Не допрыгнешь, даже сильно разбежавшись.
Хэдон схватил за руку Русета:
— Надо завладеть этой шлюпкой. Мы погибнем в огне либо утонем, спасаясь от него. Как ты плаваешь?
— Ты спрашиваешь об этом парня — рыбака из Бхабходеса? — усмехнулся Русет.
— Поплывем вместе, нырнем под шлюпку и вынырнем впереди, — сказал Хэдон. — Я заберусь в нее слева от носа…
— Левого борта, — поправил Русет.
— Черт с ним! — отмахнулся Хэдон. С левой стороны. А ты справа…
— Правого борта, — поправил Русет, ухмыляясь.
Хэдон, право, и не знал, то ли врезать Русету, то ли похвалить за моряцкие познания. Этот рыжеголовый малый явно обладал сильным характером. Шутить в такую минуту!
— Надо действовать быстрее, — только и произнес Хэдон. — Пошли!
Не церемонясь, он пробивался сквозь толпу, сбивая людей, кого-то сталкивая в воду. Он держался самого края пирса, а Русет пристроился рядом.
Когда пирс высоко поднялся на волне, Хэдон прыгнул. Он не выплывал на поверхность, изо всех сил работая руками и ногами. Тяжелый меч немного тянул вниз. Течение относило вправо, но ведь то же самое оно проделывало и с шлюпкой. Когда уже стало не хватать дыхания, руки и ноги, казалось, наполнились свинцовой дробью, он вынырнул в десяти футах от шлюпки. При свете факелов на пирсе он увидел гребцов, бешено работающих веслами. Хэдон надеялся, что люди в темноте не заметят его.
В нескольких футах от него появилась голова Русета. Рот открыт в белозубой улыбке. Хэдон показал на быстро приближающуюся шлюпку. Он снова нырнул и, выскочив из воды, когда шлюпка опускалась с гребня волны, ухватился за форштевень.
В броске — будто хрустнуло при этом что-то — Хэдон прыгнул на борт, прижавшись к нему животом.
Через мгновение по другому борту возникла голова Русета. Бросок — и капитан в точности повторил действия Хэдона. В зубах он зажал нож.
Ближе других к нападавшим были мальчик и женщина — первый слева, в нескольких футах от Хэдона. Они, должно быть, услышали что-то или почувствовали неожиданный груз на носу шлюпки. С криком они поднялись на ноги, разворачивая весла… Обдирая голый живот, Хэдон резко перебросил тело через борт. Русет в точности повторил действия Хэдона. Шлюпку сильно качнуло, женщина и мальчик, пытаясь сохранить равновесие, беспомощно размахивали веслами. Мальчику так и не удалось устоять, и он упал на спину. Женщина же встала и уже поднимала весло, чтобы обрушить его на Русета.
К этому моменту оба нападавших вскарабкались в шлюпку и, хотя и толкали друг друга руками, действовали достаточно решительно и успешно. Хэдон ударил в лицо мальчика, капитан безжалостно вонзил нож в шею женщины. Сзади остальные четверо бросили грести и вскидывали весла, дабы пустить их в ход. Шлюпка сильно качнулась и соскользнула с волны. На миг все четверо замешкались, пытаясь устоять на ногах. Хэдон же, быстрее овладев равновесием, выхватил меч. Через двадцать секунд он и Русет остались вдвоем…
Русет сбросил в море раненную в шею женщину и потерявшего сознание мальчика; мальчик, очевидно, очнувшись в воде, поплыл к причалу. “Вряд ли ты доберешься, но я желаю тебе удачи”, — подумал Хэдон. Он ничего не имел против мальчишки. Он даже принял бы его на борт, будь в шлюпке свободное место. Но надо спасаться самому, спасать любимую Лалилу, и Пагу, и остальных друзей.
Вернуть шлюпку к причалу труда не составило — отплыла она совсем недалеко. Шлюпка шла так легко и быстро, переваливая через волны, что даже со скрежетом протерлась бортом о пирс. Некоторые на причале так торопились попасть в шлюпку, что оказались придавленными между корпусом судна и платформой. К счастью, Лалила с друзьями не стояли у самого края. Их оттеснили те, кто сейчас шел ко дну или стонал от боли и страха отправиться туда.
Пока Русет, сойдя на причал, держал канат, не давая шлюпке отойти, Хэдон махал мечом над его головой. Страждущие спасения на причале пятились назад. Жрица Карсух, выкрикивая приказы и угрожая, тоже помогала своим стражникам отгонять людей. Лалила с Абет, Пага и книжник и бард забрались в судно. Хэдон предложил жрице последовать за ними, хотя свободного места для нее не было.
Она сказала: “Нет, я останусь здесь. Мой долг молиться за спасение моего несчастного народа”.
Хэдон попрощался и поблагодарил ее за помощь, восхищаясь ее преданностью долгу, но несколько сомневаясь в ее разумности. Он велел всем, кто мог, отталкивать шлюпку. Уже когда они отплыли, он увидел новые толпы людей, стремившихся вниз по спуску. Напор сзади был так велик, что многие просто сваливались через ограждения лестницы. Шлейф дыма тянулся за ними, и языки огня пробегали по просмоленным соединениям настила.
Карсух пробиралась сквозь толпу у лестницы. Ее оттеснили к краю и в конце концов она оказалась в воде. Будь жрица с ближней к шлюпке стороне причала, Хэдон постарался бы втащить ее. Но он скоро потерял ее из виду.
Теперь Хэдону оставалось лишь взяться за весло. Шлюпка наискось направилась к открытой воде за пределы города на сваях. Волна на море мешала взять курс прямо к западу — кратчайший путь к безопасности, или по крайней мере уменьшить существующую угрозу. Практически оставался один выбор — напрямик между сваями по течению. Так, наверное, удастся не врезаться бортом в сваи. Все равно придется огибать множество плавучих доков, а значит иногда подходить на опасно близкое расстояние к массивным опорам.
Вблизи доков группе опять угрожали сотни беженцев, прыгавших в море или плывших за шлюпкой. Хэдон следил за тем, чтобы гребцы в шлюпке делали свое дело, не обращая внимания на несчастных, пытавшихся схватиться за весла и уцепиться за борта судна. У доведенных до отчаяния людей все равно не хватало сил удержаться за весла. Руки скользили, люди беспомощно барахтались. Нескольким пловцам удалось схватиться за края кормы. Лишь тогда Хэдон разрешил Хинокли и Паге — заднему ряду гребцов — отвлечься на секунды и ударить по рукам нежелательных претендентов на абордаж.
Наконец, шлюпка вышла за пределы Ребхи. Открытое море было еще более неспокойно. Волны не разбивались о мощные сваи. Люди нуждались в отдыхе, но Хэдон торопил. “Несчастные еще плывут за нами, — убеждал он. — Сбавим ход чуть позже, когда сделаемся недосягаемыми для пловцов”.
Теперь уже весь город был охвачен огнем. Пламя высоко взвивалось повсюду, очерчивая подожженные безумцами дома на разных уровнях, башню Храма Кхо и башню Храма Дихетет. Высветились несколько жалких фигурок, метавшихся на окраинных улицах, потом прыгнувших в воду — кто поодиночке, а кто и группами. Ветер доносил пронзительные вопли, перекрывавшие даже рев пламени, грохот падающих стен и секций основания города. Затем обрушилась огромная башня Дихетет, охваченная красным и оранжевым саваном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Хэдон схватил за руку Русета:
— Надо завладеть этой шлюпкой. Мы погибнем в огне либо утонем, спасаясь от него. Как ты плаваешь?
— Ты спрашиваешь об этом парня — рыбака из Бхабходеса? — усмехнулся Русет.
— Поплывем вместе, нырнем под шлюпку и вынырнем впереди, — сказал Хэдон. — Я заберусь в нее слева от носа…
— Левого борта, — поправил Русет.
— Черт с ним! — отмахнулся Хэдон. С левой стороны. А ты справа…
— Правого борта, — поправил Русет, ухмыляясь.
Хэдон, право, и не знал, то ли врезать Русету, то ли похвалить за моряцкие познания. Этот рыжеголовый малый явно обладал сильным характером. Шутить в такую минуту!
— Надо действовать быстрее, — только и произнес Хэдон. — Пошли!
Не церемонясь, он пробивался сквозь толпу, сбивая людей, кого-то сталкивая в воду. Он держался самого края пирса, а Русет пристроился рядом.
Когда пирс высоко поднялся на волне, Хэдон прыгнул. Он не выплывал на поверхность, изо всех сил работая руками и ногами. Тяжелый меч немного тянул вниз. Течение относило вправо, но ведь то же самое оно проделывало и с шлюпкой. Когда уже стало не хватать дыхания, руки и ноги, казалось, наполнились свинцовой дробью, он вынырнул в десяти футах от шлюпки. При свете факелов на пирсе он увидел гребцов, бешено работающих веслами. Хэдон надеялся, что люди в темноте не заметят его.
В нескольких футах от него появилась голова Русета. Рот открыт в белозубой улыбке. Хэдон показал на быстро приближающуюся шлюпку. Он снова нырнул и, выскочив из воды, когда шлюпка опускалась с гребня волны, ухватился за форштевень.
В броске — будто хрустнуло при этом что-то — Хэдон прыгнул на борт, прижавшись к нему животом.
Через мгновение по другому борту возникла голова Русета. Бросок — и капитан в точности повторил действия Хэдона. В зубах он зажал нож.
Ближе других к нападавшим были мальчик и женщина — первый слева, в нескольких футах от Хэдона. Они, должно быть, услышали что-то или почувствовали неожиданный груз на носу шлюпки. С криком они поднялись на ноги, разворачивая весла… Обдирая голый живот, Хэдон резко перебросил тело через борт. Русет в точности повторил действия Хэдона. Шлюпку сильно качнуло, женщина и мальчик, пытаясь сохранить равновесие, беспомощно размахивали веслами. Мальчику так и не удалось устоять, и он упал на спину. Женщина же встала и уже поднимала весло, чтобы обрушить его на Русета.
К этому моменту оба нападавших вскарабкались в шлюпку и, хотя и толкали друг друга руками, действовали достаточно решительно и успешно. Хэдон ударил в лицо мальчика, капитан безжалостно вонзил нож в шею женщины. Сзади остальные четверо бросили грести и вскидывали весла, дабы пустить их в ход. Шлюпка сильно качнулась и соскользнула с волны. На миг все четверо замешкались, пытаясь устоять на ногах. Хэдон же, быстрее овладев равновесием, выхватил меч. Через двадцать секунд он и Русет остались вдвоем…
Русет сбросил в море раненную в шею женщину и потерявшего сознание мальчика; мальчик, очевидно, очнувшись в воде, поплыл к причалу. “Вряд ли ты доберешься, но я желаю тебе удачи”, — подумал Хэдон. Он ничего не имел против мальчишки. Он даже принял бы его на борт, будь в шлюпке свободное место. Но надо спасаться самому, спасать любимую Лалилу, и Пагу, и остальных друзей.
Вернуть шлюпку к причалу труда не составило — отплыла она совсем недалеко. Шлюпка шла так легко и быстро, переваливая через волны, что даже со скрежетом протерлась бортом о пирс. Некоторые на причале так торопились попасть в шлюпку, что оказались придавленными между корпусом судна и платформой. К счастью, Лалила с друзьями не стояли у самого края. Их оттеснили те, кто сейчас шел ко дну или стонал от боли и страха отправиться туда.
Пока Русет, сойдя на причал, держал канат, не давая шлюпке отойти, Хэдон махал мечом над его головой. Страждущие спасения на причале пятились назад. Жрица Карсух, выкрикивая приказы и угрожая, тоже помогала своим стражникам отгонять людей. Лалила с Абет, Пага и книжник и бард забрались в судно. Хэдон предложил жрице последовать за ними, хотя свободного места для нее не было.
Она сказала: “Нет, я останусь здесь. Мой долг молиться за спасение моего несчастного народа”.
Хэдон попрощался и поблагодарил ее за помощь, восхищаясь ее преданностью долгу, но несколько сомневаясь в ее разумности. Он велел всем, кто мог, отталкивать шлюпку. Уже когда они отплыли, он увидел новые толпы людей, стремившихся вниз по спуску. Напор сзади был так велик, что многие просто сваливались через ограждения лестницы. Шлейф дыма тянулся за ними, и языки огня пробегали по просмоленным соединениям настила.
Карсух пробиралась сквозь толпу у лестницы. Ее оттеснили к краю и в конце концов она оказалась в воде. Будь жрица с ближней к шлюпке стороне причала, Хэдон постарался бы втащить ее. Но он скоро потерял ее из виду.
Теперь Хэдону оставалось лишь взяться за весло. Шлюпка наискось направилась к открытой воде за пределы города на сваях. Волна на море мешала взять курс прямо к западу — кратчайший путь к безопасности, или по крайней мере уменьшить существующую угрозу. Практически оставался один выбор — напрямик между сваями по течению. Так, наверное, удастся не врезаться бортом в сваи. Все равно придется огибать множество плавучих доков, а значит иногда подходить на опасно близкое расстояние к массивным опорам.
Вблизи доков группе опять угрожали сотни беженцев, прыгавших в море или плывших за шлюпкой. Хэдон следил за тем, чтобы гребцы в шлюпке делали свое дело, не обращая внимания на несчастных, пытавшихся схватиться за весла и уцепиться за борта судна. У доведенных до отчаяния людей все равно не хватало сил удержаться за весла. Руки скользили, люди беспомощно барахтались. Нескольким пловцам удалось схватиться за края кормы. Лишь тогда Хэдон разрешил Хинокли и Паге — заднему ряду гребцов — отвлечься на секунды и ударить по рукам нежелательных претендентов на абордаж.
Наконец, шлюпка вышла за пределы Ребхи. Открытое море было еще более неспокойно. Волны не разбивались о мощные сваи. Люди нуждались в отдыхе, но Хэдон торопил. “Несчастные еще плывут за нами, — убеждал он. — Сбавим ход чуть позже, когда сделаемся недосягаемыми для пловцов”.
Теперь уже весь город был охвачен огнем. Пламя высоко взвивалось повсюду, очерчивая подожженные безумцами дома на разных уровнях, башню Храма Кхо и башню Храма Дихетет. Высветились несколько жалких фигурок, метавшихся на окраинных улицах, потом прыгнувших в воду — кто поодиночке, а кто и группами. Ветер доносил пронзительные вопли, перекрывавшие даже рев пламени, грохот падающих стен и секций основания города. Затем обрушилась огромная башня Дихетет, охваченная красным и оранжевым саваном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64