой мизерной сметки и мудрости больше,
Нежели в очень внушительной. Ты великаном не вышел,
Но образован, умен и находчив». Кот подчинился:
«Воля монарха — закон! И если то, что замечу
Первым в пути, будет справа, то будет приметой удачи…»
Песнь Третья
Вышел кот Гинце, идет, шагает своею дорогой.
Издали сизоворонку заметив, он радостно крикнул:
«Добрая птица! Счастливой дороги! Ко мне свои крылья
Ты устреми и сопутствуй мне справа!» И вот прилетела
Птица, но слева от Гинце присела на дерево с песней.
Гинце весьма огорчился, решил, что беда неизбежна,
Но, как бывает со многими, он постарался взбодриться.
Шел себе, шел он вперед, — в Малепартус приходит — и видит
Рейнеке около дома сидящего. Кот поклонился:
«Щедрый на милости бог, да пошлет вам вечер счастливый!
Слушайте, смертью грозит вам король, если только дерзнете
Вновь уклониться от явки! Еще передал он: ответить
Всем истцам вы должны, иль родня ваша вся пострадает…»
«Здравствуйте, — лис отвечает, — привет вам, племянничек милый!
Да наградит вас господь всем тем, чего вам желаю».
Вовсе, конечно, не то затаил он в предательском сердце.
Новые козни теперь замышлял он: и этого также
Думал спровадить гонца с большим посрамленьем обратно.
Гинце-кота называл он племянником: «Чем бы, племянник,
Мне угостить вас? На сытый желудок приятнее спится.
Дайте-ка мне похозяйничать! Утром отправимся вместе.
Так будет лучше. Из всех моих родичей, право, не знаю,
Кто есть другой, на кого бы я мог, как на вас, положиться?
Этот медведь, объедала, был чересчур уж напорист.
Он и силен и свиреп, и я ни за что бы на свете
С ним не решился отправиться в путь. Но теперь-то, конечно,
С вами — охотно пойду я. Завтра же утром пораньше
Мы соберемся в дорогу. Так будет разумней, пожалуй».
Гинце ему возразил: «Положим, что было бы лучше,
Сразу же, с места в карьер, ко двору нам сегодня же двинуть.
Светит над степью луна, дороги все сухи, спокойны…»
Рейнеке снова: «Я нахожу путешествие ночью
Небезопасным: днем и дорогу иной вам уступит,
Ночью ему попадитесь, — кто знает, чем кончится встреча!»
Гинце решился спросить: «Ну, а если б я, дядя, остался, —
Чем, позвольте узнать, мы закусим?» А лис отвечает:
«Мы пробавляемся всяко. Но раз вы решили остаться,
Свежие соты медовые дам вам, — достану отборных».
«Отроду их не едал, — пробурчал обиженно Гинце. —
Если другим угостить вы не можете, дайте хоть мышку:
Мышью вполне удовольствуюсь, мед — для других сберегите…»
«Что?! Вы любитель мышей?! — Рейнеке вскликнул. — Серьезно?
Этим вас угощу я! Поп тут живет по соседству, —
Хлебный амбар у него, а мышей в этом самом амбаре —
Возом не вывезешь! Поп, я слыхал, огорчается очень:
«Нет, говорит, от мышей ни днем и ни ночью покоя…»
Гинце сболтнул опрометчиво: «Сделайте мне одолженье,
К мышкам меня отведите: ни дичь, ни все остальное
Так не люблю, как мышатину». Рейнеке даже подпрыгнул:
«Ну, вы, значит, имеете великолепнейший ужин!
Раз уж я выяснил, чем угодить вам, давайте не мешкать…»
Гинце поверил, — пошли они оба, приходят к амбару —
Стали под глиняной стенкой. Рейнеке в ней накануне
Ловко лазейку прорыл и у спящего патера выкрал
Лучшего из петухов. Мартынчик, любимое чадо
Богослужителя, месть изобрел: он у самой лазейки
Петлю очень искусно приладил в надежде, что с вором
За петуха разочтется, как только придет он вторично.
Рейнеке это узнал, на примете держал, и сказал он:
«Милый племянник, влезайте-ка прямо в дыру. Я останусь
Здесь караулить во время охоты. Мышей нагребете
Целую кучу в потемках! Вы слышите писк их задорный?
Вволю наевшись, назад вылезайте, — я вас дожидаюсь.
Нам в этот вечер нельзя разлучаться, а утром пораньше
Выйдем мы с вами — и путь скоротаем веселой беседой».
«Значит, — спросил его кот, — влезать я могу без опаски?
Ведь иногда и священник недоброе может замыслить…»
Рейнеке-шельма его перебил: «Кто бы мог заподозрить
В трусости вас? Возвратимся домой — там радушно, с почетом
Примет вас женушка наша и чем-нибудь вкусным накормит.
Правда, не будет мышей, но… чем богаты—тем рады».
Кот между тем, пристыжённый лисьей насмешливой речью,
Лихо метнулся в дыру — и сразу же в петлю попался.
Вот как Рейнеке-лис угощал гостей простодушных!
Только почувствовал Гинце прикосновенье веревки,
Так и шарахнулся сразу назад, перепуганный насмерть.
Слишком силен был прыжок— и петля стянулась на Гинце!
Жалобно Рейнеке звал он, который злорадно снаружи,
Все это слыша, язвил, просунувши морду в лазейку:
«Гинце, понравились мыши? Упитанны? Или не очень?
Если б Мартынчик узнал, что вы его дичь уплетали,
Он бы горчицы принес вам: он очень услужливый мальчик.
Что?! При дворе это принято — петь за столом? Сомневаюсь!
Если б в такую ловушку, в какую вас я пристроил,
Так же попался мне Изегрим, он бы за все свои козни
Полностью мне заплатил!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Не суждено ко двору мне вернуться? Ужели я должен
Здесь пропадать, опозоренный гнусным предательством лиса?
Только б уйти мне живым, — меня, негодяй, ты попомнишь!»
Все же он встал кое-как и в муках жестоких поплелся.
Четверо суток он шел ко двору, наконец — дотащился.
Лишь показался медведь королю в этом виде плачевном,
В ужасе вскликнул король: «О господи! Браун ли это?!
Кто изуродовал вас?!» А Браун в ответ: «Несомненно —
Очень тяжкое зрелище! Рейнеке, наглый преступник,
Предал меня, опозорил!» Король возмутился и молвил:
«Ну, за такое злодейство я беспощадно расправлюсь!
Рейнеке смел опозорить такого вельможу, как Браун!
Честью своей и короной клянусь я, и так оно будет:
Все возместит он сполна, что Браун взыщет по праву!
Если я клятву нарушу, меча не носить мне отныне!..»
Тут же король приказал немедля совету собраться,
Тщательно все обсудить и назначить кару злодею.
Все порешили на том, что, буде король соизволит,
Нужно вторично затребовать Рейнеке, чтоб на совете,
Выслушав иски и жалобы, лично он дал объясненья.
Гинце-коту надлежит с извещеньем отправиться к лису:
Гинце умен и проворен. Так на совете решили…
С мненьем своих приближенных король вполне согласился
И обратился к коту: «Оправдайте доверье совета!
Если он вздумает только и третьего ждать приглашенья,
Худо придется ему и всему его роду навеки!
Если не глуп он, то явится. Это ему вы внушите!
Всех и в грош он не ставит, но с вами он будет считаться».
Гинце стал возражать: «Удачей ли, иль неудачей,
В общем, кончится дело, — с чего начинать, я не знаю.
Что вы прикажете, то я исполню, но лично считаю,
Было бы лучше другого послать: я так мал, слабосилен.
Браун-медведь — великан и силач, а чего он добился?
Как же справиться мне? Простите меня, но увольте!»
«Ты меня не убедишь, — ответил король, — ведь нередко
В личности самой мизерной сметки и мудрости больше,
Нежели в очень внушительной. Ты великаном не вышел,
Но образован, умен и находчив». Кот подчинился:
«Воля монарха — закон! И если то, что замечу
Первым в пути, будет справа, то будет приметой удачи…»
Песнь Третья
Вышел кот Гинце, идет, шагает своею дорогой.
Издали сизоворонку заметив, он радостно крикнул:
«Добрая птица! Счастливой дороги! Ко мне свои крылья
Ты устреми и сопутствуй мне справа!» И вот прилетела
Птица, но слева от Гинце присела на дерево с песней.
Гинце весьма огорчился, решил, что беда неизбежна,
Но, как бывает со многими, он постарался взбодриться.
Шел себе, шел он вперед, — в Малепартус приходит — и видит
Рейнеке около дома сидящего. Кот поклонился:
«Щедрый на милости бог, да пошлет вам вечер счастливый!
Слушайте, смертью грозит вам король, если только дерзнете
Вновь уклониться от явки! Еще передал он: ответить
Всем истцам вы должны, иль родня ваша вся пострадает…»
«Здравствуйте, — лис отвечает, — привет вам, племянничек милый!
Да наградит вас господь всем тем, чего вам желаю».
Вовсе, конечно, не то затаил он в предательском сердце.
Новые козни теперь замышлял он: и этого также
Думал спровадить гонца с большим посрамленьем обратно.
Гинце-кота называл он племянником: «Чем бы, племянник,
Мне угостить вас? На сытый желудок приятнее спится.
Дайте-ка мне похозяйничать! Утром отправимся вместе.
Так будет лучше. Из всех моих родичей, право, не знаю,
Кто есть другой, на кого бы я мог, как на вас, положиться?
Этот медведь, объедала, был чересчур уж напорист.
Он и силен и свиреп, и я ни за что бы на свете
С ним не решился отправиться в путь. Но теперь-то, конечно,
С вами — охотно пойду я. Завтра же утром пораньше
Мы соберемся в дорогу. Так будет разумней, пожалуй».
Гинце ему возразил: «Положим, что было бы лучше,
Сразу же, с места в карьер, ко двору нам сегодня же двинуть.
Светит над степью луна, дороги все сухи, спокойны…»
Рейнеке снова: «Я нахожу путешествие ночью
Небезопасным: днем и дорогу иной вам уступит,
Ночью ему попадитесь, — кто знает, чем кончится встреча!»
Гинце решился спросить: «Ну, а если б я, дядя, остался, —
Чем, позвольте узнать, мы закусим?» А лис отвечает:
«Мы пробавляемся всяко. Но раз вы решили остаться,
Свежие соты медовые дам вам, — достану отборных».
«Отроду их не едал, — пробурчал обиженно Гинце. —
Если другим угостить вы не можете, дайте хоть мышку:
Мышью вполне удовольствуюсь, мед — для других сберегите…»
«Что?! Вы любитель мышей?! — Рейнеке вскликнул. — Серьезно?
Этим вас угощу я! Поп тут живет по соседству, —
Хлебный амбар у него, а мышей в этом самом амбаре —
Возом не вывезешь! Поп, я слыхал, огорчается очень:
«Нет, говорит, от мышей ни днем и ни ночью покоя…»
Гинце сболтнул опрометчиво: «Сделайте мне одолженье,
К мышкам меня отведите: ни дичь, ни все остальное
Так не люблю, как мышатину». Рейнеке даже подпрыгнул:
«Ну, вы, значит, имеете великолепнейший ужин!
Раз уж я выяснил, чем угодить вам, давайте не мешкать…»
Гинце поверил, — пошли они оба, приходят к амбару —
Стали под глиняной стенкой. Рейнеке в ней накануне
Ловко лазейку прорыл и у спящего патера выкрал
Лучшего из петухов. Мартынчик, любимое чадо
Богослужителя, месть изобрел: он у самой лазейки
Петлю очень искусно приладил в надежде, что с вором
За петуха разочтется, как только придет он вторично.
Рейнеке это узнал, на примете держал, и сказал он:
«Милый племянник, влезайте-ка прямо в дыру. Я останусь
Здесь караулить во время охоты. Мышей нагребете
Целую кучу в потемках! Вы слышите писк их задорный?
Вволю наевшись, назад вылезайте, — я вас дожидаюсь.
Нам в этот вечер нельзя разлучаться, а утром пораньше
Выйдем мы с вами — и путь скоротаем веселой беседой».
«Значит, — спросил его кот, — влезать я могу без опаски?
Ведь иногда и священник недоброе может замыслить…»
Рейнеке-шельма его перебил: «Кто бы мог заподозрить
В трусости вас? Возвратимся домой — там радушно, с почетом
Примет вас женушка наша и чем-нибудь вкусным накормит.
Правда, не будет мышей, но… чем богаты—тем рады».
Кот между тем, пристыжённый лисьей насмешливой речью,
Лихо метнулся в дыру — и сразу же в петлю попался.
Вот как Рейнеке-лис угощал гостей простодушных!
Только почувствовал Гинце прикосновенье веревки,
Так и шарахнулся сразу назад, перепуганный насмерть.
Слишком силен был прыжок— и петля стянулась на Гинце!
Жалобно Рейнеке звал он, который злорадно снаружи,
Все это слыша, язвил, просунувши морду в лазейку:
«Гинце, понравились мыши? Упитанны? Или не очень?
Если б Мартынчик узнал, что вы его дичь уплетали,
Он бы горчицы принес вам: он очень услужливый мальчик.
Что?! При дворе это принято — петь за столом? Сомневаюсь!
Если б в такую ловушку, в какую вас я пристроил,
Так же попался мне Изегрим, он бы за все свои козни
Полностью мне заплатил!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36