Я знаю, что может.
Они разбили лагерь среди руин, а наутро отправились дальше, держа путь на юго-восток. Углубляясь в найсанские джунгли, они заметили, что растительный мир меняется. Деревья становились выше и толще, а подлесок — все гуще. Заглушавшие все прочие запахи гнилостные испарения от стоячей воды делались все более невыносимыми. Совсем близко к полудню задул легкий ветерок, и до Гариона временами стал доноситься неизвестный слабый запах, приторно сладкий, от которого он начал испытывать легкое головокружение.
— Что это за приятный запах? — спросила Бархотка, и взгляд ее карих глаз потеплел.
И вот за поворотом взорам путников предстало стоящее рядом с дорогой во всей красе дерево, подобного которому Гарион никогда не видел. Листья дерева блестели золотом, с ветвей свисало множество малиновых лиан, красные, голубые и бледно-лиловые цветы густо покрывали его крону, а среди этого буйства красок выделялись сверкающие пурпурные плоды, налитые до такой степени, что вот-вот, казалось, готовы были лопнуть. Гарион почувствовал, что это величественное дерево притягивает к себе берущей за душу красотой и ароматом.
Бархотка с мечтательной улыбкой на лице раньше Гариона направила свою лошадь к дереву.
— Лизелль, стой! — крикнула Полгара, и ее голос прозвучал, словно удар бича.
— Но почему? — Голос Лизелль дрожал от нетерпения.
— Не двигайся! — скомандовала Полгара. — Ты перед смертельной угрозой.
— Угрозой? — удивился Гарион. — Это ведь только дерево, тетушка Пол.
— Все за мной, — продолжала командовать Полгара. — Крепче держите поводья и ни шагу к дереву.
Она спешилась и шагом повела лошадь вперед, крепко держа поводья обеими руками.
— А в чем дело, Полгара? — спросил Дарник.
— Я думала, их все поуничтожали, — проворчала она, глядя на величественное дерево с суровой ненавистью.
— Уничтожать? Такую красоту? Кому это нужно? — удивилась Бархотка.
— Да, красивое. С помощью красоты оно и охотится.
— Охотится? — спросил Шелк дрогнувшим голосом. — Полгара, это же дерево, как оно может охотиться?
— А это — охотится. Попробовать его плод — значит обречь себя на верную и немедленную смерть, прикосновение же к цветку грозит параличом всего тела до последнего мускула.
Полгара показала на что-то в высокой траве. Гарион поглядел и увидел скелет крупного животного. Несколько усов свесились с дерева и углубились внутрь животного, оплетя его замшелые кости.
— Не смотрите на дерево, — мрачным тоном приказала всем Полгара, — не думайте о его плодах и старайтесь глубоко не вдыхать запах его цветов. Дерево хочет подманить вас на расстояние, где до вас дотянутся его щупальца, усы. Езжайте не оглядываясь. — И туг она придержала лошадь.
— А ты что? — озабоченно спросил Дарник.
— Я вас догоню, — ответила она. — Мне вначале надо поухаживать за этим чудовищем.
— Делайте, как она сказала, — приказал всем Белгарат. — Поехали.
Когда путники проезжали мимо смертоносного дерева, Гарион почувствовал приступ горького разочарования. Отъехав подальше, он ощутил общую разбитость.
Один раз он оглянулся и вздрогнул, увидев, как малиновые усы неистово пляшут в воздухе, стараясь поймать жертву. Потом он услышал, как Сенедра издала сдавленный горловой звук, словно испытывала тошноту.
— В чем дело? — спросил Гарион.
— Дерево! — воскликнула она, хватая ртом воздух. — Какое ужасное. Оно питается мукой своих жертв, а не только их плотью.
Когда кавалькада свернула в сторону вслед за поворотом дороги, Гарион почувствовал, как земля вздрогнула за спиной, а затем услышал треск, с каким горит живое дерево. Ему показалось, что он слышит ужасный крик, полный боли и злобной ненависти. Густой черный маслянистый дым пополз над землей, и ветер донес до путников его зловонный запах.
Полгара догнала остальных примерно через четверть часа.
— Все, оно наелось, больше не захочет, — с удовлетворением сообщила она, и на лице у нее появилась улыбка. — Это один из редких случаев, когда нам с Салмиссрой удалось договориться. — И добавила: — Этому дереву нет места на земле.
Они продвигались все дальше в глубь Найса, следуя по когда-то наезженной, а ныне давно заброшенной и заросшей травой дороге. Примерно в середине следующего дня гнедой жеребец Эрионда стал проявлять признаки активности.
Эрионд подъехал к Гариону, который по-прежнему скакал впереди колонны, держа меч на передней луке седла.
— Ему хочется скакать побыстрее, — тихо засмеялся Эрионд. — Ему всегда хочется нестись.
Гарион повернулся к Эрионду.
— Эрионд, мне все хотелось спросить тебя об одной вещи.
— Какой, Белгарион?
— Когда я скакал на нем в Лесу Дриад, он делал какие-то странные вещи.
— Странные вещи? Что ты имеешь в виду?
— До моря оттуда надо было ехать почти два дня, а он донес меня за полчаса.
— А, вот ты о чем.
— Ты можешь объяснить, как он это делает?
— Он поступает так, когда знает, что я спешу куда-то. Он как бы переходит в другое пространство, и когда возвращается назад, ты уже гораздо дальше, чем до его перехода в другое пространство.
— А где это другое пространство?
— Здесь, вокруг нас. И в то же самое время — его здесь нет. Понял что-нибудь?
— Нет, признаться, не понял.
Эрионд нахмурился в задумчивости, не зная, как лучше объяснить.
— Вот ты мне как-то сказал, что можешь превращаться в волка. И Белгарат тоже.
— Да.
— И ты сказал, что, когда ты превращаешься, меч по-прежнему с тобой и в то же время нет.
— Мне дед так сказал.
— Я думаю, другое пространство находится там, где твой меч. Я тебе объяснил?
Гарион рассмеялся.
— Ничего не объяснил. Но я тебе верю.
Во второй половине следующего дня они достигли болотистого берега Змеиной реки, где дорога поворачивала на восток, следуя изгибам ее медленно текущего потока. Небо очистилось от облаков, но бледный солнечный свет давал мало тепла.
— Не сходить ли мне в разведку? — предложил Шелк. — Здесь дорога кажется более наезженной, а я бы не сказал, что мы нажили здесь много, друзей, когда были здесь в последний раз.
Он припустил лошадь галопом и через несколько минут скрылся из виду за поворотом заросшей травой дороги.
— А нам не надо проезжать через Стисс-Тор? — спросила Сенедра.
— Нет, — ответил ей Белгарат. — Это на другом берегу реки. — Он оглядел полосу деревьев и кустарника, отделявшую дорогу от покрытого мхом берега. — Мы сумеем проскользнуть мимо без проблем.
Примерно час спустя за поворотом дороги путникам открылся вид на странные, чуждые их глазу башни столицы Страны змей, высившиеся на другом берегу реки.
Найсанская архитектура не придерживалась определенного стиля. Некоторые башни оканчивались острыми шпилями, другие выглядели массивными и завершались куполами, третьи вообще были спиралевидной формы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Они разбили лагерь среди руин, а наутро отправились дальше, держа путь на юго-восток. Углубляясь в найсанские джунгли, они заметили, что растительный мир меняется. Деревья становились выше и толще, а подлесок — все гуще. Заглушавшие все прочие запахи гнилостные испарения от стоячей воды делались все более невыносимыми. Совсем близко к полудню задул легкий ветерок, и до Гариона временами стал доноситься неизвестный слабый запах, приторно сладкий, от которого он начал испытывать легкое головокружение.
— Что это за приятный запах? — спросила Бархотка, и взгляд ее карих глаз потеплел.
И вот за поворотом взорам путников предстало стоящее рядом с дорогой во всей красе дерево, подобного которому Гарион никогда не видел. Листья дерева блестели золотом, с ветвей свисало множество малиновых лиан, красные, голубые и бледно-лиловые цветы густо покрывали его крону, а среди этого буйства красок выделялись сверкающие пурпурные плоды, налитые до такой степени, что вот-вот, казалось, готовы были лопнуть. Гарион почувствовал, что это величественное дерево притягивает к себе берущей за душу красотой и ароматом.
Бархотка с мечтательной улыбкой на лице раньше Гариона направила свою лошадь к дереву.
— Лизелль, стой! — крикнула Полгара, и ее голос прозвучал, словно удар бича.
— Но почему? — Голос Лизелль дрожал от нетерпения.
— Не двигайся! — скомандовала Полгара. — Ты перед смертельной угрозой.
— Угрозой? — удивился Гарион. — Это ведь только дерево, тетушка Пол.
— Все за мной, — продолжала командовать Полгара. — Крепче держите поводья и ни шагу к дереву.
Она спешилась и шагом повела лошадь вперед, крепко держа поводья обеими руками.
— А в чем дело, Полгара? — спросил Дарник.
— Я думала, их все поуничтожали, — проворчала она, глядя на величественное дерево с суровой ненавистью.
— Уничтожать? Такую красоту? Кому это нужно? — удивилась Бархотка.
— Да, красивое. С помощью красоты оно и охотится.
— Охотится? — спросил Шелк дрогнувшим голосом. — Полгара, это же дерево, как оно может охотиться?
— А это — охотится. Попробовать его плод — значит обречь себя на верную и немедленную смерть, прикосновение же к цветку грозит параличом всего тела до последнего мускула.
Полгара показала на что-то в высокой траве. Гарион поглядел и увидел скелет крупного животного. Несколько усов свесились с дерева и углубились внутрь животного, оплетя его замшелые кости.
— Не смотрите на дерево, — мрачным тоном приказала всем Полгара, — не думайте о его плодах и старайтесь глубоко не вдыхать запах его цветов. Дерево хочет подманить вас на расстояние, где до вас дотянутся его щупальца, усы. Езжайте не оглядываясь. — И туг она придержала лошадь.
— А ты что? — озабоченно спросил Дарник.
— Я вас догоню, — ответила она. — Мне вначале надо поухаживать за этим чудовищем.
— Делайте, как она сказала, — приказал всем Белгарат. — Поехали.
Когда путники проезжали мимо смертоносного дерева, Гарион почувствовал приступ горького разочарования. Отъехав подальше, он ощутил общую разбитость.
Один раз он оглянулся и вздрогнул, увидев, как малиновые усы неистово пляшут в воздухе, стараясь поймать жертву. Потом он услышал, как Сенедра издала сдавленный горловой звук, словно испытывала тошноту.
— В чем дело? — спросил Гарион.
— Дерево! — воскликнула она, хватая ртом воздух. — Какое ужасное. Оно питается мукой своих жертв, а не только их плотью.
Когда кавалькада свернула в сторону вслед за поворотом дороги, Гарион почувствовал, как земля вздрогнула за спиной, а затем услышал треск, с каким горит живое дерево. Ему показалось, что он слышит ужасный крик, полный боли и злобной ненависти. Густой черный маслянистый дым пополз над землей, и ветер донес до путников его зловонный запах.
Полгара догнала остальных примерно через четверть часа.
— Все, оно наелось, больше не захочет, — с удовлетворением сообщила она, и на лице у нее появилась улыбка. — Это один из редких случаев, когда нам с Салмиссрой удалось договориться. — И добавила: — Этому дереву нет места на земле.
Они продвигались все дальше в глубь Найса, следуя по когда-то наезженной, а ныне давно заброшенной и заросшей травой дороге. Примерно в середине следующего дня гнедой жеребец Эрионда стал проявлять признаки активности.
Эрионд подъехал к Гариону, который по-прежнему скакал впереди колонны, держа меч на передней луке седла.
— Ему хочется скакать побыстрее, — тихо засмеялся Эрионд. — Ему всегда хочется нестись.
Гарион повернулся к Эрионду.
— Эрионд, мне все хотелось спросить тебя об одной вещи.
— Какой, Белгарион?
— Когда я скакал на нем в Лесу Дриад, он делал какие-то странные вещи.
— Странные вещи? Что ты имеешь в виду?
— До моря оттуда надо было ехать почти два дня, а он донес меня за полчаса.
— А, вот ты о чем.
— Ты можешь объяснить, как он это делает?
— Он поступает так, когда знает, что я спешу куда-то. Он как бы переходит в другое пространство, и когда возвращается назад, ты уже гораздо дальше, чем до его перехода в другое пространство.
— А где это другое пространство?
— Здесь, вокруг нас. И в то же самое время — его здесь нет. Понял что-нибудь?
— Нет, признаться, не понял.
Эрионд нахмурился в задумчивости, не зная, как лучше объяснить.
— Вот ты мне как-то сказал, что можешь превращаться в волка. И Белгарат тоже.
— Да.
— И ты сказал, что, когда ты превращаешься, меч по-прежнему с тобой и в то же время нет.
— Мне дед так сказал.
— Я думаю, другое пространство находится там, где твой меч. Я тебе объяснил?
Гарион рассмеялся.
— Ничего не объяснил. Но я тебе верю.
Во второй половине следующего дня они достигли болотистого берега Змеиной реки, где дорога поворачивала на восток, следуя изгибам ее медленно текущего потока. Небо очистилось от облаков, но бледный солнечный свет давал мало тепла.
— Не сходить ли мне в разведку? — предложил Шелк. — Здесь дорога кажется более наезженной, а я бы не сказал, что мы нажили здесь много, друзей, когда были здесь в последний раз.
Он припустил лошадь галопом и через несколько минут скрылся из виду за поворотом заросшей травой дороги.
— А нам не надо проезжать через Стисс-Тор? — спросила Сенедра.
— Нет, — ответил ей Белгарат. — Это на другом берегу реки. — Он оглядел полосу деревьев и кустарника, отделявшую дорогу от покрытого мхом берега. — Мы сумеем проскользнуть мимо без проблем.
Примерно час спустя за поворотом дороги путникам открылся вид на странные, чуждые их глазу башни столицы Страны змей, высившиеся на другом берегу реки.
Найсанская архитектура не придерживалась определенного стиля. Некоторые башни оканчивались острыми шпилями, другие выглядели массивными и завершались куполами, третьи вообще были спиралевидной формы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115