— Тайна, окружающая руины города, скорее выдумка, нежели реальность, — пока мясник говорил, пальцы его продолжали двигаться. — Столетия проходили одно за другим, а боги все стояли на страже, днём и ночью. В конце концов они стали жертвами дождей и ветра, превратившись в пыль, и могущество их иссякло, — пальцы мясника стали двигаться в обратном на-правлении. — Земля лежала опустошённой, и руины города никто не посещал. "Избранные» спали долгим сном в алебастровых коконах. Юноши и девушки, лучшие из лучших, спали на шёлковых кроватях, не тревожась ни о чем!
Пальцы Дулки начали выписывать странные фигуры. Риалто внезапно почувствовал приятную усталость, но приписал её своему тяжёлому дню.
— Мой дорогой друг! Я вижу, вы устали. Это я совсем забол-тял вас всякой ерундой.
Откуда-то вынесли три плетёных из ивовых прутьев кресла, спинки? которых украшали изображения искажённых человеческих лиц.
— Присаживайтесь. Отдохните, — вкрадчивым голосом бормотал мясник.
Дулка сам тяжело рухнул в одно из кресел, заскрипевшее под его солидным весом. Риалто присел, чтобы дать отдых ус-тавшим ногам. Почувствовав неладное, он повернулся к Ошерлу и заговорил с ним на языке Двадцать Первого Эона:
— Что этот старый прохиндей делает со мной — я едва могу пошевелиться?
Ошерл, не раздумывая, ответил:
— Он призвал четырех Слуг низшего порядка — мы называем их мэдлингами. Сейчас они плетут сеть усталости вокруг тебя и неплохо справляются. Дулка уже отдал указания относительно пира.
Риалто с негодованием спросил:
— А почему ты не потрудился помешать им? Где обещанная лояльность?
Ошерл попытался скрыть свою неловкость за приступом кашля. Маг строго приказал ему:
— Заставь мэдлингов вытянуть нос Дулки на два фута вперёд и поместить на кончике большущую язву, а заодно по болезненному карбункулу на каждую ягодицу.
— Как прикажешь.
К великому удовлетворению Риалто, Ошерл отлично выполнил свою работу.
— А теперь — и даже не пытайся возражать — прикажи мэд-лингам никогда больше не причинять мне вреда, — сказал маг.
— Ты абсолютно прав — надо застраховаться от штучек этого мясника, — ответил Ошерл.
— А потом ты освободишь мэдлингов и позволишь им идти на все четыре стороны, наказав не служить Дулке.
— Какое благородство! Могу ли я отнести подобные инструкции на свой счёт? — с долей иронии спросил Слуга.
— Ошерл, не зли меня. Надо ещё кое-что узнать у Дулки. Риалто повернулся к возбуждённому мяснику и заговорил с ним на языке деревни:
— Ты получил урок честности. Поскольку ты ещё жив, то можешь убедиться в моем безграничном милосердии. А теперь — продолжим беседу?
Дулка угрюмо ответил:
— И почему ты такой раздражительный? Я вовсе не намеревался причинить вам вред. Ну что я ещё могу сказать?
— Вы ведь исследовали развалины города?
— Нас не интересуют кучи камней. Мы лишь использовали алебастровые яйца по-своему…
— Понятно. Сколько именно яиц вы разбили?
— Ну, за долгие годы их набралось пять тысяч, шесть сотен и сорок одно. Осталось мало.
— Мало? Если ты не обсчитался, то всего один «Избранный» остался ожидать Золотой эры. Вы съели всех остальных! — воскликнул Риалто.
Дулка мгновенно забыл о своём носе и ягодицах.
— Остался только один? Это ужасная новость! Наши пиры подходят к концу!
— А как насчёт сокровищ? Вы забрали драгоценные камни и кристаллы из городских домов? — спросил маг.
— Ну да, конечно. Нам доставляют удовольствие подобные штуки, особенно красного, розового и жёлтого цветов. Голубые и зеленые приносят несчастье, и мы используем их для развлечений.
— Каким образом?
— Мы привязываем их к хвостам богадилов, или скачущих медведей, или даже мэнков, и это заставляет их ужасно смешно гоняться по лесу.
— Хм-м. А не попадался ли вам сверкающий голубой кристалл в форме призмы? Подумай, как следует, — это важно.
Дулка внезапно вновь ощутил длину своего носа.
— Я припоминаю нечто подобное в не столь далёком прошлом. Риалто, сама доброта, спросил:
— Неужели нос причиняет тебе такое неудобство?
— О, да! Несомненно!
— А ягодицы?
— Они жутко болят.
— Тогда принеси мне этот кристалл, и я избавлю тебя от неприятностей.
— Это не так-то просто, — угрюмо проворчал Дулка. Риалто больше нечего было сказать и вместе с Ошерлом он отравился прочь из деревни, туда, где Слуга приготовил для него удобный шатёр из синего шелка. На красно-синем ковре неопределённой формы Ошерл установил массивный деревянный стол, вокруг которого поставил четыре низких стульчика. На каждом стуле лежала темно-красная бархатная подушка. Снаружи стоял второй стол, на случай, если погода будет хорошей и маг захочет позавтракать или пообедать на воздухе. В шатре располагалось удобное канапе, а по углам стояли высокие железные стержни, удерживавшие лампы в форме причудливых многогранников.
Оставив Ошерла в шатре, Риалто поднялся в небо. Тучи рассеялись, и маг отлично видел во всех направлениях. Поднеся подзорную трубу к глазам, он, к своему удовольствию, обнаружил на северо-востоке тёмное голубое пятнышко.
Разогнавшись изо все сил, Риалто вскоре оказался возле самого пятня, опустился вниз, в лесную чащу, некоторое время искал, но так и не нашёл кристалл.
Вернувшись в шатёр, он обнаружил Ошерла сидящим все в той же позе и рассказал ему о своих поисках.
Мне определённо не хватает точности. Завтра ты поднимешься так высоко, как сможешь, захватив трубу, и встанешь точно под синим пятном. Из этой точки ты будешь опускать верёвку с грузом вниз — там, в лесу, должен находиться Персиплекс…Что там за вопли и визг?
Ошерл выглянул наружу.
— Жители деревни очень возбуждены и кричат от радости.
— Странно. Может быть, Дулка решил не дожидаться нашей милости к отрезил свои длинный нос… Ну, тогда я не вижу причин для радости. Меня озадачило вот что: почему голубое пятно находится так высоко в воздухе?
— Ничего необычного: чтобы его можно было увидеть издалека.
— Замечательно, но тогда не лучше ли использовать другой сигнал: например, луч голубого света, поднимающийся издалека и одним концом указывающий на Персиплекс.
— Откровенно говоря, я не совсем понимаю мотивы Сарсе-ма, если только он не принимает всерьёз указания Эйч-Монкура.
— Что? О каких указаниях речь?
— Просто небольшое подшучивание, так я полагаю. Эйч-Монкур приказал, чтобы пятно указывало местонахождение Персиплекса так неточно, что ты никогда не сможешь найти его и вернуться домой. Тогда ты будешь ходить туда-сюда в его поисках бесконечно.
— Понятно. А почему ты не сказал мне об этом раньше? Неважно; придёт день, когда ты поймёшь, кто контролирует твои очки: я или Эйч-Монкур… Этот жуткий визг становится все сильнее!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55