Он колотился в дверь, а мы зажгли свет и отыскали пакет красного перца. Я честно поделила его пополам.
– Если он все-таки проломится к нам, кидай ему в глаза перец и выскакивай на улицу, – приказала я.
– Ты с ума сошла! Он меня догонит, – обреченно сказала Соня.
– Ему будет не до тебя.
– Надо позвать соседей! – вдруг сообразила она. – Пусть кто-нибудь хоть на лестницу высунется! Пусть они в милицию позвонят! А, Жан?
– Зови, – позволила я, даже с некоторым любопытством: как она с этой задачей справится?
– По-мо-ги-те-е-е!!! – вдруг заорала Соня. – На по-мощь!
У меня даже уши заложило. Я знала, что у нее тонкий и пронзительный голос, но таких бешеных децибелов не ожидала!
Тот, за дверью, уже бился в нее всем телом. Дверь дрожала, но держалась.
– Он сумасшедший, – вдруг негромко и уверенно сказала Соня. – Он сумасшедший маньяк! Он не понимает, что сейчас выскочат люди!
– Не слышу хлопанья дверей и возмущенных голосов, – зло ответила я.
– По-мо-ги-те-е-е! – еще громче заорала Соня с тем же результатом. Дом спал или притворялся спящим.
– Ты лучше заорала бы: «По-жа-а-ар», все бы повыскакивали! – вспомнила я старое средство самозащиты. – Свою жизнь и имущество каждый спасти захочет!
– Да-а, а потом?
– Что – потом?
– Что я им потом скажу?..
– Идиотка!
Тут жалобно звякнул звонок и раздался самый громоносный удар.
Видимо, только таким грохотом можно было пробудить от спячки мои мозговые извилины.
– Стой у дверей с перцем! – приказала я. – А я попробую вылезти в окно.
– Не пущу! – и Соня, рассыпав перец, вцепилась в меня. – Ты шею сломаешь!
– Не бойся, не сломаю!
Я легко разбила ее захват и вскочила на подоконник. Соня кинулась ко мне, но я оттолкнула ее ногой, и она упала. Я проверила – перышко Зелиала крепко держалось в волосах, упрятанное в узел. Тогда я провела руками, как учила баба Стася, сперва сверху вниз, потом снизу вверх, взялась за плечи и крепко сжала их. Зуд охватил спину, руки, грудь. Ноги словно въехали куда-то в живот, спина прогнулась не человечьим, а уже птичьим прогибом. И я, пока превращение еще не завершилось, шагнула с подоконника куда-то в сторону, рассчитывая на какой-нибудь выступ в стене, чтобы Сонька не спятила от такого чуда.
Воздух сделался плотным, почти как вода. Я взмахнула крыльями и очень даже просто оттолкнулась от него и полетела. Мелькнула ехидная мысль – уж не в ворону ли я превратилась? – но полет все-таки требовал внимания, а зеркала ни во дворе, ни на улице, ни на крыше, которую я перелетела, не оказалось.
План мой был прост – у ближайшей телефонной будки перекинуться опять человеком и действительно вызвать милицию. Пусть приедет патрульная машина и повяжет нашего маньяка как обычного хулигана. В том, что дореволюционная дверь ему не по зубам, я практически не сомневалась. А то бы он взломал ее, пока Соня лежала в больнице или жила у матери. Взломал и засел ожидать хозяйку. А не бился бы сейчас, перебудив весь дом, – я не сомневалась, что люди хлопают глазами в своих постелях и проклинают того, кто мешает им выспаться перед рабочим днем. А вопль «Помогите!» они приняли с брезгливой гримасой. Ну, гоняет кто-то свою бабу, ну, даст ей пару раз по шее… Чего тут помогать!
Обратное превращение оказалось таким же неприятным – в меня втянулись все перья, оставив такое ощущение, будто кожа вся в мелких дырочках.
Я набрала номер милиции и узнала, что все патрульные машины в разгоне и, как только хоть одна освободится, ее пришлют по указанному адресу. Адрес я, конечно, дала, но какое-то чувство подсказывало мне, что с машинами дело неладно. Выхода не было – я опять перекинулась и прямиком над крышами понеслась к райотделу милиции.
Разумеется, машина у входа стояла. Я пролетела вдоль окон второго этажа, в которых горел свет, села на один из подоконников и поняла, что эта машина в ближайшие полтора часа не сдвинется с места.
Крепкие, налитые, красивые ребята смотрели телевизор. Там, в экране, стреляли и тащили за руку блондинку-заложницу. Буйствовала итальянская мафия. Кипели страсти. Парни вытаращились в телевизор. Видно, этот фильм делали настоящие профессионалы.
Печально выругав тех умников, кто догадался крутить в ночных программах детективы, я снялась с подоконника и полетела назад. Что-то надо было делать. Самой заорать на лестнице «Пожар!», в конце концов. Я могла проникнуть на лестничную клетку и с шестого этажа. Перекинуться, проорать, опять перекинуться и смыться.
Но у самого подъезда я нос к носу (клюв к носу? нос к клюву?) столкнулась с этой сволочью. Он вышел, покачиваясь и бормоча нецензурщину. Но мне он не показался пьяным. Возможно, у него разладилась координация от бешеного возбуждения.
Он так хлопнул дверью, что все заныло и задребезжало. И пошел по самой середине улицы – но не к домику, в котором жил, а совсем в другую сторону.
Тут мне уже стало интересно. С дверью он не справился, куда же его понесло на ночь глядя? Ломать еще какую-нибудь дверь? Или на охоту? Вынь да положь ему беззащитную девочку?
Я почему-то была уверена, что Соня не валяется в обмороке, а понемногу приходит в себя. Стало быть, мое присутствие не обязательно.
Сукин сын остановился, как будто вспомнил, что у него в кулаке что-то зажато. Он поднес этот предмет к самому носу, громко выругался и отшвырнул его с непонятной яростью.
Когда он удалился шагов на десять, я опустилась пониже, чтобы разглядеть эту штуку. И увидела выдранный с корнем дверной звонок.
Наш очаровательный ночной гость уже шагал совершенно ровно, и я все больше убеждалась – нет, он не пьян, он не был пьян и тогда, когда напал на Соню. Только пьяный способен искренне надеяться, что перепуганная женщина может открыть дверь ночью незнакомому человеку. Но он не был пьян, когда стоял во дворе, задрав голову, и вел с Соней светскую беседу!
В общем, так меня все это заинтриговало, что я полетела следом. Я должна была знать, что у него за странные ночные дела. Я должна была понять эту тварь – хотя я всегда горела на том, что ждала от одноклеточного существа логики и чувств многоклеточного. Проще говоря, я собиралась заняться тем, о чем говорила Зелиалу.
Он шагал, я летела, присаживаясь по временам на ветки и провода.
А привел он меня на кладбище.
То есть не на само кладбище, а в переулок между ним и церковным садом. Но все равно пейзаж был как декорации для «Жизели». Недоставало только прелестных резвящихся виллис в белых тюниках и с веночками на гладких прическах. То-то порадовался бы мой маньячок!
Я была уверена, что когда мы дойдем с ним до того места, куда он так бодро направился, я многое узнаю и о нем, и почему он напал на Соню. Возможно, так оно и было. Но я, забравшись в полете довольно высоко, увидела, что в дальнем углу кладбища полыхают молнии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27