Что-то должно было случиться, произойти, невозможно было смириться с тем, что вот так незаметно и скучно кончается жизнь, наступает этап борьбы за биологическое существование. "Живой труп", - сказал когда-то классик, хотя и по другому поводу; что-то, видимо, он про это понимал, хотя и не рассказал всей правды? Или знал, что есть правда, которой нельзя касаться безнаказанно?.. - Что с тобой? - Извини. Отвык от красивых женщин. - Поедем куда-нибудь? Спрашивает и боится, что откажет. Неужели в этой взрослой красивой женщине до сих пор жива девочка, которая десять лет назад встретила известного режиссера? Условные рефлексы? Тогда почему... Почему он сам ничего не чувствует? Ничего - кроме стыда за отсутствие денег? Стыда и усталости?
Стоп-кадр. Популярный технический прием
Когда она пришла впервые - эта усталость? Девять месяцев добровольного затворничества. Только ли необходимостью написать сценарий они были вызваны? Зачем обманывать себя? Он ушел в одиночество, как в монастырь, спрятался от жизни, которую вдруг возненавидел. Что-то надломилось в нем - тогда, на гребне успеха, когда еще жив был кинематограф и желание снимать кино казалось безудержным, нескончаемым. Вдруг опротивело все: съемочный конвейер, капризы артистов, зрители... Первый месяц затворничества он просто лежал на диване. Так называемая воля к жизни совершенно исчезла. Предчувствовал надвигающуюся катастрофу? Или сам же и навлек ее на себя? В мире кино не любят беззубых... Растратил драгоценный эликсир жизни, пятнадцать лет пробивая невидимую стену? Потерял себя? Заброшенный на орбиту успеха, оказался в невесомости? Утратил мышечную силу, лишенный привычного сопротивления обстоятельств? Могло ли так статься, что Бог даровал ему талант, живущий энергией отрицания? Да и был ли он, талант? Или дарована ему была страсть, часто очень похожая на талант? Насытилась, успокоилась - и уснула? "Господи! Не прошу милостей! Прошу понимания!" - крикнул однажды в пустой квартире. Кому? В Бога не верил... Лена покорно ждала. - Завтра... - тихо сказал Гера. - Давай все отложим на завтра... Встать в пять часов утра. Колесить целый день по городу. И вечером небрежно бросить на столик ресторана пачку денег. - Опять убегаешь?.. - спросила Лена. - Извини. Я в таком виде... - В гости ко мне ты можешь поехать в любом виде! Отправиться к Лене с пустыми руками он не мог. Прийти к женщине без цветов и шампанского? Гера многого стыдился в своей новой жизни, от многого отказывался, не в силах преодолеть привычек, стал нелюдим. Иногда усмешливо говорил себе, что человек - всего-навсего набор привычек... Можно было, конечно, подъехать к супермаркету, разыграть интермедию с утерянным кошельком. Как-то пережить унижение... Молчание становилось оскорбительным, он уже почти решился на отказ - как вдруг Лена сказала: - У меня сегодня день рождения... Дом, где она жила, стоял на Ленинградском проспекте. Огромная, мрач- ная особенно по ночам - ажурная каменная глыба, выстроенная в сталинские времена. Гулкий каньон подъезда. Лепное великолепие покрывал плотный слой пыли, утыканный горелыми спичками - следы развлечений пьяных подростков. На какое-то время эти дома стали популярны у "новых русских", они избавлялись от провинциальных и трущобных комплексов, выкупая и реставрируя бывшие апартаменты сталинских наркомов, превращенные со временем в коммуналки. Борьба с комплексами обрела вскоре другой, современный характер: в Москве выросли аккуратные городки, застроенные уютными европейскими коттеджами. Но тогда, в девяносто четвертом году, среди замызганных коммуналок то и дело появлялись бронированные двери с золочеными руч- ками - пуленепробиваемые ворота в рай... Квартира Лены отгородилась от лифтовой площадки двумя старыми деревянными створками, давно не крашенными. Это несколько утешило Геру, но спокойствия хватило ненадолго. Лена отворила створки - обнажилась вторая дверь, бронированная, сверкающая фигурными ручками. Белые стены, синий пол, огромное пустое пространство, заполненное воздухом. Черно-белая мебель выглядела игрушечной под высоченными потолками. - Маскируешься? - Приходится. - Давно ремонтировалась? - Год назад. - Финны? - Немцы. Не выказать удивления - очень просто. Представить, что попал в очередную декорацию. Да, обыкновенную декорацию для детектива по Стивену Кингу. - Тем, кто хорошо стреляет, видимо, щедро платят? - Платят умеренно. Работы много! Стеклянный столик. Фрукты в серебряной вазе. Французское шампанское. Слава Богу, что не купил в ларьке дешевку. - Я приму душ? Ты не возражаешь? - Сразу?.. - Ты стал ужасно церемонным. Что случилось? - Изменился. В худшую сторону. - Проверим! Три комнаты: небольшой кабинет, оснащенный радиотелефоном, факсом и компьютером; кухня, похожая на выставку современной бытовой техники; спальня. Гера открыл дверь, увидел просторную двухспальную кровать, светящуюся белизной, а над ней - свой портрет, цветной плакат-календарь, выпущенный когда-то издательским отделом Бюро кинопропаганды. Струилась вода в ванной комнате; портрет, обрамленный и убранный под стекло, улыбался победно и нагло. Фотография ему когда-то очень нравилась. Тогда откуда неожиданный холодок в спине? И отчего снова мутнеет хрусталик? В тридцать три года жизнь еще кажется бесконечной, ошибки - смешны и легко исправимы. В сорок пять уже понимаешь: времени осталось ничтожно мало, силы на исходе, надо выбирать, и выбор - невозможен, если верить, что существует совесть, что она - не выдумка проповедника... Десять лет назад Гера пожертвовал так называемой "личной жизнью". Ради чего? Ради маленьких раскрашенных кадриков, заполненных раскрашенными актерскими лицами? Во имя людской благодарности - мимолетной, капризной, так быстро обратившейся в забвение и неблагодарность? Да была ли она, жертва, если все прошло стороной: семья, дети, дом? Оглядываясь назад, в обратной перспективе свершившегося времени, Гера ничего не различал, кроме собственного заблуждения. Заблуждением были пронизаны мысли, поступки, чувства, оно имело имя, форму, плоть, его можно было вполне реально пощупать руками: кино... Отброшенная в сторону именем этого игрушечного бога, Лена исчезла до поры до времени, растворилась в прошлом - но осталась тень. Победить ее Гера так и не смог. Он был - или казался самому себе - достаточно сильным, он сумел отодвинуть эту тень далеко от себя и своих чувств. Но почти не было дня, чтобы тень - случайно, полузаметно - не напомнила о себе. Лицом в толпе. Знакомым силуэтом. Похожей улыбкой на телевизионном экране. Без боли. Без сожаления. Но всякий раз именно сходство с Леной отмечала притихшая память. Может быть, по этой причине какую-то нерастраченную нежность излучали с экранов его фильмы, привлекая зрителя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
Стоп-кадр. Популярный технический прием
Когда она пришла впервые - эта усталость? Девять месяцев добровольного затворничества. Только ли необходимостью написать сценарий они были вызваны? Зачем обманывать себя? Он ушел в одиночество, как в монастырь, спрятался от жизни, которую вдруг возненавидел. Что-то надломилось в нем - тогда, на гребне успеха, когда еще жив был кинематограф и желание снимать кино казалось безудержным, нескончаемым. Вдруг опротивело все: съемочный конвейер, капризы артистов, зрители... Первый месяц затворничества он просто лежал на диване. Так называемая воля к жизни совершенно исчезла. Предчувствовал надвигающуюся катастрофу? Или сам же и навлек ее на себя? В мире кино не любят беззубых... Растратил драгоценный эликсир жизни, пятнадцать лет пробивая невидимую стену? Потерял себя? Заброшенный на орбиту успеха, оказался в невесомости? Утратил мышечную силу, лишенный привычного сопротивления обстоятельств? Могло ли так статься, что Бог даровал ему талант, живущий энергией отрицания? Да и был ли он, талант? Или дарована ему была страсть, часто очень похожая на талант? Насытилась, успокоилась - и уснула? "Господи! Не прошу милостей! Прошу понимания!" - крикнул однажды в пустой квартире. Кому? В Бога не верил... Лена покорно ждала. - Завтра... - тихо сказал Гера. - Давай все отложим на завтра... Встать в пять часов утра. Колесить целый день по городу. И вечером небрежно бросить на столик ресторана пачку денег. - Опять убегаешь?.. - спросила Лена. - Извини. Я в таком виде... - В гости ко мне ты можешь поехать в любом виде! Отправиться к Лене с пустыми руками он не мог. Прийти к женщине без цветов и шампанского? Гера многого стыдился в своей новой жизни, от многого отказывался, не в силах преодолеть привычек, стал нелюдим. Иногда усмешливо говорил себе, что человек - всего-навсего набор привычек... Можно было, конечно, подъехать к супермаркету, разыграть интермедию с утерянным кошельком. Как-то пережить унижение... Молчание становилось оскорбительным, он уже почти решился на отказ - как вдруг Лена сказала: - У меня сегодня день рождения... Дом, где она жила, стоял на Ленинградском проспекте. Огромная, мрач- ная особенно по ночам - ажурная каменная глыба, выстроенная в сталинские времена. Гулкий каньон подъезда. Лепное великолепие покрывал плотный слой пыли, утыканный горелыми спичками - следы развлечений пьяных подростков. На какое-то время эти дома стали популярны у "новых русских", они избавлялись от провинциальных и трущобных комплексов, выкупая и реставрируя бывшие апартаменты сталинских наркомов, превращенные со временем в коммуналки. Борьба с комплексами обрела вскоре другой, современный характер: в Москве выросли аккуратные городки, застроенные уютными европейскими коттеджами. Но тогда, в девяносто четвертом году, среди замызганных коммуналок то и дело появлялись бронированные двери с золочеными руч- ками - пуленепробиваемые ворота в рай... Квартира Лены отгородилась от лифтовой площадки двумя старыми деревянными створками, давно не крашенными. Это несколько утешило Геру, но спокойствия хватило ненадолго. Лена отворила створки - обнажилась вторая дверь, бронированная, сверкающая фигурными ручками. Белые стены, синий пол, огромное пустое пространство, заполненное воздухом. Черно-белая мебель выглядела игрушечной под высоченными потолками. - Маскируешься? - Приходится. - Давно ремонтировалась? - Год назад. - Финны? - Немцы. Не выказать удивления - очень просто. Представить, что попал в очередную декорацию. Да, обыкновенную декорацию для детектива по Стивену Кингу. - Тем, кто хорошо стреляет, видимо, щедро платят? - Платят умеренно. Работы много! Стеклянный столик. Фрукты в серебряной вазе. Французское шампанское. Слава Богу, что не купил в ларьке дешевку. - Я приму душ? Ты не возражаешь? - Сразу?.. - Ты стал ужасно церемонным. Что случилось? - Изменился. В худшую сторону. - Проверим! Три комнаты: небольшой кабинет, оснащенный радиотелефоном, факсом и компьютером; кухня, похожая на выставку современной бытовой техники; спальня. Гера открыл дверь, увидел просторную двухспальную кровать, светящуюся белизной, а над ней - свой портрет, цветной плакат-календарь, выпущенный когда-то издательским отделом Бюро кинопропаганды. Струилась вода в ванной комнате; портрет, обрамленный и убранный под стекло, улыбался победно и нагло. Фотография ему когда-то очень нравилась. Тогда откуда неожиданный холодок в спине? И отчего снова мутнеет хрусталик? В тридцать три года жизнь еще кажется бесконечной, ошибки - смешны и легко исправимы. В сорок пять уже понимаешь: времени осталось ничтожно мало, силы на исходе, надо выбирать, и выбор - невозможен, если верить, что существует совесть, что она - не выдумка проповедника... Десять лет назад Гера пожертвовал так называемой "личной жизнью". Ради чего? Ради маленьких раскрашенных кадриков, заполненных раскрашенными актерскими лицами? Во имя людской благодарности - мимолетной, капризной, так быстро обратившейся в забвение и неблагодарность? Да была ли она, жертва, если все прошло стороной: семья, дети, дом? Оглядываясь назад, в обратной перспективе свершившегося времени, Гера ничего не различал, кроме собственного заблуждения. Заблуждением были пронизаны мысли, поступки, чувства, оно имело имя, форму, плоть, его можно было вполне реально пощупать руками: кино... Отброшенная в сторону именем этого игрушечного бога, Лена исчезла до поры до времени, растворилась в прошлом - но осталась тень. Победить ее Гера так и не смог. Он был - или казался самому себе - достаточно сильным, он сумел отодвинуть эту тень далеко от себя и своих чувств. Но почти не было дня, чтобы тень - случайно, полузаметно - не напомнила о себе. Лицом в толпе. Знакомым силуэтом. Похожей улыбкой на телевизионном экране. Без боли. Без сожаления. Но всякий раз именно сходство с Леной отмечала притихшая память. Может быть, по этой причине какую-то нерастраченную нежность излучали с экранов его фильмы, привлекая зрителя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12