Стив!
– Я еду, – обреченно выдохнул бандит.
– Как я признателен! Надо же, из всех вариантов твоего богатого выбора…
– А с этим что, мистер Слейд? – спросил Прист, указывая стволом на коридорного.
– Тоже в полицию, пусть сами с ним разбираются. – Слейд пересел в «мицубиси» и повернулся к парню. – Ты все слышал, все понял?
– Я не преступник, сэр! Я только помогал искать покупателей.
– Вот и расскажи это начальнику полиции. Боннет надел на аль-Кабира наручники, отконвоировал его ко второй машине и втолкнул внутрь. Прист устроился за рулем.
Караван из трех машин, где третьей была сильно отставшая «вольво» полковника Лысенко, двинулся в обратный путь. Безмолвная сцена, разыгравшаяся перед глазами полковника, не прояснила ситуации. Нашли ли англичане то, что искали?
В полицейском управлении Слейд потребовал немедленно известить аль-Расула. Несмотря на глубокую ночь, начальник выехал немедленно, едва услышав, что есть новости об ограблении археологического музея. Слейд ожидал его у камеры-клетки, где понурившись сидели задержанные. Боннет и Прист укатили в отель.
Когда аль-Расул прибыл, Слейд торжественно поставил перед ним сумку. Начальник полиции с волнением раскрыл ее.
– Поздравляю вас, сэр, – почти продекламировал он. – И благодарю от имени…
– Подождите поздравлять, – отмахнулся Слейд. – Здесь не все. Эти господа успели продать десять экспонатов, и среди них – наш.
Аль-Расул помрачнел.
– Идемте в мой кабинет.
В кабинете англичанин поведал начальнику полиции о ночных событиях.
– А теперь, – подытожил он, – необходимо разыскать русского со сломанным носом, без двух пальцев на левой руке. Если он еще в Каире, дело упрощается, но если возвратился в Россию…
– Вы последуете за ним?
– Разумеется.
– Если он в России, не разумнее ли связаться с русской полицией через Интерпол?
– А вот этого я вас очень попрошу не делать, мистер Расул, – не терпящим возражений тоном проговорил Слейд. – Я сам найду ваши экспонаты и передам их в египетское посольство в Москве. А один – чуть позже, в посольство в Лондоне. Вы уже удостоверились в искренности моих намерений…
– Да, мистер Слейд. Я не стану чинить вам препятствий.
17
Через день Джек Слейд получил доставленные курьером сведения из полицейского управления. Русского по приметам опознали служащие отеля, где он постоянно останавливался во время частых визитов в Каир. Но, к немалой досаде Слейда, Михаил Игнатьевич Костров отбыл в Москву…
Слейд поднял телефонную трубку, позвонил в соседний номер и вызвал к себе Приста и Боннета.
– Джентльмены, наша миссия в Каире завершена. Нас ждет Лондон.
– Значит, русского отыскать не удалось? – спросил Прист.
– Почему же? Удалось, – с деланной беспечностью ответил Слейд. – Но, к сожалению, он уже в Москве, и, вероятно, вместе со стилетом.
– Нам предстоит путешествие в Россию?
– Вам – вряд ли, в Россию незачем посылать троих. Достаточно одного меня, после доклада Марстенсу. Известно имя человека, нетрудно выяснить адрес. Останется только пойти и взять стилет.
– Чего уж проще, – согласился Прист.
– Сдавайте оружие, заказывайте билеты в Лондон, – подытожил Слейд.
Вечером того же дня полковник Лысенко вылетел в Мюнхен под именем Вилли Хайдена, а оттуда – в Москву, под собственной фамилией. Прямо из аэропорта он направился к генералу Курбатову.
– Вы превосходно справились с заданием, полковник, – одобрительно кивнул генерал. – Виртуозная работа. Итак, стилет в Москве. Жаль, что имя человека не прозвучало. Но что же, теперь мы подождем мистера Слейда, и он приведет нас к стилету. Он сыграл-таки на нашей стороне, как мы и задумали.
– Каковы будут мои функции?
– Все те же. Ждите Слейда, ведите его…
– В одиночку, без группы поддержки?
– А зачем она вам? В Каире вы не сплоховали, а там было потруднее. В критической ситуации, если таковая случится, подключим кого-нибудь. А пока… Чем меньше посвященных, тем лучше.
– А если прибудет не Слейд? Для него слишком простая миссия.
– Об этом запросим Леди Джейн. Но думаю, приедет сам, он ничего не бросает на полпути… Итак, с момента прибытия Слейда, – продолжал Курбатов, – связь со мной держите по мере необходимости. Не напрягайтесь и не зарывайтесь, дело-то действительно простое.
Лысенко покосился на генерала, однако промолчал.
18
Соперничество – не редкость в мире ученых, и такое положение дел иногда подстегивает ход научных изысканий, а иногда тормозит, как в случае с Дэвидом Сэйлом и Ильей Левандовским. Папирус, над которым корпел англичанин, не был единственным в своем роде. В России египтолог Левандовский бился над расшифровкой текстов, составленных тем же криптографическим жреческим письмом. Если бы оба ученых сообщали о своих исследованиях в открытых публикациях или в Интернете, они давно нашли бы друг друга, объединили материалы и усилия и гораздо быстрее добились бы успеха. Но жажда приоритета заставляла как Сэйла, так и Левандовского не афишировать свою работу.
В отличие от Сэйла, Левандовский не приобрел свои свитки в Египте. Когда-то они принадлежали одному из его предков, известному российскому историку, философу и писателю, а как попали к тому – сейчас уж не установишь. Папирусы передавались в семье Левандовских по наследству, и еще в детстве у Ильи, чьим кумиром был Генрих Шлиман, зародилась мечта прочесть их. Эта романтическая устремленность с годами превратилась в осознанную цель ученого.
Папирусы, имевшиеся в распоряжении Левандовского, содержали значительно больше текста, нежели свиток Дэвида Сэйла, что облегчало работу, хотя ни в коей мере не сводило на нет бесчисленные трудности. И все же Левандовский кое-чего добился. Он уже знал, что один из папирусов является секретным донесением о кровавых событиях восстания земледельцев в 1750 году до новой эры, и упорно трудился над расшифровкой другого свитка.
Но этим солнечным воскресным утром Илья Левандовский не испытывал ни малейшего желания работать. Ему хотелось посвятить отдыху целый день, хотелось побродить по Арбату, зайти в любимый Пушкинский музей…
Когда Левандовский, сидя за утренним чаем, предавался грезам о предстоящем чудесном дне, в дверь позвонили. Илья Владимирович вышел в прихожую, глянул в глазок, затем открыл.
– Привет, Илья Муромец! – загремел на всю квартиру веселый голос. – Если ты скажешь, что я помешал, спущу с лестницы.
– Да нет, Миша, – улыбнулся Левандовский, пожимая гостю руку. – Сегодня я сачкую.
– О'кей, посачкуем вместе. – Костров сразу направился в кухню. – Ага, тут и чаек… Наливай!
Старый приятель Ильи Левандовского Михаил Игнатьевич Костров – бывший боксер, бывший инженер, бывший кооператор и еще бессчетное число раз «бывший» – занимался весьма своеобразным бизнесом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
– Я еду, – обреченно выдохнул бандит.
– Как я признателен! Надо же, из всех вариантов твоего богатого выбора…
– А с этим что, мистер Слейд? – спросил Прист, указывая стволом на коридорного.
– Тоже в полицию, пусть сами с ним разбираются. – Слейд пересел в «мицубиси» и повернулся к парню. – Ты все слышал, все понял?
– Я не преступник, сэр! Я только помогал искать покупателей.
– Вот и расскажи это начальнику полиции. Боннет надел на аль-Кабира наручники, отконвоировал его ко второй машине и втолкнул внутрь. Прист устроился за рулем.
Караван из трех машин, где третьей была сильно отставшая «вольво» полковника Лысенко, двинулся в обратный путь. Безмолвная сцена, разыгравшаяся перед глазами полковника, не прояснила ситуации. Нашли ли англичане то, что искали?
В полицейском управлении Слейд потребовал немедленно известить аль-Расула. Несмотря на глубокую ночь, начальник выехал немедленно, едва услышав, что есть новости об ограблении археологического музея. Слейд ожидал его у камеры-клетки, где понурившись сидели задержанные. Боннет и Прист укатили в отель.
Когда аль-Расул прибыл, Слейд торжественно поставил перед ним сумку. Начальник полиции с волнением раскрыл ее.
– Поздравляю вас, сэр, – почти продекламировал он. – И благодарю от имени…
– Подождите поздравлять, – отмахнулся Слейд. – Здесь не все. Эти господа успели продать десять экспонатов, и среди них – наш.
Аль-Расул помрачнел.
– Идемте в мой кабинет.
В кабинете англичанин поведал начальнику полиции о ночных событиях.
– А теперь, – подытожил он, – необходимо разыскать русского со сломанным носом, без двух пальцев на левой руке. Если он еще в Каире, дело упрощается, но если возвратился в Россию…
– Вы последуете за ним?
– Разумеется.
– Если он в России, не разумнее ли связаться с русской полицией через Интерпол?
– А вот этого я вас очень попрошу не делать, мистер Расул, – не терпящим возражений тоном проговорил Слейд. – Я сам найду ваши экспонаты и передам их в египетское посольство в Москве. А один – чуть позже, в посольство в Лондоне. Вы уже удостоверились в искренности моих намерений…
– Да, мистер Слейд. Я не стану чинить вам препятствий.
17
Через день Джек Слейд получил доставленные курьером сведения из полицейского управления. Русского по приметам опознали служащие отеля, где он постоянно останавливался во время частых визитов в Каир. Но, к немалой досаде Слейда, Михаил Игнатьевич Костров отбыл в Москву…
Слейд поднял телефонную трубку, позвонил в соседний номер и вызвал к себе Приста и Боннета.
– Джентльмены, наша миссия в Каире завершена. Нас ждет Лондон.
– Значит, русского отыскать не удалось? – спросил Прист.
– Почему же? Удалось, – с деланной беспечностью ответил Слейд. – Но, к сожалению, он уже в Москве, и, вероятно, вместе со стилетом.
– Нам предстоит путешествие в Россию?
– Вам – вряд ли, в Россию незачем посылать троих. Достаточно одного меня, после доклада Марстенсу. Известно имя человека, нетрудно выяснить адрес. Останется только пойти и взять стилет.
– Чего уж проще, – согласился Прист.
– Сдавайте оружие, заказывайте билеты в Лондон, – подытожил Слейд.
Вечером того же дня полковник Лысенко вылетел в Мюнхен под именем Вилли Хайдена, а оттуда – в Москву, под собственной фамилией. Прямо из аэропорта он направился к генералу Курбатову.
– Вы превосходно справились с заданием, полковник, – одобрительно кивнул генерал. – Виртуозная работа. Итак, стилет в Москве. Жаль, что имя человека не прозвучало. Но что же, теперь мы подождем мистера Слейда, и он приведет нас к стилету. Он сыграл-таки на нашей стороне, как мы и задумали.
– Каковы будут мои функции?
– Все те же. Ждите Слейда, ведите его…
– В одиночку, без группы поддержки?
– А зачем она вам? В Каире вы не сплоховали, а там было потруднее. В критической ситуации, если таковая случится, подключим кого-нибудь. А пока… Чем меньше посвященных, тем лучше.
– А если прибудет не Слейд? Для него слишком простая миссия.
– Об этом запросим Леди Джейн. Но думаю, приедет сам, он ничего не бросает на полпути… Итак, с момента прибытия Слейда, – продолжал Курбатов, – связь со мной держите по мере необходимости. Не напрягайтесь и не зарывайтесь, дело-то действительно простое.
Лысенко покосился на генерала, однако промолчал.
18
Соперничество – не редкость в мире ученых, и такое положение дел иногда подстегивает ход научных изысканий, а иногда тормозит, как в случае с Дэвидом Сэйлом и Ильей Левандовским. Папирус, над которым корпел англичанин, не был единственным в своем роде. В России египтолог Левандовский бился над расшифровкой текстов, составленных тем же криптографическим жреческим письмом. Если бы оба ученых сообщали о своих исследованиях в открытых публикациях или в Интернете, они давно нашли бы друг друга, объединили материалы и усилия и гораздо быстрее добились бы успеха. Но жажда приоритета заставляла как Сэйла, так и Левандовского не афишировать свою работу.
В отличие от Сэйла, Левандовский не приобрел свои свитки в Египте. Когда-то они принадлежали одному из его предков, известному российскому историку, философу и писателю, а как попали к тому – сейчас уж не установишь. Папирусы передавались в семье Левандовских по наследству, и еще в детстве у Ильи, чьим кумиром был Генрих Шлиман, зародилась мечта прочесть их. Эта романтическая устремленность с годами превратилась в осознанную цель ученого.
Папирусы, имевшиеся в распоряжении Левандовского, содержали значительно больше текста, нежели свиток Дэвида Сэйла, что облегчало работу, хотя ни в коей мере не сводило на нет бесчисленные трудности. И все же Левандовский кое-чего добился. Он уже знал, что один из папирусов является секретным донесением о кровавых событиях восстания земледельцев в 1750 году до новой эры, и упорно трудился над расшифровкой другого свитка.
Но этим солнечным воскресным утром Илья Левандовский не испытывал ни малейшего желания работать. Ему хотелось посвятить отдыху целый день, хотелось побродить по Арбату, зайти в любимый Пушкинский музей…
Когда Левандовский, сидя за утренним чаем, предавался грезам о предстоящем чудесном дне, в дверь позвонили. Илья Владимирович вышел в прихожую, глянул в глазок, затем открыл.
– Привет, Илья Муромец! – загремел на всю квартиру веселый голос. – Если ты скажешь, что я помешал, спущу с лестницы.
– Да нет, Миша, – улыбнулся Левандовский, пожимая гостю руку. – Сегодня я сачкую.
– О'кей, посачкуем вместе. – Костров сразу направился в кухню. – Ага, тут и чаек… Наливай!
Старый приятель Ильи Левандовского Михаил Игнатьевич Костров – бывший боксер, бывший инженер, бывший кооператор и еще бессчетное число раз «бывший» – занимался весьма своеобразным бизнесом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100