Но все называют меня просто Эйми. Или Момма. Я руководитель проекта «Колдстрайп».
— Я так и понял.
Флинкс ответил ей крепким рукопожатием.
— Так уж получилось, что мы теперь все ваши должники. Ведь вы вернули нам Клэрити. Кстати, а вы, случаем, не страдаете клаустрофобией? У нас на всякий случай есть таблетки для тех, у кого появляются первые симптомы.
— Со мной все в порядке. Как бы там ни было, здесь гораздо просторнее, чем я предполагал.
Казалось, Вандерворт довольна ответом. Она снова уселась в рабочее кресло, предложив посетителям стулья.
— И кто же это был? — спросила она у Клэрити.
Пока Клэрити рассказывала свою историю, Флинкс пытался изобразить полнейшее равнодушие. Руководительница проекта слушала рассказ Клэрити не шелохнувшись. Она даже забыла про свой наркомундштук. К тому времени, как Клэрити закончила рассказ, тот всего один раз переместился из одного уголка рта в другой. Наконец Вандерворт откинулась на спинку кресла и негромко фыркнула.
— Вполне возможно, что это одна из многих десятков группировок радикалов. У нас их тоже полно, но они ограничиваются тем, что толкают нудные речи, которые никто не слушает. В лучшем случае, они занимают эфир между новостями и развлекательными программами.
У Вандерворт была особая, отрывистая манера говорить, которая прекрасно сочеталась с привычкой беспрестанно стрелять глазами от одного собеседника к другому.
— Молодой человек, мы вам действительно весьма обязаны. Надеюсь, вы знаете, что на своем месте Клэрити просто незаменима.
— Знаю. Она мне говорила… несколько раз. Услышав это, Вандерворт рассмеялась резко, однако далеко не мужеподобно.
— Да-да, застенчивой нашу Клэрити не назовешь. Если учесть все ее достижения, и впрямь получается, что ложная скромность ей ни к чему. Кто бы ни совершил этот чудовищный акт насилия, он наверняка прекрасно изучил здешнюю обстановку. Клэрити — одна из наших сотрудников, терять которых просто непозволительно. Ну, а теперь, когда ты вернулась в наши ряды, мы ни за что больше не позволим себе потерять тебя из виду.
— Я абсолютно спокойна. Похоже, Эйми, вы повсюду поставили прочные заслоны.
— Это точно. — Вандерворт задумалась. — Скажи, а как ты смотришь на то, что мы приставим к тебе круглосуточного телохранителя?
— Он у меня уже есть. — Она потянулась, чтобы приласкать Поскребыша, уютно примостившегося под ее косичкой.
Вандерворт еще раз фыркнула в свойственной ей манере и повернулась к Флинксу.
— Клэрити уже рассказала вам, чем мы здесь занимаемся?
— Вы работаете с податливыми местными биоформами с целью создания потомства с запрограммированными коммерческими качествами.
Вандерворт кивнула.
— В генетическом отношении Длинный Тоннель — это кладезь, причем некоторые пещеры как будто созданы специально для нас. Мы здесь обосновались не так уж давно. Едва приступили к классификации, не говоря уже о селекционной работе, выделении новых форм и генной инженерии. Но Даже несмотря на это обстоятельство, нам удалось разработать несколько ценных продуктов.
— Клэрити обмолвилась о вашем Сплетении Вердидион.
— Пока что это наш самый крупный успех, но не единственный.
Вандерворт потянулась к стене у себя за спиной и открыла ящик в металлическом шкафчике. Оттуда она извлекла нечто такое, от чего помещение наполнилось целым букетом ароматов. Затем она поставила перед собой на стол мелкую вазу из голубого металлизированного стекла, наполненную до краев мармеладными кубиками — красными, желтыми, фиолетовыми. Они все были матовыми, без всякого блеска. Вандерворт передвинула вазу через весь стол поближе к гостям.
— Угощайтесь.
Флинкс с опаской посмотрел на мармелад.
— Ну давайте же!
Вандерворт выбрала фиолетовый кубик, живо бросила себе в рот и принялась энергично жевать. Клэрити угостилась розовым.
— А теперь ты, Флинкс. Объедение, вот увидишь!
Разумеется, Флинкс не мог позволить себе сидеть, морщась от брезгливости, когда рядом с ним две женщины самозабвенно жевали диковинные кубики. Он выбрал себе ярко-желтый кубик и осторожно поднес его ко рту, предполагая ощутить вкус лимона или крыжовника, но вместо этого его вкусовые рецепторы выдали ему целую гамму восхитительных ощущений. Другим сюрпризом для него стала упругость кубика. Он был потверже, чем желатин, а по консистенции приближался к каучуку, но тотчас таял на языке, как только его раскусывали. Букет же его ароматов еще долго после того, как был проглочен последний кусочек, держался во рту.
Флинкс потянулся за зеленым кубиком, затем за фиолетовым. И каждый раз букет вкусовых ощущений поражал неповторимостью и изысканностью. Он заметил вдруг, что жует уже четвертый кубик. А вдруг он с жадностью набросился на какой-нибудь сверхценный продукт? Правда, Вандерворт не убирала вазочку. Наоборот, судя по всему, она была в восторге от того, с каким аппетитом гость поглощает лакомство.
— Ну и как вам угощение, молодой человек? Пальчики оближешь. Кода люди устанут тратить деньги на всякую там электронику, на всякие там машины, облегчающие труд, и на предметы искусства, им останется разве что побаловать себя чем-нибудь вкусненьким. А невозможные ранее вкусовые ощущения подчас оказываются куда более ценными, чем самый мощный персональный компьютер. Для чего бы ни предназначалась услада, она всегда ценится больше, чем какое-либо изобретение генной инженерии, предназначенное для облегчения труда или для удобств.
— А что это такое? — насытившись и облизываясь, спросил Флинкс.
Вандерворт пришла в неописуемый восторг от его вопроса, который давал ей возможность раскрыть небольшой профессиональный секрет.
— Это слизняк-псевдоплазмодий. Флинкс тотчас перестал облизывать пальцы. Вандерворт же еще шире расплылась в улыбке.
— Это слизистая плесень, молодой человек. Во рту Флинкса стало противно.
— Боюсь, я вас неправильно понял.
— Псевдоплазмодий — создание наподобие амебы. Странные, однако, эти слизистые формы. Если их соединить вместе, то они ведут себя как единое целое, но если их разъединить и как следует встряхнуть, ну, например, в воде, они разбиваются на отдельные скопления, способные поддерживать жизнедеятельность. — Она жестом указала на полупустую вазочку. — Мы еще не решили, как назвать этот продукт. Впрочем, реклама и маркетинг не входят в круг моих обязанностей. Я уверена, что их назовут как-нибудь вроде «лакомых кубиков» или что-то в этом роде. «Лакомые кубики» из «сладких кладовых» Длинного Тоннеля. Словом, какая-нибудь слюнявая дребедень, лишь бы угодить публике. — Вандерворт произнесла эти слова едва ли не со злостью. — Уж наверняка их не станут рекламировать, как слизистую плесень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94