ТОТ, КТО НЕ СПИТ
повесть
1
Колесо "Кировца" на четверть скрылось в колее, прицеп
кренился с боку на бок, пытаясь сбросить молочные фляги, по
горло утопленные в гнезда-держатели. Целых четыре фляги. Если
наполнены доверху, то ферма голов на шестьдесят при нынешних
надоях. Восемнадцать километров до центральной усадьбы. И от-
туда сорок шесть до районного молокозавода, из них тридцать -
грунтовой дороги. Не молоко везут, а белое золото. Бело-голу-
бое - учитывая вклад водопровода.
Петров поправил лямку рюкзака, более оправдывая паузу,
держался рюкзак ладно, не тревожил, и вернулся на дорогу, на
травяной коврик, что лежал меж глубоких колеин, припорошенный
серой пылью.
Хорошо, вёдро. В дождик не ходьба, а мука. Да и кто в
дождь доброй волей путешествует ныне?
Он шагал мерно, экономно, а за спиной погромыхивал, уда-
ляясь, молочный поезд.
Из пункта А на север отправился пешеход со скоростью
пять километров в час, а на юг - трактор "Кировец" со ско-
ростью в три раза больше скорости пешехода. Через какое время
они встретятся, если известно, что встречаться им, вообще-то,
незачем?
На покосившемся бетонном столбике - заляпанный засохшей,
наверно, весенней еще грязью, прямоугольник толстой жести:
д. Глушица
д. - значит, деревня.
Но и версту спустя не было ничего, по сторонам тянулись
редкие осины да черные смоленые столбы электролиний по левую
руку. Дальше лежали пустые непаханые поля - горючего не хва-
тило, неудобья покупателей ждут, или просто - руки не дошли.
Ферма - низенькая, с "лежачими" крохотными окошками у
крыши, когда-то штукатуренная и беленая, безнадежно обрастала
навозом, который, словно годовые кольца дерева, ведал о былом
процветании и нынешней скудости.
Млечный путь кончался распахнутыми деревянными воротами.
У южной стены, в огороженном жердями загоне уныло и сон-
но стояли коровенки, вяло шлепая хвостами по ребристым бокам.
- Эй, кто живой, отзовись! - Петров глянул в темный про-
ем ворот. Мухи да оводы жужжали в ответ.
Он осторожно, выбирая, где ступить, миновал загон и, уже
свободнее, подошел к стоящим поодаль избам - и смолоду нек-
репким, строенным не себе, артельно, наскоро, но странно дос-
тоявшим до сегодняшних дней, готовым стоять, пока живет в них
кто-то, а опустеют - и рушатся в одночасье.
Калитка в штакетном заборе приоткрыта, крючок мелко ка-
чается на ржавой петле.
Гравийная дорожка хрустнула под ногами. Из хлева отоз-
вался поросенок - сыто, довольно. И корову держат - вон ле-
пешка свежая. Пасется, верно.
- Хозяева!
Дверь в сени низкая, смиренная. Стены увешаны снизками
яблок, мухи азартно носились над ними, шалея от изобилия.
- Чего надо? - хмурое, заспанное лицо хозяйки выплыло
из-под марлевого полога открытого окна.
- Молока не продадите?
- Чего?
- Молочка, говорю, - Петров рассеянно смотрел на огород.
Помидоры, подальше - капуста, поздняя картошка, кустики зеле-
ные, сочные. Соток пятнадцать, да прирезанных, "указных"
столько же.
- Молока можно. Много?
- Литр.
- Сейчас, - хозяйка опустила марлевый полог, но шустрая
муха успела залететь внутрь. - От заразы, спасу нет!
Петров скинул рюкзак, пристроил на лавке, широкой, тем-
ной от старости, сел рядом.
Крынка с устоявшимся утренним молоком, жирным, не пить -
жевать впору, припотела снаружи. Петров хлебнул, остановился,
переводя дух.
Идиллия!
Женщина, повеселевшая от движения, а, может, и от денег,
которые успела спрятать в какой-то из карманов цветастого фа-
сонистого платья, очевидно, лишь недавно переведенного в зат-
рапез, гоняла полынным стебельком мух с сушеных яблок.
- Вы тут по делу, или как?
- Гуляю, - Петров опять припал к крынке, припадочный мо-
локосос, в такты с глотками молоко плескалось о стенки, гром-
че и громче, девятым валом норовя попасть в ноздри. Он поспе-
шил отставить кринку. - Гуляю.
- Да где же здесь гулять? Что за интерес? - полынная
ветка повисла в опущенной руке и мухи тотчас вернулись тво-
рить непотребство.
- Люблю пешие походы. Дешево и просто, по отпускным, а
здоровья на год хватает.
- Один или с кем идете?
- Одни. Сам командир, сам рядовой. В Курносовку добира-
юсь, там друг в фермеры подался, недельки две поработаю на
него за картошку.
- А где это - Курносовка?
- В Каменском районе, соседи ваши. Разве далеко? - он
обхватил крынку за горло - широкое, почти человеческое, при-
кинул на вес. Треть осталось.
- Так это через центральную усадьбу нужно до Марьино
добраться, оттуда в Каменку попуткой, а уж затем в эту... Как
ее...
- Курносовку.
- Вот-вот. Дальше ведь дороги нет, на нас кончается, -
она хлестнула по стене, полынный цветок, отлетев, упал в
крынку и поплыл - серенький крохотный шарик.
- Мне шоссе не надо, я пешком, напрямик, - он допил мо-
локо, катышек попал за губу и пришлось отыскивать его языком,
перекладывать на палец и щелчком отправлять на грядки морко-
ви.
- Хрю-хрю, - прокомментировали из сарая.
- Турист, - независимо от поросенка догадалась и хозяй-
ка.
- Угу, - на тыле кисти остались короткие бе-
лые полосы. Отпечатки губ так же неповторимы, как и пальце-
вые.
- Наверное, много интересного видите? - она приняла
кринку, невольно покачала, прислушиваясь.
Пусто.
Пустенько.
- Нет, не очень. Красивые места попадаются, это да. Я
больше для отдыха, поправки здоровья. Парочку лишних килог-
раммов скинуть, - он встал, примерился к рюкзаку.
- Форма у вас ладная. В городе брали?
Петров провел рукой по мешковато сидящей, немного запы-
лившейся гимнастерке. На два размера больше. Как и задумано.
- Точно. Старые запасы распродавали, я и ухватил. Хло-
пок, немаркая, цена подходящая.
- Я своему тоже взять хотела, у нас записывались, а он
отказался. Смешная, говорит. А чего смешного? - она оглядела
Петрова, и тот осмотрелся сам. Гимнастерка, ремень, галифе,
сапоги. Фуражка со звездочкой. Эхо минувшей войны, реализация
невостребованных товаров по социально доступным ценам. Дележ
наследства империи.
- Ничего смешного, - пришел к выводу и Петров. - Форма
офицерская, пошив сорок восьмого года, проветрил - и носи на
здоровье. Практично и удобно.
- В сапогах не тяжко ходить?
- Отличная вещь - сапоги, не кроссовки сопливые. Опять
же офицерские, легкие, - он притопнул ногой. - Я формы три
комплекта взял, две летние и одну зимнюю, полушерстяную, ши-
нель и две пары сапог. Хотел больше, да не дали.
Рюкзак пал на спину рысью, мягко. Сиди-сиди, покатаю
захребетника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
повесть
1
Колесо "Кировца" на четверть скрылось в колее, прицеп
кренился с боку на бок, пытаясь сбросить молочные фляги, по
горло утопленные в гнезда-держатели. Целых четыре фляги. Если
наполнены доверху, то ферма голов на шестьдесят при нынешних
надоях. Восемнадцать километров до центральной усадьбы. И от-
туда сорок шесть до районного молокозавода, из них тридцать -
грунтовой дороги. Не молоко везут, а белое золото. Бело-голу-
бое - учитывая вклад водопровода.
Петров поправил лямку рюкзака, более оправдывая паузу,
держался рюкзак ладно, не тревожил, и вернулся на дорогу, на
травяной коврик, что лежал меж глубоких колеин, припорошенный
серой пылью.
Хорошо, вёдро. В дождик не ходьба, а мука. Да и кто в
дождь доброй волей путешествует ныне?
Он шагал мерно, экономно, а за спиной погромыхивал, уда-
ляясь, молочный поезд.
Из пункта А на север отправился пешеход со скоростью
пять километров в час, а на юг - трактор "Кировец" со ско-
ростью в три раза больше скорости пешехода. Через какое время
они встретятся, если известно, что встречаться им, вообще-то,
незачем?
На покосившемся бетонном столбике - заляпанный засохшей,
наверно, весенней еще грязью, прямоугольник толстой жести:
д. Глушица
д. - значит, деревня.
Но и версту спустя не было ничего, по сторонам тянулись
редкие осины да черные смоленые столбы электролиний по левую
руку. Дальше лежали пустые непаханые поля - горючего не хва-
тило, неудобья покупателей ждут, или просто - руки не дошли.
Ферма - низенькая, с "лежачими" крохотными окошками у
крыши, когда-то штукатуренная и беленая, безнадежно обрастала
навозом, который, словно годовые кольца дерева, ведал о былом
процветании и нынешней скудости.
Млечный путь кончался распахнутыми деревянными воротами.
У южной стены, в огороженном жердями загоне уныло и сон-
но стояли коровенки, вяло шлепая хвостами по ребристым бокам.
- Эй, кто живой, отзовись! - Петров глянул в темный про-
ем ворот. Мухи да оводы жужжали в ответ.
Он осторожно, выбирая, где ступить, миновал загон и, уже
свободнее, подошел к стоящим поодаль избам - и смолоду нек-
репким, строенным не себе, артельно, наскоро, но странно дос-
тоявшим до сегодняшних дней, готовым стоять, пока живет в них
кто-то, а опустеют - и рушатся в одночасье.
Калитка в штакетном заборе приоткрыта, крючок мелко ка-
чается на ржавой петле.
Гравийная дорожка хрустнула под ногами. Из хлева отоз-
вался поросенок - сыто, довольно. И корову держат - вон ле-
пешка свежая. Пасется, верно.
- Хозяева!
Дверь в сени низкая, смиренная. Стены увешаны снизками
яблок, мухи азартно носились над ними, шалея от изобилия.
- Чего надо? - хмурое, заспанное лицо хозяйки выплыло
из-под марлевого полога открытого окна.
- Молока не продадите?
- Чего?
- Молочка, говорю, - Петров рассеянно смотрел на огород.
Помидоры, подальше - капуста, поздняя картошка, кустики зеле-
ные, сочные. Соток пятнадцать, да прирезанных, "указных"
столько же.
- Молока можно. Много?
- Литр.
- Сейчас, - хозяйка опустила марлевый полог, но шустрая
муха успела залететь внутрь. - От заразы, спасу нет!
Петров скинул рюкзак, пристроил на лавке, широкой, тем-
ной от старости, сел рядом.
Крынка с устоявшимся утренним молоком, жирным, не пить -
жевать впору, припотела снаружи. Петров хлебнул, остановился,
переводя дух.
Идиллия!
Женщина, повеселевшая от движения, а, может, и от денег,
которые успела спрятать в какой-то из карманов цветастого фа-
сонистого платья, очевидно, лишь недавно переведенного в зат-
рапез, гоняла полынным стебельком мух с сушеных яблок.
- Вы тут по делу, или как?
- Гуляю, - Петров опять припал к крынке, припадочный мо-
локосос, в такты с глотками молоко плескалось о стенки, гром-
че и громче, девятым валом норовя попасть в ноздри. Он поспе-
шил отставить кринку. - Гуляю.
- Да где же здесь гулять? Что за интерес? - полынная
ветка повисла в опущенной руке и мухи тотчас вернулись тво-
рить непотребство.
- Люблю пешие походы. Дешево и просто, по отпускным, а
здоровья на год хватает.
- Один или с кем идете?
- Одни. Сам командир, сам рядовой. В Курносовку добира-
юсь, там друг в фермеры подался, недельки две поработаю на
него за картошку.
- А где это - Курносовка?
- В Каменском районе, соседи ваши. Разве далеко? - он
обхватил крынку за горло - широкое, почти человеческое, при-
кинул на вес. Треть осталось.
- Так это через центральную усадьбу нужно до Марьино
добраться, оттуда в Каменку попуткой, а уж затем в эту... Как
ее...
- Курносовку.
- Вот-вот. Дальше ведь дороги нет, на нас кончается, -
она хлестнула по стене, полынный цветок, отлетев, упал в
крынку и поплыл - серенький крохотный шарик.
- Мне шоссе не надо, я пешком, напрямик, - он допил мо-
локо, катышек попал за губу и пришлось отыскивать его языком,
перекладывать на палец и щелчком отправлять на грядки морко-
ви.
- Хрю-хрю, - прокомментировали из сарая.
- Турист, - независимо от поросенка догадалась и хозяй-
ка.
- Угу, - на тыле кисти остались короткие бе-
лые полосы. Отпечатки губ так же неповторимы, как и пальце-
вые.
- Наверное, много интересного видите? - она приняла
кринку, невольно покачала, прислушиваясь.
Пусто.
Пустенько.
- Нет, не очень. Красивые места попадаются, это да. Я
больше для отдыха, поправки здоровья. Парочку лишних килог-
раммов скинуть, - он встал, примерился к рюкзаку.
- Форма у вас ладная. В городе брали?
Петров провел рукой по мешковато сидящей, немного запы-
лившейся гимнастерке. На два размера больше. Как и задумано.
- Точно. Старые запасы распродавали, я и ухватил. Хло-
пок, немаркая, цена подходящая.
- Я своему тоже взять хотела, у нас записывались, а он
отказался. Смешная, говорит. А чего смешного? - она оглядела
Петрова, и тот осмотрелся сам. Гимнастерка, ремень, галифе,
сапоги. Фуражка со звездочкой. Эхо минувшей войны, реализация
невостребованных товаров по социально доступным ценам. Дележ
наследства империи.
- Ничего смешного, - пришел к выводу и Петров. - Форма
офицерская, пошив сорок восьмого года, проветрил - и носи на
здоровье. Практично и удобно.
- В сапогах не тяжко ходить?
- Отличная вещь - сапоги, не кроссовки сопливые. Опять
же офицерские, легкие, - он притопнул ногой. - Я формы три
комплекта взял, две летние и одну зимнюю, полушерстяную, ши-
нель и две пары сапог. Хотел больше, да не дали.
Рюкзак пал на спину рысью, мягко. Сиди-сиди, покатаю
захребетника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12