Не всем это удалось.
– Очень рада снова видеть вас, полковник Неван Страат-иен.
Понимая, что может испугать других, он старательно не улыбался – даже ей.
– Для вас я по-прежнему просто Неван, уважаемый историк. – Он указал на обстановку. – Что, много шума из-за меня?
– Университету позволено принимать одного гостя-человека в год, – объяснила она, – и то с высочайшего дозволения администрации. Ваше здесь присутствие сравнимо с прогулкой земного недрессированного льва или тигра по детскому саду. Проявите снисхождение к моим коллегам. Любопытство на какой-то момент пересилило их природную вежливость, не говоря уж об инстинктивном страхе.
– Я, признаюсь, ожидал, что обитатели учреждения высочайшей культуры окажутся более разборчивы.
– Высшее образование еще не подразумевает высокого ума. Они проявляют в ваш адрес ровно такое понимание, какого, с их точки зрения, вы заслуживаете. Давайте пройдем в мой кабинет. Только берегите голову – потолки у нас низкие.
Вызвав легкую панику среди нескольких затаившихся наблюдателей, она продела кончик крыла в кольцо, образованное его левой рукой; для выполнения этого маневра ей пришлось слегка вытянуться. Хорошо еще, что Страат-иен был ниже среднего человеческого роста, иначе бы у нее ничего не вышло. Он все равно башней высился над всеми, кто был в приемном зале. Более всего зевак поразило даже не то, что она легко выдерживает физический контакт с ним, а то, что она сама на него пошла. Он раздвинул цветы и прочие безделушки, украшавшие подоконник ее кабинета, выходившего на окрестный пейзаж, и устроился на нем. Выбор был между подоконником и полом, поскольку никакая мебель его не выдержала бы.
– А я остался на службе.
– Я заметила, – тихо сказала она.
– И никак не могу забыть вашу теорию. Даже если бы захотел, никак бы не смог от нее отделаться. С самого момента капитуляции Амплитура я стал очень много внимания уделять всеобщим новостям, а также проводить кое-какие собственные изыскания и проверки. И мне не очень нравится, что за всем этим кроется. – Он заколебался. – Боюсь, что вы можете оказаться правы.
Легким взмахом крыла она указала на один из экранов, на котором ничего не было.
– Я также не нашла ничего, чем можно было бы меня опровергнуть. Но есть еще надежда. Индекс взрывоопасности, который я разработала, уже около двух месяцев находится на стабильном уровне. Есть вероятность, что выше он и не поднимется.
– Вы в это верите?
Она мелодично вздохнула, тяжелые ресницы, наконец, поднялись, и мягкий взгляд уставился на него.
– Нет.
– И я тоже. Не могу, поскольку прекрасно знаком с вашими трудами. – Встав, он достал из кармана небольшой прибор и, обходя кабинет по кругу, внимательно считывал его показания. Удовлетворившись, он занял свое место на подоконнике.
– Я регулярно связываюсь с членами моей большой семьи. – В пояснениях нужды не было. – Они все осведомлены о вашей теории, но они разделились относительно ее достоверности. В любом случае, они мало чем могут помочь. Как вам известно, мы не можем воздействовать на свой вид, равно как и действовать открыто. Нам удалось предотвратить несколько потенциально неприятных ситуаций, сделав соответствующее внушение их участникам не из людей. В обоих случаях в деле были замешаны массуды. И это плохой прецедент. Некоторые из тех, с кем мне удалось обменяться мнениями на этот счет, полагают, что несколько столетий контакта с Узором вывели бы из нас склонность к внешним проявлениям агрессивности, но помешала эта война.
– Я склоняюсь к тому же, – согласилась она. – Как можно требовать от народа, чтобы он сначала производил одних военных, а потом вдруг переключился на инженеров и агрономов? Это слишком суровое требование даже для цивилизованной рады, не говоря уже о Человечестве. – Она немного помолчала. – А какие новости с Амплитура? Они на самом деле сложили оружие?
– Оружие-то сложили, это верно. Но по-моему, не сдались.
– Я думала, что в совершенстве знаю ваш язык. На первый взгляд, это одно и то же. Будьте добры пояснить, Неван.
– Мое положение дает мне доступ к очень большому объему информации.
Война окончилась, это налицо. Амплитуры и их союзники продолжают передавать нам свое оружие для демонтажа. Заводы, которые это оружие веками производили, быстро конверсируются под выпуск мирной продукции. Ученые Гивистама начали работу над техническим осуществлением избавления рас, подобных мазвекам, от генетических манипуляций, которыми они за века были подвергнуты со стороны Амплитура. Инспекционные бригады Узора даже были допущены с этой целью на их миры.
– А что с их великим и могучим Назначением?
– Они продолжают его пропагандировать, но только словесно. Они говорят, что заклялись использовать свою выдающуюся мысленную способность для насильственной манипуляции другими.
– Это неважно, – промурлыкала она. – Такие вещи можно проверить, и Амплитур об этом знает. Кроме того, они никогда не лгут. – Она посмотрела в прозрачное голубое небо за окнами здания.
– У моего вида есть старинное высказывание, что называется, в корень, которое сводится к тому, что в любом деле главное – начать. А если не говорить иносказательно, то у нас им многие не верят.
– Но люди никому не верят, – напомнила она ему, – включая друг друга.
Принимая во внимание вашу извращенную историю, по-другому и быть не может. Именно поэтому я и озабочена была все время делами вашего народа! Задачу отслеживания махинаций Амплитура я оставлю другим. Человечество – вот что меня тревожит. А теперь, когда война закончилась, тем более. Тут весь вопрос в том, смогут ли ваши люди преодолеть столетия поощрения со стороны Узора и тысячелетия вашей собственной неуравновешенной исторической эволюции – и построить-таки цивилизованное общество?
– А то вдруг еще не подтвердится ваша теория, – пробормотал себе под нос полковник.
– И ведь подумать только! Первый из вступивших в контакт, Уильям Дьюлак, был убежден, что мы не достаточно воинственны, чтобы помочь вам в войне! – сказал он вслух.
– Со временем, однако, он и сам отправился воевать, – напомнила она ему.
– Вроде того. Узор-то проследил, чтобы большинство подобных Уиллу Дьюлаку исчезли из человеческого генофонда. А теперь нам всем – и людям, и не-людям – приходится иметь дело с последствиями. Он встал и зашагал по комнате – вид занятия, от бесцельности и энергичности которого любой вейс, кроме Лалелеланг, пришел бы в ужас. Но на историка это мало действовало. Она подобное неоднократно наблюдала. Он остановился и прислонился к ее настенному украшению.
– Мы с друзьями кое-что обсудили – и сформулировали собственную теорию. Более всего Амплитур славится своим долготерпением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
– Очень рада снова видеть вас, полковник Неван Страат-иен.
Понимая, что может испугать других, он старательно не улыбался – даже ей.
– Для вас я по-прежнему просто Неван, уважаемый историк. – Он указал на обстановку. – Что, много шума из-за меня?
– Университету позволено принимать одного гостя-человека в год, – объяснила она, – и то с высочайшего дозволения администрации. Ваше здесь присутствие сравнимо с прогулкой земного недрессированного льва или тигра по детскому саду. Проявите снисхождение к моим коллегам. Любопытство на какой-то момент пересилило их природную вежливость, не говоря уж об инстинктивном страхе.
– Я, признаюсь, ожидал, что обитатели учреждения высочайшей культуры окажутся более разборчивы.
– Высшее образование еще не подразумевает высокого ума. Они проявляют в ваш адрес ровно такое понимание, какого, с их точки зрения, вы заслуживаете. Давайте пройдем в мой кабинет. Только берегите голову – потолки у нас низкие.
Вызвав легкую панику среди нескольких затаившихся наблюдателей, она продела кончик крыла в кольцо, образованное его левой рукой; для выполнения этого маневра ей пришлось слегка вытянуться. Хорошо еще, что Страат-иен был ниже среднего человеческого роста, иначе бы у нее ничего не вышло. Он все равно башней высился над всеми, кто был в приемном зале. Более всего зевак поразило даже не то, что она легко выдерживает физический контакт с ним, а то, что она сама на него пошла. Он раздвинул цветы и прочие безделушки, украшавшие подоконник ее кабинета, выходившего на окрестный пейзаж, и устроился на нем. Выбор был между подоконником и полом, поскольку никакая мебель его не выдержала бы.
– А я остался на службе.
– Я заметила, – тихо сказала она.
– И никак не могу забыть вашу теорию. Даже если бы захотел, никак бы не смог от нее отделаться. С самого момента капитуляции Амплитура я стал очень много внимания уделять всеобщим новостям, а также проводить кое-какие собственные изыскания и проверки. И мне не очень нравится, что за всем этим кроется. – Он заколебался. – Боюсь, что вы можете оказаться правы.
Легким взмахом крыла она указала на один из экранов, на котором ничего не было.
– Я также не нашла ничего, чем можно было бы меня опровергнуть. Но есть еще надежда. Индекс взрывоопасности, который я разработала, уже около двух месяцев находится на стабильном уровне. Есть вероятность, что выше он и не поднимется.
– Вы в это верите?
Она мелодично вздохнула, тяжелые ресницы, наконец, поднялись, и мягкий взгляд уставился на него.
– Нет.
– И я тоже. Не могу, поскольку прекрасно знаком с вашими трудами. – Встав, он достал из кармана небольшой прибор и, обходя кабинет по кругу, внимательно считывал его показания. Удовлетворившись, он занял свое место на подоконнике.
– Я регулярно связываюсь с членами моей большой семьи. – В пояснениях нужды не было. – Они все осведомлены о вашей теории, но они разделились относительно ее достоверности. В любом случае, они мало чем могут помочь. Как вам известно, мы не можем воздействовать на свой вид, равно как и действовать открыто. Нам удалось предотвратить несколько потенциально неприятных ситуаций, сделав соответствующее внушение их участникам не из людей. В обоих случаях в деле были замешаны массуды. И это плохой прецедент. Некоторые из тех, с кем мне удалось обменяться мнениями на этот счет, полагают, что несколько столетий контакта с Узором вывели бы из нас склонность к внешним проявлениям агрессивности, но помешала эта война.
– Я склоняюсь к тому же, – согласилась она. – Как можно требовать от народа, чтобы он сначала производил одних военных, а потом вдруг переключился на инженеров и агрономов? Это слишком суровое требование даже для цивилизованной рады, не говоря уже о Человечестве. – Она немного помолчала. – А какие новости с Амплитура? Они на самом деле сложили оружие?
– Оружие-то сложили, это верно. Но по-моему, не сдались.
– Я думала, что в совершенстве знаю ваш язык. На первый взгляд, это одно и то же. Будьте добры пояснить, Неван.
– Мое положение дает мне доступ к очень большому объему информации.
Война окончилась, это налицо. Амплитуры и их союзники продолжают передавать нам свое оружие для демонтажа. Заводы, которые это оружие веками производили, быстро конверсируются под выпуск мирной продукции. Ученые Гивистама начали работу над техническим осуществлением избавления рас, подобных мазвекам, от генетических манипуляций, которыми они за века были подвергнуты со стороны Амплитура. Инспекционные бригады Узора даже были допущены с этой целью на их миры.
– А что с их великим и могучим Назначением?
– Они продолжают его пропагандировать, но только словесно. Они говорят, что заклялись использовать свою выдающуюся мысленную способность для насильственной манипуляции другими.
– Это неважно, – промурлыкала она. – Такие вещи можно проверить, и Амплитур об этом знает. Кроме того, они никогда не лгут. – Она посмотрела в прозрачное голубое небо за окнами здания.
– У моего вида есть старинное высказывание, что называется, в корень, которое сводится к тому, что в любом деле главное – начать. А если не говорить иносказательно, то у нас им многие не верят.
– Но люди никому не верят, – напомнила она ему, – включая друг друга.
Принимая во внимание вашу извращенную историю, по-другому и быть не может. Именно поэтому я и озабочена была все время делами вашего народа! Задачу отслеживания махинаций Амплитура я оставлю другим. Человечество – вот что меня тревожит. А теперь, когда война закончилась, тем более. Тут весь вопрос в том, смогут ли ваши люди преодолеть столетия поощрения со стороны Узора и тысячелетия вашей собственной неуравновешенной исторической эволюции – и построить-таки цивилизованное общество?
– А то вдруг еще не подтвердится ваша теория, – пробормотал себе под нос полковник.
– И ведь подумать только! Первый из вступивших в контакт, Уильям Дьюлак, был убежден, что мы не достаточно воинственны, чтобы помочь вам в войне! – сказал он вслух.
– Со временем, однако, он и сам отправился воевать, – напомнила она ему.
– Вроде того. Узор-то проследил, чтобы большинство подобных Уиллу Дьюлаку исчезли из человеческого генофонда. А теперь нам всем – и людям, и не-людям – приходится иметь дело с последствиями. Он встал и зашагал по комнате – вид занятия, от бесцельности и энергичности которого любой вейс, кроме Лалелеланг, пришел бы в ужас. Но на историка это мало действовало. Она подобное неоднократно наблюдала. Он остановился и прислонился к ее настенному украшению.
– Мы с друзьями кое-что обсудили – и сформулировали собственную теорию. Более всего Амплитур славится своим долготерпением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87