Все вы годитесь только грабить мирных жителей, а в
хозяйстве совершенно непригодны.
- Вот это точно, - сказал Исангард, хмыкнув. Вспомнил,
наверное, свои подвиги. Несчастные рабовладельцы...
Гримнир выгреб из печки мусор, порылся в нем и извлек
несколько обгоревших пряжек. По поводу этой находки можно было
строить самые различне предположения, но Исангард не стал этим
заниматься. Он поджег хворост, и из печки повалил едкий белый
дым. Всю комнату заволокло. Потом огонь пришел в себя,
распрямился, и дым уполз в открытую дверь, расстилаясь по траве
у порога. Комары, понятное дело, мгновенно исчезли.
- Все предусмотрено, - сказал по этому поводу Гримнир и
гулко закашлялся.
Исангард смотрел на него, улыбаясь.
- Чудак ты, Гримнир, - сказал он. - А чей это дом?
- Да так... - неопределенно отозвался Гримнир. - В
принципе, ничей. Когда-то здесь был мужской дом одного племени.
Знаешь, миленькая привычка издеваться над молодыми парнями,
прежде чем принять их в воинский союз...
Исангард кивнул. Гримнир, прищурившись, присмотрелся к
нему.
- Да что я, - спохватился он, - ты ведь воин, тебе-то это
известно лучше, чем мне.
- Я не состою в воинском союзе, - спокойно сказал
Исангард. - Когда мне было четырнадцать лет, я не выдержал
испытания и не был посвящен в таинства.
Я чуть с нар не рухнул, когда это услышал. Четыре года мы
бродим с ним по свету, и он ни разу, ни словом, ни мыслью об этом
не обмолвился. Ведь это позор для мужчины из их племени - не
выдержать каких-то там испытаний.
Гримнир нахмурился.
- И после этого ты посмел называть себя воином?
Исангард подложил в огонь еще одно полено. Ему было
совершенно безразлично, что о нем подумают.
- В Аш-Шахба никого не интересовало, есть ли у меня
ритуальные шрамы, - сказал он. - Тем более, что там я
заработал себе другие.
- И ты взял в руки меч, священное оружие? - Гримнир все
не мог успокоиться. Усы его встопорщились. - Самозванец!
Мальчишка! Тебе еще повезло, что твой меч не возмутился против
тебя...
Исангард улыбнулся своей щербатой улыбкой.
- Кем бы я ни был, - сказал он, - этот меч принадлежит
только мне...
Он вытащил Атвейг из ножен и осторожно провел пальцем
вдоль острия. Тихий ласковый голос прозвучал в ответ, как еле
слышное, далекое пение женского голоса. На усатой физиономии
Гримнира отчетливо проступила зависть.
- Где ты взял это чудо? - спросил он жадно, и я видел, как
он изо всех сил старается не вцепииться в Атвейг, чтобы не выдать
своего восхищения безукоризненностью ее формы.
- Мне подарила его одна женщина, - сказал Исангард. -
Еще там, на Восточном Берегу. Убери-ка лапы, дружище. В этом
мече и- моя жизнь и моя свобода. Тебе лучше не трогать его.
Гримнир, раздосадованный, отодвинулся.
- Ты не можешь считаться воином, - мрачно заявил он. -
Раз ты не прошел таинства посвящения, великий Один ничего не
знает о тебе.
Исангард пожал плечами.
- А какое это имеет значение?
- Ну - как... Один следит за судьбой своих детей...
Помогает им в битвах, не оставляет после смерти...
- Я не сын великого Одина, - равнодушно сказал Исангард.
- Я сам по себе. Никто, кроме Атвейг, не помогает мне в битвах.
- А после смерти? - не унимался Гримнир, но ответа не
получил.
Я злорадствовал. Проняло-таки тебя, дылда. Вот какой он, мой
Исангард, человек сам по себе.
- А ты, Гримнир, служишь кому-то? - неожиданно спросил
Исангард.
Гримнир поперхнулся.
- Вообще-то, сам себе, - брякнул он вполне искренне. - Но
и всему человечеству отчасти тоже. Знаешь что, здесь, под нарами,
был бочонок с медом. Ты ведь голоден, Исангард?
Конечно, он был голоден, что за вопрос. И лопать мед он любит
куда больше, чем рассуждать о богах.
Глава девятая
ЧУДОВИЩЕ
Я объелся накануне меда, и наутро у меня поднялась
температура. Лежа на нарах, я слушал, как Гримнир
переругивается с Исангардом, и каждое их слово болезненно
резало мне слух. Наверное, я здорово заболел, подумал я в ужасе,
а как же чудовище? Я не допущу, чтобы этот человек отправился
на подвиг без меня. В конце концов, я ведь тоже что-нибудь значу,
верно?
Они обсуждали, может ли тот, кто не выдержал какое-то там
дурацкое испытание, считаться героем и совершать подвиги.
- Я тебя и спрашивать не буду, - говорил Исангард.
- Тебе же хуже, пойми, - гудел Гримнир басом. - Вот
сейчас этот змей тебя убьет. Так?
- Так, - равнодушно соглашался Исангард.
- И куда ты попадешь?
Исангард неожиданно заинтересовался.
- И куда я, по-твоему, попаду?
- В хель! - с мрачным торжеством объявил Гримнир.
- Да-а?
Я услышал в голосе моего друга насмешку и порадовался. Надо
же, какой несгибаемый. Его каким-то хелем пугают, а ему хоть бы
что. Знай наших.
- Хель, мой юный неопытный друг, это мрачное-мрачное
подземное царство, где нет ни надежды, ни новой жизни. Одно
сплошное зловоние, отчаяние и гниль. Понял?
У нас это называется зиндан, подумал я в полубреду. Надо же,
как профессионально запугивает.
- Если бы ты был посвящен в таинства, ты бы знал, -
продолжал Гримнир, - что храбрым воинам - ВОИНАМ -
уготована вальгалла. Это совершенно иное дело. Там все время
пьют, едят, убивают друг друга и развлекаются с женщинами.
- Едят - это хорошо, - задумчиво сказал Исангард. -
Кстати, Гримнир, а хлеба у тебя тут нет?
Гримнир с досадой хлопнул себя ладонью по колену.
- Ты пойми, - шумно вздохнул он, - ты мне нравишься. И
мне обидно, что тебя ждет такой конец. Обиднло! Почему ты,
например, не признаешь великого Одина?
- Как это - не признаю? - удивился Исангард. - Один -
вполне приличный бог, я же ничего не имею против. Я любого бога
уважаю, поверь.
- Ты что же, - с подозрением спросил Гримнир, - и
восточным божествам поклонялся?
- Особо не поклонялся, но когда встречал - кланялся. Шея
не отвалится.
Гримнир гнул свое:
- Ты северянин, ты должен в своих богов верить, а чужих
игнорировать.
- Извини, но ты слабо себе это представляешь. Боги не
спрашивают, веришь ты в них или нет. Они живут в своих владениях
и требуют почтительности. Вот попаду во владения Одина - буду
почитать Одина.
- Считай, что ты в них уже попал.
- Ну и что теперь?
- А то, что ты самозванец, и никакой ты не воин, и змея тебе
не убить, как бы ты ни старался. А после смерти тебя ждет хель.
- Очень страшно, Гримнир.
- Безумец! - взревел Гримнир, но Исангарда так просто не
пронять.
- Не ори, - сказал он злобно. - Разбудишь мне Коду. Он,
по-моему, заболел. Пускай спит, не хочу брать его с собой.
- Я не сплю, - хрипло произнес я из-за печки.
- Ну вот, - сказал Исангард, и по его голосу я понял, что он
расстроился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
хозяйстве совершенно непригодны.
- Вот это точно, - сказал Исангард, хмыкнув. Вспомнил,
наверное, свои подвиги. Несчастные рабовладельцы...
Гримнир выгреб из печки мусор, порылся в нем и извлек
несколько обгоревших пряжек. По поводу этой находки можно было
строить самые различне предположения, но Исангард не стал этим
заниматься. Он поджег хворост, и из печки повалил едкий белый
дым. Всю комнату заволокло. Потом огонь пришел в себя,
распрямился, и дым уполз в открытую дверь, расстилаясь по траве
у порога. Комары, понятное дело, мгновенно исчезли.
- Все предусмотрено, - сказал по этому поводу Гримнир и
гулко закашлялся.
Исангард смотрел на него, улыбаясь.
- Чудак ты, Гримнир, - сказал он. - А чей это дом?
- Да так... - неопределенно отозвался Гримнир. - В
принципе, ничей. Когда-то здесь был мужской дом одного племени.
Знаешь, миленькая привычка издеваться над молодыми парнями,
прежде чем принять их в воинский союз...
Исангард кивнул. Гримнир, прищурившись, присмотрелся к
нему.
- Да что я, - спохватился он, - ты ведь воин, тебе-то это
известно лучше, чем мне.
- Я не состою в воинском союзе, - спокойно сказал
Исангард. - Когда мне было четырнадцать лет, я не выдержал
испытания и не был посвящен в таинства.
Я чуть с нар не рухнул, когда это услышал. Четыре года мы
бродим с ним по свету, и он ни разу, ни словом, ни мыслью об этом
не обмолвился. Ведь это позор для мужчины из их племени - не
выдержать каких-то там испытаний.
Гримнир нахмурился.
- И после этого ты посмел называть себя воином?
Исангард подложил в огонь еще одно полено. Ему было
совершенно безразлично, что о нем подумают.
- В Аш-Шахба никого не интересовало, есть ли у меня
ритуальные шрамы, - сказал он. - Тем более, что там я
заработал себе другие.
- И ты взял в руки меч, священное оружие? - Гримнир все
не мог успокоиться. Усы его встопорщились. - Самозванец!
Мальчишка! Тебе еще повезло, что твой меч не возмутился против
тебя...
Исангард улыбнулся своей щербатой улыбкой.
- Кем бы я ни был, - сказал он, - этот меч принадлежит
только мне...
Он вытащил Атвейг из ножен и осторожно провел пальцем
вдоль острия. Тихий ласковый голос прозвучал в ответ, как еле
слышное, далекое пение женского голоса. На усатой физиономии
Гримнира отчетливо проступила зависть.
- Где ты взял это чудо? - спросил он жадно, и я видел, как
он изо всех сил старается не вцепииться в Атвейг, чтобы не выдать
своего восхищения безукоризненностью ее формы.
- Мне подарила его одна женщина, - сказал Исангард. -
Еще там, на Восточном Берегу. Убери-ка лапы, дружище. В этом
мече и- моя жизнь и моя свобода. Тебе лучше не трогать его.
Гримнир, раздосадованный, отодвинулся.
- Ты не можешь считаться воином, - мрачно заявил он. -
Раз ты не прошел таинства посвящения, великий Один ничего не
знает о тебе.
Исангард пожал плечами.
- А какое это имеет значение?
- Ну - как... Один следит за судьбой своих детей...
Помогает им в битвах, не оставляет после смерти...
- Я не сын великого Одина, - равнодушно сказал Исангард.
- Я сам по себе. Никто, кроме Атвейг, не помогает мне в битвах.
- А после смерти? - не унимался Гримнир, но ответа не
получил.
Я злорадствовал. Проняло-таки тебя, дылда. Вот какой он, мой
Исангард, человек сам по себе.
- А ты, Гримнир, служишь кому-то? - неожиданно спросил
Исангард.
Гримнир поперхнулся.
- Вообще-то, сам себе, - брякнул он вполне искренне. - Но
и всему человечеству отчасти тоже. Знаешь что, здесь, под нарами,
был бочонок с медом. Ты ведь голоден, Исангард?
Конечно, он был голоден, что за вопрос. И лопать мед он любит
куда больше, чем рассуждать о богах.
Глава девятая
ЧУДОВИЩЕ
Я объелся накануне меда, и наутро у меня поднялась
температура. Лежа на нарах, я слушал, как Гримнир
переругивается с Исангардом, и каждое их слово болезненно
резало мне слух. Наверное, я здорово заболел, подумал я в ужасе,
а как же чудовище? Я не допущу, чтобы этот человек отправился
на подвиг без меня. В конце концов, я ведь тоже что-нибудь значу,
верно?
Они обсуждали, может ли тот, кто не выдержал какое-то там
дурацкое испытание, считаться героем и совершать подвиги.
- Я тебя и спрашивать не буду, - говорил Исангард.
- Тебе же хуже, пойми, - гудел Гримнир басом. - Вот
сейчас этот змей тебя убьет. Так?
- Так, - равнодушно соглашался Исангард.
- И куда ты попадешь?
Исангард неожиданно заинтересовался.
- И куда я, по-твоему, попаду?
- В хель! - с мрачным торжеством объявил Гримнир.
- Да-а?
Я услышал в голосе моего друга насмешку и порадовался. Надо
же, какой несгибаемый. Его каким-то хелем пугают, а ему хоть бы
что. Знай наших.
- Хель, мой юный неопытный друг, это мрачное-мрачное
подземное царство, где нет ни надежды, ни новой жизни. Одно
сплошное зловоние, отчаяние и гниль. Понял?
У нас это называется зиндан, подумал я в полубреду. Надо же,
как профессионально запугивает.
- Если бы ты был посвящен в таинства, ты бы знал, -
продолжал Гримнир, - что храбрым воинам - ВОИНАМ -
уготована вальгалла. Это совершенно иное дело. Там все время
пьют, едят, убивают друг друга и развлекаются с женщинами.
- Едят - это хорошо, - задумчиво сказал Исангард. -
Кстати, Гримнир, а хлеба у тебя тут нет?
Гримнир с досадой хлопнул себя ладонью по колену.
- Ты пойми, - шумно вздохнул он, - ты мне нравишься. И
мне обидно, что тебя ждет такой конец. Обиднло! Почему ты,
например, не признаешь великого Одина?
- Как это - не признаю? - удивился Исангард. - Один -
вполне приличный бог, я же ничего не имею против. Я любого бога
уважаю, поверь.
- Ты что же, - с подозрением спросил Гримнир, - и
восточным божествам поклонялся?
- Особо не поклонялся, но когда встречал - кланялся. Шея
не отвалится.
Гримнир гнул свое:
- Ты северянин, ты должен в своих богов верить, а чужих
игнорировать.
- Извини, но ты слабо себе это представляешь. Боги не
спрашивают, веришь ты в них или нет. Они живут в своих владениях
и требуют почтительности. Вот попаду во владения Одина - буду
почитать Одина.
- Считай, что ты в них уже попал.
- Ну и что теперь?
- А то, что ты самозванец, и никакой ты не воин, и змея тебе
не убить, как бы ты ни старался. А после смерти тебя ждет хель.
- Очень страшно, Гримнир.
- Безумец! - взревел Гримнир, но Исангарда так просто не
пронять.
- Не ори, - сказал он злобно. - Разбудишь мне Коду. Он,
по-моему, заболел. Пускай спит, не хочу брать его с собой.
- Я не сплю, - хрипло произнес я из-за печки.
- Ну вот, - сказал Исангард, и по его голосу я понял, что он
расстроился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23