Они обнялись.
— Я понимаю, что веду себя ужасно, — прошептала она. — Но я не могу заснуть. Я отпустила всех сотрудников и осталась одна, это так редко теперь бывает. И вдруг поняла, что знаю, чего хочу. Я хочу быть с Оскаром.
— Это невозможно, — сказал он, просовывая руку под ее рубашку. — Рисковать всем, что есть, — это действительно дурацкий риск.
— Я знаю, что мы не можем больше встречаться, — сказала она, прислонясь к стене и закрыв глаза от счастья. — Они наблюдают за мной каждую секунду.
— Мой телохранитель спит прямо в этой комнате.
— Я пришла сюда, чтобы поговорить, — сказала она, вытягивая у него рубашку из брюк.
Он ввел ее в ванную, закрыл дверь.
— Только чтобы поговорить, — повторила она. Она поставила сумочку на раковину. — Я принесла тебе кое-что.
Оскар запер дверь ванной и включил душ, чтобы шум заглушил их голоса.
— Небольшой подарок, — сказала она. — Поскольку мы теперь не можем быть вместе. И я не могу больше выдерживать этого.
. — Я приму холодный душ, — объявил он, — на всякий случай, а то Кевин может заподозрить. Мы можем говорить, но тихо.
Он начал расстегивать свою рубашку.
Грета порылась в сумке и вытащила обернутую бумагой и перевязанную лентами коробку. Она положила коробку на край ванны, затем обернулась к Оскару и со значением посмотрела на него. Оскар швырнул рубашку на холодные плитки пола.
— Быстрее, — поторопила она, переступая через свое нижнее белье.
Они бросили пару полотенец на пол. Он подхватил ее под коленки, задрал их и как сумасшедший приступил к делу. Это взаимное безумие заняло сорок секунд и закончилось пыхтением, напоминающим прибывающий на станцию поезд.
Он перевел дыхание и слабо улыбнулся.
— Мы только притворимся, что инцидента никогда не было. Ладно?
— Хорошо, — сказала она, руки у нее дрожали. — Хотя мне теперь гораздо лучше. — Она поднялась и натянула юбку. Потом подняла коробку и протянула ему: — Это — тебе. С днем рождения.
— У меня нет дня рождения, — сказал он.
— Да, я знаю это. Поэтому принесла тебе особый подарок.
Он нашел штаны, оделся и взял подарок. Его несколько встревожило, что коробка на ощупь казалась горячей. Он снял безвкусную оберточную бумагу и маленькую фанерную крышку. В коробке лежало теплое серое вещество, окружающее маленькое изогнутое устройство. Он отделил подарок от горячей упаковки.
— Это наручные часы, — сказал он.
— Примерь их! — сказала она с нетерпеливой улыбкой.
Он снял с запястья классический японский хронометр и надел часы Греты. Часы цвета жженой охры были горячими и липкими. Он исследовал зеленоватые пылающие цифры. Они отставали на шесть минут.
— Эта вещь как будто сделана из желе.
— Это и есть желе! Это нейрочасы! — сказала она. — Единственные в мире! Мы сделали это в Лаборатории.
— Удивительно!
— Держу пари, что так! Слушай. Каждый мозг млекопитающего имеет встроенные биологические часы. В мозгу мыши они находятся в харизматическом ядре. Так что мы размножили ткань этого ядра и положили на гелевую основу. Те цифры — чувствительные к ферменту клетки, специальные гены светлячка! И, Оскар, мы связали эти кусочки с нервной сетью, которая автоматически вычисляет среднее из совокупной ошибки. Даже при том, что это полностью органические часы, они показывают точное время! Пока их температура на уровне температуры крови, конечно.
— Феноменально.
— Да, ты должен подкармливать их. Это небольшая пачка там — сыворотка бычьей крови. Ты только кипятишь ее пару секунд раз в неделю и вводишь через небольшую трубочку. — Она остановилась. — Достаточно одной-двух капель.
Оскар покрутил запястье, рассматривая прозрачный ремешок. Они сделали зубец и застежку из мышиной косточки.
— Это — большое техническое достижение, не так ли?
— Да, и не позволяй им остывать, а то они умрут. И если ты захочешь их переустановить, надо щелкнуть заплаткой в низу корпуса и положить их на солнечный свет. Мы поместили там ретинальные клетки. Когда на них падает солнечный свет, они выпускают глютамат. Который воздействует на рецепторы. Которые производят оксид азота. Который активизирует ферменты. Которые добавляют фосфат к ядерному белку. Белок посылает генетическое сообщение, и гены переустанавливают нейроны в часах!
— Так, а нет ли у тебя, хм, документации на это изделие?
Она заколебалась.
— А, ладно, не бери в голову все это. Ты ведь не специалист. Тебе нет нужды понимать, как они работают.
Оскар посмотрел на кошмарное изделие. Оно прилипло к его запястью, как сырая печенка.
— Это — часы к дню рождения, — провозгласил он. — Спасибо, что, несмотря на все неприятности, вы нашли время сделать для меня часы. Своими собственными руками.
— Я очень рада, что ты доволен.
— Доволен? Да это самый прекрасный подарок на день рождения, который я когда-либо получал.
Ее брови слегка дрогнули.
— Но ты не считаешь их… уродливыми?
— Уродливыми? Святые небеса, нет, конечно! Еще шажок-другой, и вы можете их выставлять на рынок. Я предвижу, что они будут пользоваться большим спросом.
Она довольно рассмеялась.
— Ха! Точно. Я так и сказала лабораторной команде, когда мы их делали. Мы наконец придумали кассовое изделие для потребителя, которое имеет реальный рыночный спрос!
Оскар был тронут.
— Понятно. Значит, тебя теребили в течение многих лет относительно того, чего не может сделать «чистая наука», верно? Как будто они имели право управлять твоим воображением потому лишь, что оплачивают твои счета. Хорошо, я открою тебе маленький секрет. Нет и не было никогда такой вещи, как «чистая наука». «Чистая наука» — это злая ложь, это убийственное мошенничество, подобное «чистому правосудию» или «чистой свободе». Желание никогда не чисто, и желание знания — только другой вид желания. Никогда не существовало отрасли знания настолько чистой и абстрактной, что она не могла опуститься и загрязниться. Она вздохнула.
— Я никогда не знаю, что делать, когда ты начинаешь так говорить. А мне так хотелось поделиться с тобой тем, о чем я думала последнее время.
— Попробуй.
— Это… это… Ты хочешь чего-то, но знаешь, что это плохо. Так что ты отрицаешь это, и хочешь этого, и отрицаешь — но это слишком соблазнительно. Так что ты сдаешься, и затем это случается. Но когда это случается, оно оказывается не столь ужасным, как ты думал. Вовсе даже не плохим. Фактически хорошим. Оно оказывается действительно хорошим. Замечательным. Оно делает тебя лучше. Ты становишься лучше. Ты становишься более сильным. Ты лучше понимаешь себя. Ты в контакте с собой. Ты не отвергаешь самого себя. Ты не отрешенный и чистый. Ты действующий и живой, и ты — часть реального мира. Ты знаешь, чего ты хочешь.
Оскар почувствовал, как в нем поднимается чувство абсолютного мужского триумфа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146