— Возможно, вы хотите отведать порцию черного мяса из лишайника? Оно великолепно, собрано на высоких склонах Амброзии.
— Благодарю, в следующий раз.
— Есть надежда на то, что некоторые незначительные личности способны оказать помощь величайшим и самым значительным людям нашего времени… один из которых, возможно, чрезмерно перегружен работой?
Металлические нотки, проскользнувшие в ее голосе, заставили Гэри насторожиться.
— Может, мадам выскажется яснее?
— Хорошо. Ваша жена. Она дама с изюминкой.
Он постарался, чтобы ни один мускул не дрогнул на его лице.
— И что?
— Интересно, как низко упадет ваш рейтинг в Верховном Совете, если я открою ее истинную природу?
У Гэри оборвалось сердце. Такого он не ожидал.
— Вот как. Шантаж?
— Какое грубое слово!
— Какая грубая угроза.
Гэри сидел и слушал ее сложные рассуждения: одно-единственное сообщение о том, что Дорс — робот, уничтожит его как кандидата. Все верно.
— И вы ратуете за знания, за науку? — горько спросил он.
— Я действую в интересах моих избирателей, — спокойно ответила она. — Вы математик, теоретик. Вы могли бы оказаться первым академиком, ставшим премьер-министром за многие сотни лет. Мы считаем, что вряд ли вы будете править хорошо А ваш провал бросит тень на нас, ученых. И не только на одного но на всех.
— Кто это сказал? — вскинулся Гэри.
— Это наше общее мнение. Вы непрактичны. Не способны принимать важные решения. Все психологи согласны с этим диагнозом.
— Психологи? — удивленно переспросил Гэри. Хотя он и называл свою теорию психоисторией, он знал, что не существует хорошей модели для отдельно взятого человека.
— Например, из меня получился бы гораздо лучший кандидат.
— Да уж, кандидат. Вы не лояльны даже к собственным коллегам.
— Куда мне до вас! Вы-то не способны забыть о своем происхождении.
— А Империя угодит в войну всех против всех!
Наука и математика были высокими достижениями имперской цивилизации, но, по мнению Гэри, у нее было слишком мало героев. Многие великие науки были рождены ясными умами во время игры. Мужчины и женщины, способные взглянуть на предмет с неожиданной точки зрения, играть понятиями и категориями, становились искусными создателями новых отраслей в науках и искусствах, умело играя на закосневших представлениях сограждан. Игра, даже интеллектуальная игра, была забавой, и по-своему она хороша. Но те, кого Гэри называл героями, пробивались вперед через немыслимые препятствия, служили козлами отпущения, принимали боль и поражения, но продолжали настаивать на своем. Возможно, как и его отец, они испытывали свой характер, поскольку являлись интеллигентными и неприхотливыми учеными.
К какому же виду принадлежит он сам?
Пора определяться.
Он встал и отбросил свой бокал, который со стуком упал на пол.
— Вы получите мой ответ позже.
Уходя, он наступил на бокал и раздавил его.
Глава 6
— Я потратил большую часть моей жизни, бросая Истину в лицо Силе. Я согласился с некоторыми недостатками моих суждений, когда выступал перед Фридрихом Великим. Необходимость диктует манеры, согласитесь. Да, я был придворным, но в то же время я был и снобом!
(НЕСМОТРЯ НА МАТЕМАТИЧЕСКОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ) (ТЫ РАЗДЕЛЯЕШЬ ЖИВОТНЫЕ ИНСТИНКТЫ СВОЕГО ВИДА) (ДО СИХ ПОР)
— Конечно! — вступилась за него Жанна.
(ВАШ ВИД — НАИХУДШАЯ ИЗ ВСЕХ ЖИЗНЕФОРМ)
— Живых существ? — нахмурилась Жанна. — Но все они суть созданья Божьи.
(ВАШ ВИД — ЭТО ПАГУБНАЯ СМЕСЬ) (УЖАСНЫЙ СОЮЗ МЕХАНИЗМА) (И ВАШЕЙ ЗВЕРИНОЙ СТРАСТИ К БЕЗУДЕРЖНОМУ РАЗМНОЖЕНИЮ)
— Ты ведь видишь нашу внутреннюю структуру так же хорошо, как и мы. — Вольтер расправил плечи и начал расти, в нем закипела энергия. — А может быть, и лучше, как мне кажется. И ты должен знать, что в нас правит сознание, оно первостепенно.
(ПРИМИТИВНОЕ И НЕУКЛЮЖЕЕ) (ЭТО ПРАВДА) (НО ЭТО НЕ ПРИЧИНА ГРЕШИТЬ)
Они с Жанной были теперь гигантами, вознесясь над городским пейзажем. Чуждый Туман клубился не выше колен. Неплохой способ продемонстрировать смелость и, отчасти, собственные возможности. И все же Жанна обрадовалась, что она подумала об этом. Этот Туман презирает человечество. И демонстрация силы, как она убедилась на примере сражений с англичанами, никогда не помешает.
— Я всегда презирал Силу, — сказал Вольтер. — Хотя должен признаться, что всегда стремился ее приобрести.
(ТИПИЧНО ДЛЯ ВАШЕГО ВИДА)
— Значит, я противоречив! Человечество — это цепь, состоящая из звеньев парадоксов.
(МЫ НЕ СЧИТАЕМ, ЧТО ВАШЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО МОРАЛЬНО)
— Но мы — они — такие и есть! — крикнула Жанна вниз, в Туман. Он оказался липким, словно клей, и растекался по низинам мутными упругими озерами.
(ВЫ НЕ ЗНАЕТЕ СОБСТВЕННОЙ ИСТОРИИ)
— Мы сами история! — прогремел Вольтер.
(ЗАПИСИ В ЭТОЙ МАТЕМАТИЧЕСКОЙ РЕАЛЬНОСТИ) (ФАЛЬШИВЫЕ)
— Никто не может быть застрахован от неверного прочтения. Жанна видела, что Вольтер начинает беспокоиться. И хотя их оппонент говорил холодным и бесстрастным голосом, она тоже чувствовала странную угрозу в его словах.
Вольтер продолжал разговаривать так, точно уговаривал какого-нибудь привередливого короля.
— Небольшой исторический пример. Однажды я видел кладбище в Англии, куда я приехал, чтобы навестить великого Ньютона. На могильной плите было выбито:
Воздвигнуто в память
Джона МакФарлана
Погруженного в воды Леты
Несколькими любящими друзьями.
Видите, к чему приводят ошибки переводчиков?
Он приподнял свою изукрашенную придворную шляпу и отвесил низкий поклон. Перья на тулье шляпы затрепетали на свежем ветру. Жанна поняла, что с помощью ветра он попытался разогнать Туман.
Туман в ответ вспыхнул яркими молниями и начал вспухать как тесто, необозримый и грозный. Над ними загремела гроза, и Туман накрыл их с головой.
Вольтер лишь презрительно скривил угол рта. Она невольно залюбовалась его движениями, когда он закружился, разрушая прозрачные фиолетовые башни Тумана. Она вспомнила о его сценическом успехе, о собрании нашумевших пьес, о популярности при дворе. Словно в подтверждение, Вольтер оскалил зубы и выкрикнул стихотворение:
В большой капле тумана есть много крупных капель, Серых и злобных до мрачности.
В маленьких каплях тумана есть много меньших капель. И так до полной непрозрачности.
Из туманных облаков на них рухнула стена дождя. Жанна немедленно промокла до костей и застучала зубами. Великолепный плюмаж Вольтера жалко обвис. Его лицо посинело от холода.
— Хватит! — крикнул он. — Пожалей хотя бы бедную женщину.
— Я не нуждаюсь в жалости! — рассердилась Жанна. — И вы не смейте выказывать слабость перед легионами врага.
Он выжал слабую улыбку.
— Я подчиняюсь генералу моего сердца. (ВЫ ЖИВЫ ЛИШЬ ПО НАШЕЙ ВОЛЕ)
— Господи, только не надо нас жалеть, — сказала Жанна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164