На богомолье за вас я пошел бы ко гробу господню,
В землю святую. Все церкви я там обошел бы и ворох
Вам отпущений принес бы: и вашей душе во спасенье
Это пошло бы, и папеньке с маменькой вашим покойным
Тоже хватило б на вечные веки в их жизни загробной
Благом таким наслаждаться. Кому же оно не потребно?
Чтить я вас буду, как римского папу; священнейшей клятвой
Клясться готов, что отныне и присно я буду всецело
В вашей зависимости находиться со всем своим родом.
Клятву за всех приношу я — служить вам во всякое время.
Я самому королю предложенья такого б не сделал!
Дайте согласье — и быть вам владыкой всего государства.
Все, что поймать мне удастся, то вам приносить обязуюсь:
Рыба ль, курица ль, гусь, или утка— я всей этой снеди
И не попробую, прежде чем вам, и супруге, и деткам
Я не представлю на выбор. К тому же и добрым советом
Вам помогать я берусь, дабы неудач вам не ведать.
Я ведь слыву хитрецом, вы силач — значит, вместе мы можем
Делать большие дела, но держаться нам нужно друг друга.
Силища ваша да сметка моя — кто же нас одолеет?
Наша публичная драка в сущности — глупость большая.
Я бы на это не шел, если б как-нибудь благопристойно
Мог избежать поединка. Но раз вы мне бросили вызов,
Должен был я согласиться во имя приличья и чести.
Все же признайтесь, что в битве держался я с вами учтиво,
Даже всей силы своей не выказывал, ибо я думал:
«Рейнеке! Дело чести — ты должен быть с дядей гуманным».
Если б я вас ненавидел, пришлось бы вам хуже гораздо.
Собственно, вы и не так пострадали, а если случайно
Глаз я задел ваш, то это, поверьте, мне искренне больно.
Все же утешен я тем, что известно мне верное средство
Вылечить вас. За него вы мне будете век благодарны.
Если бы глаз и пропал, а, в общем, вы были б здоровы,
Проще вам было б: ко сну отправляясь, одно бы окошко
Вам закрывать приходилось. Двуоким — двойная работа.
Чтобы верней вас умилостивить, всю родню я заставлю
Земно вам кланяться, я прикажу и жене и детишкам
У короля на глазах, перед всем этим знатным собраньем
Слезно просить, умолять вас и вымолить ваше прощенье
И дарованье мне жизни. Тогда я открыто признаю,
Что сочинял небылицы на вас, клеветою позорил
И что всегда вас обманывал. Я обещаю поклясться,
Что ничего я худого не знаю о вас, что отныне
Я вас бесчестить не буду. Навряд ли когда-нибудь сами
И про себя вы мечтали о большем удовлетворенье.
Что вам за смысл убивать меня, вечно потом опасаться
Мести кровавой родных и друзей моих? Если, напротив,
Вы пощадите меня, то покинете с честью арену —
И благородным и мудрым вы будете признаны, ибо
Тот надо всеми возвышен, кто истинно великодушен.
Помните: вряд ли вам снова представится эта возможность.
Впрочем… жить, умереть— мне теперь уж совсем безразлично».
«Хитрая лисанька! — волк отвечал ему. — Ах, как ты хочешь
Освободиться! Но если бы мир весь из золота даже
Был сотворен и его предлагал ты в беде — я бы все же
Не отпустил тебя. Мало ли раз ты мне клялся фальшиво?
Лживый пройдоха! С тебя же потом скорлупы мне яичной
Не получить. А родня? Да плевать мне на все твое племя!
Ждать от них можно, конечно, всего. Но уж как-нибудь с ними
Справлюсь я тоже. Злорадная тварь! Как бы ты издевался
Сам надо мной, если б я отпустил тебя, уши развесив!
Надо тебя совершенно не знать, чтоб на грош хоть поверить.
Ты, говоришь, пощадил меня, гнусный мошенник! Да разве
Глаз мой на нитке теперь не болтается? Разве ты шкуру
Не разодрал мне местах в двадцати? Или хоть на минутку
Ты, негодяй, перевес получив, мне давал передышку?
Должен быть идиотом я, чтоб за позор и увечья
Жалость, гуманность к тебе проявлять! Ты меня и Гирмунду
Ввергнул и в горе и в срам! Нет, за это заплатишь ты жизнью!»
Так говорил ему волк. А пройдоха успел в это время
Лапу вторую свою промеж бедер противника всунуть —
И драгоценнейший орган его как схватил, да как начал
Дергать, трепать его… Распространяться не буду, но только
Изегрим взвыл преотчаянно, пасть свою страшно разинув.
Рейнеке лапу и выдернул сразу из пасти разжатой,
И не одной, а обеими стал он мучить беднягу:
Тискал, тянул все безжалостней. Волк до того раскричался, —
Кровью плевать уже начал! От пытки такой прошибало
Потом его то и дело, он вымок насквозь, и от страха
Опорожнился. А лис ликовал: это пахло победой!
Волка теперь он терзал и зубами. А тот, угнетенный
Мукой и смертной тоской, сам себя уже видел погибшим.
Кровь из глаз, из пасти лилась. Наконец, он свалился
В изнеможении полном. А лис — он за зрелище это
Гор золотых не хотел бы! Волка трепал он все так же,
Злобно щипал, и душил, и кусал, и когтил он беднягу,
И волочил, чтобы каждый видел его униженье.
Изегрим с воем тупым, в пыли и в своих нечистотах
Корчась, катался пред всеми в таком непотребнейшем виде.
Все его близкие, громко вопя, короля умоляли,
Чтоб соизволил он дать приказанье кончать поединок.
«Что же, — король им ответил, — если находите нужным,
Если вы сами желаете этого — не возражаю».
Отдал король приказанье, чтоб ягуар с леопардом,
Оба смотрителя круга, противников остановили.
Линкс и Лупардус пришли на арену — и к Рейнеке-лису
Так обратились: «Довольно! Король изъявляет желанье
Вашу борьбу прекратить и предел положить вашей распре.
Требует он, чтобы был ваш противник ему предоставлен,
С тем, чтобы жизнь даровать он мог побежденному, ибо
Если один из противников мертвым падет, то, конечно,
Горе и той и другой стороне. А ведь вы — победитель.
Всем это ясно — и знайте, что лучших мужей одобренье
Вы заслужили, и все они — ваши сторонники ныне».
Рейнеке так им сказал: «Я свою докажу благодарность!
Я королевскую волю исполню и все, что он хочет,
Сделаю с радостью. Я победил! Ничего уж прекрасней
В жизни мне не испытать. Об одном я прошу государя:
Посовещаться хочу я с друзьями». И крикнули хором
Близкие Рейнеке: «Все мы считаем, что надо исполнить
Волю монарха!» И бросились тут к победителю толпы
Родичей: все барсуки и бобры, обезьяны и выдры,
И новоявленных много друзей: горностаи, куницы,
Ласки, и белки, и прочие, с ним враждовавшие прежде,
Имени даже его не хотевшие слышать, спешили
Тоже к нему. Даже те, кто его обвиняли обычно,
В родичи тут записались и жен и детей притащили:
Великовозрастных, средних и малых, и крошечных самых.
Все перед ним лебезили, и не было лести предела…
Так повелось уж на свете, — счастливчики только и слышат:
«Быть вам живым и здоровым!» Друзья отовсюду к ним валят.
А неудачникам что остается? Набраться терпенья!
Так же и тут получилось. Все к победителю льнули,
Каждый хотел перед ним отличиться: играли на флейте,
Дули в тромбоны, лупили в литавры и пели усердно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36