Я был влюблен, такое со мной произошло всего во второй раз в жизни. Нет, не верно: я любил всего один раз, до нее. Мысль о том, что я никогда не увижу ее лица, наполняла меня нестерпимым страхом. Вот именно: я боялся, что больше ее не увижу. Я не знал, как с этим жить.
– И поэтому ты на ней женился.
– Да.
– Но ты не мог с ней спать, не мог заниматься любовью. Чего ты от нее ждал? Она же была ребенком.
– Она рассуждала как женщина. Говорила все то, что обычно говорят взрослые женщины. Я не понимал, что она в смятении, не понимал, чего хочет.
– Но ведь ты не мог заниматься с ней любовью, не так ли?
– Не мог. Она была точно ребенок, дочь; я не понимал, что происходит то, что происходило. Я потерял Интерес к сексу; потерял интерес к ней, да и ко всем остальным женщинам. Мне казалось…
– А она думала, что ты импотент. Что ты разваливаешься на части. И с каждым днем ей становилось все страшнее и страшнее. Хорошенькая перспектива – провести целую жизнь с человеком, который не испытывает к тебе никакого влечения!
– Но ведь была же любовь. Я ее любил. Беспредельно. И показывал ей это миллионом разных способов, каждую секунду, проведенную нами вместе.
– Подарки.
– Да, подарки. Прикосновения. Объятия, поцелуи, улыбки.
– Покупка. Ты пытался ее купить.
– Нет, никогда.
– В таком случае взять внаем. То же самое.
Юноша сжимал и разжимал кулаки. Казалось, ими управляет некая сила, находящаяся вне его тела. Руки двигались, словно хотели ударить Мосса. Человек в белом клоунском одеянии не мог этого не заметить, но не отшатнулся, не дрогнул. Просто сидел и ждал нападения – жертва, готовая принять любую кару.
– Ну и что ты почувствовал, когда узнал, что она с ним спит?
– Было ужасно мучительно. Ничего похожего мне испытывать не приходилось. В груди образовался комок боли, словно внутри меня что-то жило и дышало, второе сердце… не знаю, как объяснить. Только каждый раз, когда оно делало вдох, боль становилась невыносимее.
– И что же ты по этому поводу предпринял, крутой парень? – насмешливо спросил молодой человек.
– Я хотел его убить.
– А почему его? Он только подобрал то, что плохо лежало. Если ты оставляешь ненужную вещь, всегда кто-нибудь найдет ей применение.
– Меня возмутило то, как она это делала, – с отчаянием в голосе проговорил Мосс.
– Ты самый настоящий осел, – сердито фыркнул юноша. – Рогоносцы, вроде тебя, всегда выдумывают идиотские объяснения, чтобы обстоятельства выглядели подраматичнее. Если бы дело не повернулось так, как оно повернулось, возникла бы иная ситуация, ты нашел бы и в ней признаки дурного вкуса. Неужели ты не понимаешь, что это всего лишь отговорки?
– Но ведь когда все открылось, я попросил ее уйти, и она сказала, что поедет к своим родителям, чтобы обдумать то, что произошло.
Молодой человек неожиданно сделал резкое движение и, протянув руку над столом, схватил Мосса за рубашку. Подтащил к себе, его голос превратился в тихое рычание, наполненное ненавистью:
– А что ты сделал потом, ты, герой? Ну, признавайся, что потом?
Мосс заговорил очень тихо, точно ему было стыдно:
– Я зарядил пистолет и отправился к нему домой. Стал стучать каблуками в дверь. Поставил ногу прямо возле замка и изо всех сил потянул за ручку. Замок выскочил. Я промчался через гостиную его отвратительной квартиры и ворвался в спальню.
Они были там, на кровати, оба голые. Именно так я все себе и представлял: он на ней… только они услышали, как сломался замок, и он попытался выпутаться из простыней. Я поймал его в тот момент, когда он поставил одну ногу на пол.
Молодой человек встряхнул Мосса. Не слишком сильно, но достаточно, чтобы показать, как сильно он возмущен, какое отвращение испытывает. А мегапоток вдруг стал похож на рану, гниющую, отвратительно розового цвета с темно синими подпалинами по краям. Юноша продолжал тихонько трясти Мосса, словно пытался достать монетки из копилки.
– Я подтолкнул его и вставил пистолет ему в рот. Услышал, как он, застонав, попытался что-то сказать, тогда я засунул дуло еще глубже в глотку и сломал несколько зубов. Затем толкнул его на кровать, он повалился прямо на спину, а я поставил ногу ему на грудь. Приказал ей одеться, сказав, что забираю ее из этого омерзительного места.
Молодой человек отпустил Мосса, который вдруг замолчал.
– Какой у тебя бесполезный, жалкий, несчастный мозг. Все это неправда, не так ли?
– Да, все неправда, – отвернувшись, тихо ответил Мосс.
– Так что же ты все-таки сделал, когда узнал, что она с ним… через четыре месяца после свадьбы?
– Ничего.
– Ты зарядил пистолет и ничего не сделал?
– Именно.
– Ты даже не смог заставить себя проделать все в реальности, так?
– Не смог. Я трус. Я хотел убить его, а потом себя.
– Но не ее.
– Нет. Таких мыслей у меня не было никогда. Я ведь любил. Не мог ее убить, поэтому и хотел уничтожить все остальное в мире.
– Убирайся прочь, жалкое дерьмишко. Давай, вставай, и отвали от меня, и больше никогда со мной не заговаривай. Ты сбежал. Бежишь и сейчас. Но тебе не удастся спастись.
– Пройдет время, – сказал Мосс. – И я забуду.
– Тебе не забыть всего. Время притупит твои воспоминания, так что, возможно, ты сможешь нести их в своей душе. Но никогда не забудешь совсем.
– Может быть, и нет, – сказал Мосс и встал. Отвернулся. И в то же мгновение безумный свет, горевший в глазах юноши, стал тускнеть и вскоре погас. Он снова смотрел в пустоту, где метался похожий на разверстую рану мегапоток.
Мосс шагал по холлу и тяжело дышал.
Он прошел мимо прекрасной женщины с белокурыми волосами и почти белыми бровями – она сидела в компании двух неприметных мужчин за столом, рассчитанным на четверых. Когда он оказался совсем рядом, женщина оснулась его руки, – Я испытываю к вам жалость, а вовсе не враждебность, – сказала она мягким, глубоким голосом. Ее слова переполнял скрытый смысл.
Мосс уселся на пустой стул. Казалось, оба мужчины его не видят, хотя и прислушиваются к разговору с прекрасной женщиной.
– Нельзя считать человека бессердечным только потому, что он пытался спасти себя, – продолжала женщина.
Она держала в руке короткий мундштук с незажженной сигаретой. Один из ее спутников сделал движение, чтобы дать ей прикурить, но женщина сердито отмахнулась. Все ее внимание было сосредоточено на Моссе.
– Я же мог спасти одного из них, – ответил Мосс. Он прижал руку ко рту, словно снова увидел пугающую картинку из прошлого. – Пожар, Дом, окутанный пламенем, которое вырывается из окон, крики. Они были такие старые, такие беспомощные.
Взметнулись, осветив все вокруг своим сиянием, светлые волосы – женщина покачала головой.
– Вы лишь служили сторожем, охраняли их; нигде не было написано, что вы должны умереть ради них.
1 2 3 4