— Ты помнишь тот ручеек, что бежал из источника недалеко от монастыря? — спросила она.
Он улыбнулся. — Конечно помню. Мы мылись в нем каждый день, после упражнений с оружием.
— Я отчетливо помню, как плавала в холодной воде бассейна, как поток бежит вниз между камней, помню каждый камень, — сказала она. — Я почти ощущаю капли на теле. Я считала, что так оно и должно быть. Ручеек, лес, холодные и освежающие ветры гор… Я никогда не понимала, насколько сух и безжизнен наш мир.
— Ты тоскуешь по Поющим Горам, а? — сказал Сорак.
— Я всегда думаю о них, как о доме, — ответила Риана. А потом быстро добавила. — Но я не жалею, что ушла.
Сорак не сказал ничего.
— Ты бы хотел, чтобы я там и осталась? — мягко спросила она, немного помолчав.
Сорак опять ничего не ответил, и она почувствововала острый укол беспокойства. В конце концов, он сказал. — Часть меня хотела бы, я думаю. И я не имею ввиду мое внутреннее племя. Часть меня желала бы предохранить тебя от всех этих испытаний.
— Я сама выбрала идти за тобой, это мое личное решение, — ответила она.
— Да, я знаю. Я даже не могу сказать тебе, насколько я рад, что ты здесь, со мной. Но иногда я не могу не подумать о той жизни, которую бы ты вела, если бы жила без меня.
— Если бы я жила без тебя, я не думаю, что у меня было бы много жизни, — ответил она, серьезно глядя на него.
— А я не могу представить свою жизнь без тебя, — сказал он.
— Но если бы Старейшина Ал'Кали не привела бы меня в монастырь, мы вообще бы никогда не встретились. Ты бы выросла среди сестер и, к этому времени, без сомнения, заменила бы Сестру Тамуру, как мастер оружия и боя. Ты бы пользовалась любовью и уважением всех сестер, и продолжала бы жить в цветущей долине высоко в твоих любимых Поющих Горах, мирный оазиз зеленого спокойствия в сухом и умирающем мире. Вместо этого ты встретила и полюбила меня, страстной и безнадежной любовью, которую я разделяю с тобой всем своим сердцем, но никогда не смогу ответить тебе так, как должен бы был, но я такой, как я есть. И когда я думаю о том, через что ты прошла ради меня, и о том, что лежит впереди… — Он вздохнул и взглянул вдаль. — Все это кажется мне чудовищно несправедливым.
Она подвинулась ближе к нему и взяла его руку в свои. — Я не жалуюсь, — нежно сказала она. — Без тебя у меня никогда не было бы такого друга, каким был ты тогда, в монастыре. И без тебя я никогда бы не узнала, что такое настоящая любовь. Я бы выросла, как и все остальные сестры, не понимая, зачем нужны мужчины и думая о них меньше, чем о пустом месте. И скорее всего, что если бы у меня и был мужчина, то только как у более старших сестер, которые уходят в паломночество и используют их только для удовлетворения своего любопытства об удовольствиях плоти. Это никогда не имело бы большого значения для меня, и я скореее всего вела бы себя точно также как и они, удивляясь, почему так много людей придают этому такое большое значение, и думая, что это и есть любовь. Но теперь я знаю, что они ошибаются, и любовь — это нечто намного большее. Я иногда спрашиваю себя, что это такое — чувствовать себя в объятиях мужчины, но так как я никогда не была там, то я и не знаю, что потеряла. Говоря откровенно, я не требую, чтобы мужчина заставил меня почувствовать себя женщиной.
— А я часто спрашиваю себя, могу ли я считать себя настоящим мужчиной, если я не любил ни одну женщину, — сказал Сорак. — Но не всякую женщину, — добавил он, глядя на нее. — Только одну.
— Я знаю, — сказала она, нежно пожимая ему руку. — Но Госпожа Варанна сказала мне как-то раз, что любовь будет намного более сильной, если ты остаешься девственной.
Сорак изумленно посмотрел на нее. — Варанна так сказала?
Риана улыбнулась. — Варанна знает не только все дороги мира, но и все дороги духа.
— Да, похоже на то, — ответил Сорак. — Но мне трудно себе представить, как она говорит о таких вещах.
— У нас был длинный разговор, прежде чем я ушла из монастыря, — сказала Риана. — Я уже настроилась на того, что уйду и пойду догонять тебя. Тогда я даже не подозревала, что она знает об этом, но теперь я уверена, что она знала. Я думала, что я такая умная, собираясь ускользнуть посреди ночи, как я и сделала. Однако она знала, и могла бы остановить меня, но не стала мешать.
— Я уверен, что она примет тебя обратно, — сказал Сорак.
— Да, я думаю, что примет, — ответила Риана, — но хотя я скучаю по сестрам и по Поющим Горам, я не собираюсь возвращаться.
— Из-за меня?
— Да, но есть еще много чего в этом мире, кроме меня и тебя. То, что мы делаем, Сорак, очень важно, намного важнее всего, что я найду в монастыре, если вернусь. В первую очередь виличчи сохранители, следуют Путем Друида. Нас детства учили посвятить себя спасению мира, и мы все мечтаем о том, что однажды Атхас снова будет зеленым. Возможно, эта мечта никогда не станет реальностью, но, по меньшей мере, мы можем защитить этот мир от дальнейшего разграбления магией осквернителей. Мудрец является нашей единственной надеждой на это. Аванжеон — единственное существо, способное противостоять драконам-волшебникам. Мы должны помочь Мудрецу совершить метаморфозу. Для настоящих сохранителей нет и не может быть более возвышенной цели.
— Верно, — сказал Сорак, — но это значит, что мы встали против всех королей-волшебников, вместе взятых, а также, заодно, против любого осквернителя на планете. Ты же понимаешь, что они пойдут на все, чтобы помешать Мудрецу достичь своей цели. А это означает, что они постараются всеми силами остановить нас, не дать нам помочь ему. Я часто думаю, не должен ли я один пройти весь путь, на который встал. Какое право я имею втягивать тебя в такое рискованное дело?
— Что же ты думаешь, это ты так решил? — спросила она. — Никто никогда не говорил, что Дорога сохранения усыпана розами. Нельзя просто говорить об этой дороге, как о чем-то мистическом и недостижимым. Надо просто идти по ней, ножками…
— Да, — сказал Сорак, — раз ты заговорила о ходьбе…
— Так быстро? — спросила Риана.
— Недалеко, до тех камней, — ответил он. — Там мы разобьем лагерь.
Устало она встала на ноги. — Хорошо, я дошла до сюда, пройду и еще немного. Но я собираюсь поспать мертвым сном, когда мы разобьем лагерь.
— Не вижу причин, почему бы нам не остановиться и не отдохнуть один день, как только мы дойдем до тех камней, — сказал он. — За нами вроде никто не гонится. — Он взглянул на Великую Желтую Пустыню. — И кто в здравом уме последует за нами через это ?
* * *
Валсавис остановился и слез со своего канка. Он открыл мешок с кормом для канка и положил его на землю, предварительно смочив водой, чтобы дать гигантскому насекомому хоть немного жидкости. Канки были хорошо приспособлены для путешествия по пустыне, но в Великой Желтой Пустыне есть было нечего, не было даже кактуса, который так любили жевать канки, а он гнал животное весьма быстро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75