.. как его — ригель.
— Знаю. Это облегчает мне жизнь.
— Который последним вышел... Во-первых, это не его квартира, во-вторых, он все равно должен был ее опечатать. На кой хрен ему заботиться о каком-то ригеле! Не вижу смысла.
— Правильно, — сказал я, копаясь в памяти и стараясь поймать юркую, ускользающую мысль. — А я ведь запирал тогда...
— О чем ты?
— Войдя тот раз сюда, я закрыл дверь и повернул эту ручку, видишь? Когда ее поворачиваешь, ригель входит в отверстие запорной коробки. Так запирается дверь с внутренней стороны.
— Что из этого следует?
— Потом пришли вы с Лореном. Ключи вы взяли у швейцара. Вам пришлось повернуть ключ на один полный оборот, чтобы отодвинуть ригель, и еще на пол-оборота — открыть защелку.
— Пусть будет так, как ты говоришь. — Рэй начал терять терпение. — Я охотно тебе верю, Берни. Потому как сам никогда не замечал, сколько раз я поворачиваю ключ, особенно когда не знаешь, в какую задницу попадешь за дверью, как в тот раз.
Наговорил с три короба, а на кой хрен — неизвестно. Умничаешь ты, парень! Я думал, тебе надо попасть в эту квартиру, а ты стоишь как истукан и талдычишь про какие-то ригели...
— Ты абсолютно прав, — сказал я, вошел в прихожую и закрыл за собой дверь. Потом повернул ручку, задвинув ригель в запорную коробку.
В квартире ничего не изменилось. Если допустить причастность к этому делу Майкла Дебю, то сюда он прислал гораздо более деликатную публику, нежели команда громил, орудовавшая у меня. Посещение квартиры Флэксфорда было санкционировано и отражено в официальных документах, тогда как налет на мое жилище был частной и никому не ведомой инициативой. В результате книги, принадлежавшие Флэксфорду, по-прежнему стояли на полках, а его одежда висела и лежала в шкафах. Никто не вспарывал мягкую мебель, не отворачивал ковры, не сбрасывал картины со стен.
Какая чудовищная несправедливость! Флэксфорд, отправившийся в те места, что уготованы шантажистам и мошенникам, теперь уже никогда не раскроет эти книги, не наденет эти пиджаки, вообще не войдет в эти комнаты, где все в ажуре и словно бы ждет его прихода. Со мной же обращаются, как с последним преступником. Даже вход в собственный дом мне заказан.
Я попытался отделаться от неприятных мыслей и сосредоточиться на поисках. Начал я со спальни. Линии, прочерченные на ковре (каком, я так и не понял), указывали на положение тела. Флэксфорд лежал слева у изножья кровати; его раскинутые ноги почти доставали до двери. Там, где была голова, виднелись темно-багровые пятна. Такие же пятна были и на разобранной постели.
— Это кровь? — спросил я. Рэй кивнул. — Но кровь вроде бы красная.
— Темнеет, когда подсохнет.
— Да-да. Когда его ударили, он, наверное, упал на постель, а потом сполз на пол.
— Похоже на то.
— В газетах писали, его убили тяжелой пепельницей. Интересно, где она?
— А разве не лампой? Ты уверен насчет пепельницы?
— Так в газетах было.
— Много они знают, которые в газетах. В любом разе ее уже арестовали. Орудие убийства просто так не должно валяться. Орудие убийства — его в лаборатории вдоль и поперек прощупывают, сотню раз фотографируют, а после — под замок. — Рэй откашлялся. — Ежели оно и было бы тут, это орудие, я бы не дал тебе даже притронуться к нему. Вещественные доказательства, Берни, должны быть в целости и сохранности.
— Да нет, я просто поинтересовался, куда она делась, эта пепельница?
— И я просто так, для твоего сведения.
Обойдя кровать, я подошел к тому месту на стене, где в тяжелой золоченой раме висела писанная маслом картина, изображающая полуразрушенный амбар. Я понимал, что если за картиной есть тайник, то с момента убийства его обшарила по меньше мере добрая дюжина гавриков. И тем не менее я легонько ее сдвинул. Под картиной была голая стена.
— Странно! — сказал я. — По-моему, у него должен быть сейф. Такие люди, как он, часто держат деньги дома. Или просто они валяются где попало.
— Какие деньги, Берни? Все, что имел, он вкладывал в театральные дела. А с театров какой навар? Единственный доход — с продажи билетов. Но кто же кассу ночью домой тащит? Ее прямехонько в банк, в ночной депозитарий. Кроме того, он все больше с мелкими труппами имел дело. От них вообще одни убытки.
«Стоит ли заводить об этом речь!» — подумал я и тут же сказал:
— Он с разным народом сталкивался. Якшался и с уголовным элементом, и с большими политиками знакомство водил. Он был чем-то вроде посредника между махинаторами, вдобавок не брезгал вымогательством и шантажом.
— Я думал, ты не был с ним знаком.
— Я и не был знаком.
— Тогда откуда тебе все это известно?
— Оттуда. А разве в вашем Управлении нет на него досье? На человека, ведущего двойную жизнь, всегда есть досье. Ничего об этом не слышал?
— Нет, не слышал. Да вряд ли кто и заглядывал в картотеки. Убийца нам известен, на кой хрен забивать себе голову? И без того дело верняк.
— Угу, верняк, — тупо повторил я.
— Послушай, Берни, если бы ты сказал, что мы ищем?..
— Мы ничего не ищем. Это я ищу.
— Что?
— Сам узнаю, когда найду.
— А вдруг я найду?
Я ничего не ответил и осторожно переступил через линии на ковре, словно там еще лежало мертвое тело или по крайней мере витал дух погибшего. Выйдя из спальни, я прошел по коридору и заглянул в ванную комнату. Она была непомерно велика для сравнительно небольшой квартиры. Это позволило предположить, что с течением времени просторные помещения каждого этажа были поделены на маленькие для удобства сдачи жильцам. Сама ванна была как реликт минувшей эпохи — массивная, на четырех гнутых ножках, она представляла собой разительный контраст с модерновыми умывальником и туалетом. Я включил кран над раковиной, спустил воду из бачка и огляделся. Подняв брови, Рэй таращил на меня глаза.
— Просто вспоминаю, как это было, — пояснил я. — Если б Лорен не повернул не в ту сторону после того, как спустил за собой, мы бы все трое благополучно смылись.
— Факт. И неизвестно, сколько времени покойник тут пролежал бы до того, как его хватились.
— Да уж несколько дней точно.
— И ты бы сухим из воды вышел... Чего смотришь?
Я постоял на пороге ванной еще с полминуты, еще раз посмотрел в сторону спальни и пошел в гостиную. Может, заглянуть в платяной шкаф? Нет, не в его духе мастерить там тайник.
Оставалось бюро.
Я подошел к нему и начал обстукивать со всех сторон. Дарла Сандоваль видела, что Флэксфорд вытащил шкатулку из ящика и положил ее туда обратно после того, как продемонстрировал содержимое. Между моментом убийства и моим приходом бюро, видимо, не отпирали. Да, я уже обыскивал его, но в старой мебели полным-полно секретных ящичков, отделений, полочек. Мне с самого начала было сказано искать в бюро, этим я и занимался, когда нагрянули Рэй и Лорен, этим я собирался заняться еще раз сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
— Знаю. Это облегчает мне жизнь.
— Который последним вышел... Во-первых, это не его квартира, во-вторых, он все равно должен был ее опечатать. На кой хрен ему заботиться о каком-то ригеле! Не вижу смысла.
— Правильно, — сказал я, копаясь в памяти и стараясь поймать юркую, ускользающую мысль. — А я ведь запирал тогда...
— О чем ты?
— Войдя тот раз сюда, я закрыл дверь и повернул эту ручку, видишь? Когда ее поворачиваешь, ригель входит в отверстие запорной коробки. Так запирается дверь с внутренней стороны.
— Что из этого следует?
— Потом пришли вы с Лореном. Ключи вы взяли у швейцара. Вам пришлось повернуть ключ на один полный оборот, чтобы отодвинуть ригель, и еще на пол-оборота — открыть защелку.
— Пусть будет так, как ты говоришь. — Рэй начал терять терпение. — Я охотно тебе верю, Берни. Потому как сам никогда не замечал, сколько раз я поворачиваю ключ, особенно когда не знаешь, в какую задницу попадешь за дверью, как в тот раз.
Наговорил с три короба, а на кой хрен — неизвестно. Умничаешь ты, парень! Я думал, тебе надо попасть в эту квартиру, а ты стоишь как истукан и талдычишь про какие-то ригели...
— Ты абсолютно прав, — сказал я, вошел в прихожую и закрыл за собой дверь. Потом повернул ручку, задвинув ригель в запорную коробку.
В квартире ничего не изменилось. Если допустить причастность к этому делу Майкла Дебю, то сюда он прислал гораздо более деликатную публику, нежели команда громил, орудовавшая у меня. Посещение квартиры Флэксфорда было санкционировано и отражено в официальных документах, тогда как налет на мое жилище был частной и никому не ведомой инициативой. В результате книги, принадлежавшие Флэксфорду, по-прежнему стояли на полках, а его одежда висела и лежала в шкафах. Никто не вспарывал мягкую мебель, не отворачивал ковры, не сбрасывал картины со стен.
Какая чудовищная несправедливость! Флэксфорд, отправившийся в те места, что уготованы шантажистам и мошенникам, теперь уже никогда не раскроет эти книги, не наденет эти пиджаки, вообще не войдет в эти комнаты, где все в ажуре и словно бы ждет его прихода. Со мной же обращаются, как с последним преступником. Даже вход в собственный дом мне заказан.
Я попытался отделаться от неприятных мыслей и сосредоточиться на поисках. Начал я со спальни. Линии, прочерченные на ковре (каком, я так и не понял), указывали на положение тела. Флэксфорд лежал слева у изножья кровати; его раскинутые ноги почти доставали до двери. Там, где была голова, виднелись темно-багровые пятна. Такие же пятна были и на разобранной постели.
— Это кровь? — спросил я. Рэй кивнул. — Но кровь вроде бы красная.
— Темнеет, когда подсохнет.
— Да-да. Когда его ударили, он, наверное, упал на постель, а потом сполз на пол.
— Похоже на то.
— В газетах писали, его убили тяжелой пепельницей. Интересно, где она?
— А разве не лампой? Ты уверен насчет пепельницы?
— Так в газетах было.
— Много они знают, которые в газетах. В любом разе ее уже арестовали. Орудие убийства просто так не должно валяться. Орудие убийства — его в лаборатории вдоль и поперек прощупывают, сотню раз фотографируют, а после — под замок. — Рэй откашлялся. — Ежели оно и было бы тут, это орудие, я бы не дал тебе даже притронуться к нему. Вещественные доказательства, Берни, должны быть в целости и сохранности.
— Да нет, я просто поинтересовался, куда она делась, эта пепельница?
— И я просто так, для твоего сведения.
Обойдя кровать, я подошел к тому месту на стене, где в тяжелой золоченой раме висела писанная маслом картина, изображающая полуразрушенный амбар. Я понимал, что если за картиной есть тайник, то с момента убийства его обшарила по меньше мере добрая дюжина гавриков. И тем не менее я легонько ее сдвинул. Под картиной была голая стена.
— Странно! — сказал я. — По-моему, у него должен быть сейф. Такие люди, как он, часто держат деньги дома. Или просто они валяются где попало.
— Какие деньги, Берни? Все, что имел, он вкладывал в театральные дела. А с театров какой навар? Единственный доход — с продажи билетов. Но кто же кассу ночью домой тащит? Ее прямехонько в банк, в ночной депозитарий. Кроме того, он все больше с мелкими труппами имел дело. От них вообще одни убытки.
«Стоит ли заводить об этом речь!» — подумал я и тут же сказал:
— Он с разным народом сталкивался. Якшался и с уголовным элементом, и с большими политиками знакомство водил. Он был чем-то вроде посредника между махинаторами, вдобавок не брезгал вымогательством и шантажом.
— Я думал, ты не был с ним знаком.
— Я и не был знаком.
— Тогда откуда тебе все это известно?
— Оттуда. А разве в вашем Управлении нет на него досье? На человека, ведущего двойную жизнь, всегда есть досье. Ничего об этом не слышал?
— Нет, не слышал. Да вряд ли кто и заглядывал в картотеки. Убийца нам известен, на кой хрен забивать себе голову? И без того дело верняк.
— Угу, верняк, — тупо повторил я.
— Послушай, Берни, если бы ты сказал, что мы ищем?..
— Мы ничего не ищем. Это я ищу.
— Что?
— Сам узнаю, когда найду.
— А вдруг я найду?
Я ничего не ответил и осторожно переступил через линии на ковре, словно там еще лежало мертвое тело или по крайней мере витал дух погибшего. Выйдя из спальни, я прошел по коридору и заглянул в ванную комнату. Она была непомерно велика для сравнительно небольшой квартиры. Это позволило предположить, что с течением времени просторные помещения каждого этажа были поделены на маленькие для удобства сдачи жильцам. Сама ванна была как реликт минувшей эпохи — массивная, на четырех гнутых ножках, она представляла собой разительный контраст с модерновыми умывальником и туалетом. Я включил кран над раковиной, спустил воду из бачка и огляделся. Подняв брови, Рэй таращил на меня глаза.
— Просто вспоминаю, как это было, — пояснил я. — Если б Лорен не повернул не в ту сторону после того, как спустил за собой, мы бы все трое благополучно смылись.
— Факт. И неизвестно, сколько времени покойник тут пролежал бы до того, как его хватились.
— Да уж несколько дней точно.
— И ты бы сухим из воды вышел... Чего смотришь?
Я постоял на пороге ванной еще с полминуты, еще раз посмотрел в сторону спальни и пошел в гостиную. Может, заглянуть в платяной шкаф? Нет, не в его духе мастерить там тайник.
Оставалось бюро.
Я подошел к нему и начал обстукивать со всех сторон. Дарла Сандоваль видела, что Флэксфорд вытащил шкатулку из ящика и положил ее туда обратно после того, как продемонстрировал содержимое. Между моментом убийства и моим приходом бюро, видимо, не отпирали. Да, я уже обыскивал его, но в старой мебели полным-полно секретных ящичков, отделений, полочек. Мне с самого начала было сказано искать в бюро, этим я и занимался, когда нагрянули Рэй и Лорен, этим я собирался заняться еще раз сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49