Эти крутящиеся, воющие облачные воронки становились все плотнее и плотнее, с каждым оборотом набирая все большую силу, и Риана внезапно стала различать черты лица .
Она уставилась на них не веря собственным глазам, она, как и все, не раз слышала рассказы об элементалях, но никогда не видела их, тем более сразу троих. На этих крутящихся со страшной скоростью вихрях появились грубые подобия глаз, а потом стал виден рот, откуда доносился визг, похожий на завывания баньши.
Она изо всех сил сжала руку Сорака, буквально вцепилась в нее, а затем невыносимая тяжесть сдавила ее грудь. Она попыталась вздохнуть, но воздух не хотел идти в легкие. Пока Риана смотрела, не в состоянии отвести глаза, как бы она того не хотела, Кара начала кружиться, ее руки вытянулись, вращаясь в каждом суставе, как у эльфийских танцовщиц, а потом ее тело стало расплываться. Чем быстрее она крутилась, тем неопределенне и расплывчатее становилась ее фигура, потом она полностью исчезла, а на ее место появилась крутящаяся облачная воронка, точно такая же, как и три элементали, крутившиеся вокруг нее. А потом все четыре воронки расплющились, одновременно скользнули под дереванный мат, на котором находились Риана с Сораком, и подняли его в воздух.
Риана почувствовала, как платформа заходила под ней, накренилась, а потом поднялась в воздух и медленно начала вращаться под силой всех ветров, находившихся под ней. Внезапно она поняла, что опять закрыла глаза, сжалась, и вцепилась в руку Сорака из всех сил, которые у нее остались. Если он что-то и сказал по этому поводу, она ничего не могла услышать за оглушающим ревом ветра.
Платформа поднималась все выше и выше, пока не поднялась на уровень верхушек деревьев пагава, потом еще выше, медленно поворачиваясь вокруг своей оси, вот до земли уже двадцать футов, тридцать, сорок, пока наконец не заставила себя открыть глаза и увидела пустыню, убегающую вниз.
Она увидела деревню Соленое Поле с высоты нескольких сотен футов над землей, аккуратные, свежепобеленные здания, освещенные факелами и медными светильниками улицы, сверху все это выглядело очень маленьким и не совсем настоящим. А потом ветер под платформой завыл еще громче, и они начали двигаться вперед, набирая скорость, и понеслись над белой соляной пустыней, лежавшей далеко внизу.
Они летели , удерживаемые ветрами, элементалями воздуха, которых Кара призвала и с которыми объединилась. Их неуклюжий, грубый деревянный помост, на котором они сидели, несся по воздуху как перышко, влекомый сильным ветром, слегка наклонившись вперед, ветер унес его из Соленого Поля, и понес над Великой Желтой Пустыней, по направлению к внутренним иловым озерам, видневшимся далеко на горизонте. Небо вокруг них освещалось вспышками молний, как бы отмечавших их путь, и гремел оглушающий гром, пока элементали неслись через пустыню со все увеличивающейся скоростью.
Риана внезапно выпустила руку Сорака, вскинула обе руки высоко в воздух и закричала от удовольствия. Ее страх прошел, заменился на восхитительное возбуждение, подобное которому она не испытывала никогда. Она отбросила свою голову назад и засмеялась от неограниченной радости, которую впитывала каждой частичкой своего существа. Она чувствовала себя восхитительно свободной. Она повернулась к Сораку и обняла его. И когда он обнял ее и прижал к своей груди, она точно знала, что какие бы испытания еще не предстояло им преодалеть, она всегда будет рядом с ним, бесстрашная и наполненная тем чувством решительности, которое приходит вместе со знанием, больше она не будет ни колебаться ни сомневаться, так как она выбрала правильный путь в жизни, тот, для которого она родилась и по которому сейчас идет.
Неспособная сдерживаться, она крикнула, перекрывая завывание ветра, — Я люблю тебя!
И потом она почувствовала, как его руки обняли ее еще крепче, а его губы прошептали ей в ухо, — Я знаю. Я тоже тебя люблю.
Все было так, как и должно было быть.
* * *
Валсавис проснулся рано утром, вскоре после восхода солнца. Он сел на кровати и посмотрел на соблазнительную юную женщину, лежавшую рядом с ним, которая массировала его мускулы своими сильными и искусными пальцами вчера ночью, когда он пришел после сражения с мародерами на Проспекте Мечты. Она вызвалась удовлетворить и другие его нужды, и сделала все очень искусно и с удовольствием.
Ей было едва двадцать лет от роду, так что она могла бы быть его дочкой — нет, скорее внучкой — ее гибкое и тонкое юное тело выглядело совершенно замечательно и соблазняюще, пока она лежала, освещенная лучами утреннего солнца, светившего в окно, а ее одеяло было сброшено на пол. Какой-то момент Валсавис просто стоял и смотрел, как она спит, одна ее нагая нога была вытянута, вторая слегка согнута, мягкая кривая ее бедер подчеркивала положение, в котором она лежала рядом с ним, на ее губах была легкая улыбка. Он отметил и полноту ее юных, безупречных по форме грудей, крепость ее юного тела, гладкость и чистоту ее кожи, и помнил то волнующие трепетания всего ее юного организма, с которым она отвечала ночью на его ласки.
Валсавис помнил и ее негромкие стоны, и закрытые глаза, когда ее губы раскрылись, вдыхая воздух, она снова и снова повторяло его имя, призывая его любить ее еще и еще. И при всей ее красоте, при всей силе и страсти юности, при всей той нежности, которую она показала по отношению к нему, и сила этой нежности ясно говорила вму, что на этот раз он стал для нее не просто очередным клиентом, которому она отдавалась за деньги, при всех тех поцелуях, которыми она покрыла его со всем жаром юной женщины, которая впервые была разбужена для любви настоящим мужчиной, который знал и умел — благодаря долгому опыту — как по настоящему возбудить и удовлетворить женщину, — и при всем этом, как бы сильна и непосредственна не была ее страсть, Валсавис смог любить ее только тогда, когда представил себе, что с ним в кровати лежит Риана.
Это монахиню-виличчи он представлял себе, это она глядела на него, это ее выражение лица было наполнено страстью и ожиданием. Это ее тело представлял он себе, когда сжимал тело красотки, это ее голос он слышал, когда она снова и снова повторяло его имя. Это прекрасная юная женщина была, к сожалению, только заменой той, которую он страстно хотел, и, к своему огромному разочарованию, знал, что никогда не получит.
Когда он глядел на юную женщину — чье имя он не потрудился запомнить — когда он видел ее, спокойно раскинувшуюся перед ним, воплощение юности и страсти, мечту, за которую мужчины его возраста продали бы свою душу, Валсавис испытал разочарование и страсть, которых он никогда не знал раньше. Он попытался мысленно наложить на спящую девушку черты лица юной монахини-виличчи, и наконец понял, что пока он желает ее и только ее, он никогда не узнает, что такое полное удовлетворение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75