Он озадаченно посмотрел на нее.
— Около дюжины мужчин в зеленом и буром тряпье.
— Шайка разбойников! — Лицо его прояснилось. — Я действительно угодил тебе, миледи, или опять что-то сделал не так?
— Ну… это показалось… довольно интересным и скрасило день, — осторожно сказала Корделия. — Я немного растерялась, не зная, что с ними делать. Но все решилось просто: я отправила их к сэру Марису. И не могу не признать, что была очень польщена такой данью.
— А я, опомнившись, клял себя за то, что послал их тебе, но было уже поздно, — досадливо признался Ален. — Что за подарок для леди — вверить ее заботам дюжину отвратительных грязных негодяев.
— О нет! Лучшего дара я и пожелать не могла! — ее широко раскрытые глаза лучились искренностью. — Обуздывать жестоких и алчных, защищать слабых! Можно ли желать большего, чем подобное доказательство благородной отваги, проявленной для меня?
Ален просиял, подумав при этом, что большинство женщин предпочло бы получить в подарок браслет с бриллиантами или рубиновую диадему. Он совершенно не сомневался, что Корделия говорит искренне.
— А вот если… — он перешел на шепот, — если бы я умел исцелять прикосновением, как надлежит королю? Это стало бы тебе даром? Или только долгом по отношению к подданным?
— Исполнение долга перед подданными стало бы для меня лучшим даром! — Она чуть подалась назад, чтобы Ален мог заглянуть ей прямо в глаза. — На самом деле, величайшим даром для женщины является сознание, что она сделала мужчину лучше! Но, Ален… — Она опустила глаза. — Я не вправе принимать такие подарки, да и вообще какие-либо подарки, потому что… — Она вновь посмотрела на него; слова давались ей нелегко, — я не уверена, что, попроси ты вновь моей руки, я дала бы согласие.
Взгляд Алена потух, победа его будто обратилась в пепел.
Однако он вспомнил ее слова: «Я не уверена…», — и снова в глазах блеснула надежда:
— И все же, у меня остается шанс?
— О-о… да-а… — И опять она потупила взор. — Такое может случиться… Но пойми, ведь сегодня ты начал говорить со мной как Ален, сам по себе, а не наследный принц. Откуда мне знать, люблю ли я тебя, если мы только лишь познакомились?
— Что ж, — тихо сказал Ален, чуть крепче прижимая к себе девушку. — Я буду очень рад, если когда-нибудь это произойдет, Корделия. Давай же узнавать друг друга по-настоящему… если получится.
Они сидели, обнявшись, у реки и болтали о пустяках, обсуждали мировые проблемы, рассказывали о себе и друг, о друге, а в небе медленно поднималась луна.
Но когда Джеффри привел Далилу в маленький волшебный сад, луна еще не взошла. Сад был разбит там, где в реку впадал журчащий ручеек. Высокие, мягкие как пух стебли окружали папоротники и цветы: анемоны, маки, таволгу. Все они, конечно, были сейчас не более чем серыми тенями в призрачном звездном сиянии, но светила небесные, что россыпью огоньков отражались в ручье, и легкое шуршание листвы ивы, раскинувшейся над крошечным садиком, делали его похожим на подводный грот — волшебный и чарующий.
— Ах, какое чудо! — Далила погладила стройные стебли. — Едва ли мне приходилось видеть картину более прекрасную!
— Нам стоит оставить здесь чашку молока, — Джеффри присел рядом с ней. — Столь дивное место не могло возникнуть само по себе, а кто, если не эльфы, стал бы ухаживать за ним?
— Может быть, феи. — Далила призывно смотрела на него — не с восхищением, понял Джеффри, но предвкушением, чуть ли не азартом охотника, выслеживающего дичь, — глаза ее светились опасным блеском. — Зачем ты привел меня сюда, сударь?
— Ну, как же, полюбоваться этой красотой.
— Так любуйся! Любуйся всем, чем пожелаешь! — Она поднялась одним гибким и плавным движением, так что колоколом Взметнулись юбки. — Все глаза прогляди — но только не трогай! — и она, хохотнув, убежала.
Джеффри тоже вскочил, ухмыльнувшись; он знал и хорошо понимал эту игру. И он последовал за девушкой.
Весело смеясь, она скрылась между деревьями. Джеффри не отставал, вторя ей тоном ниже.
Будто нимфа и фавн, метались они среди деревьев. Смех ее вовсе не был чистым, непорочным девичьим хохотком, но дразнящим смехом опытной женщины.
Услышав эти возбуждающие нотки, Джеффри почувствовал, как кровь заиграла в жилах, и стремительно ринулся красотке наперерез.
Несколько раз он ловил край ее платья, но в последний момент она исхитрялась вывернуться, и ткань ускользала меж пальцев.
Наконец она утомилась — или ей надоела игра. Далила оступилась и прижалась к могучему старому дубу. Джеффри был тут как тут и, прижав обе ладони к стволу, замкнул девушку между рук. Они стояли лицом к лицу и смеялись с удовольствием. Но не одно лишь удовольствие слышалось в этом смехе, было в нем еще и предвкушение, и губы их сближались…
Но сомкнуться не успели, ибо она нырнула ему под руку и вновь побежала, хотя не так быстро, как раньше, и Джеффри ухватил ее запястье. Она попыталась вырваться, но не слишком усердно.
— О, сэр, отпусти же! Позволь мне скрыться!
— Отчего ж, я позволю тебе все, что пожелаешь. — Джеффри шагнул, заключая ее в объятья, и прижал к себе. — Но чего же ты хочешь на самом деле?
— Сударь, какой стыд! — Она потупила глазки, но лишь до его камзола. Девушка потянулась, будто смахнуть пушинку, но пальцы ее задержались, теребя шнуровку. — Разве у тебя нет стыда?
— Стыд? — Джеффри наморщил брови в недоумении. — А что это такое?
— Нечто такое, чем ты не обладаешь, а следовало бы, — укорила его Далила.
— Разве добьешься своего, будучи застегнутым на все пуговицы?
— Чьи? — Она взглянула на него сквозь длинные ресницы. — Ах, сэр! По-моему, ты собираешься расстегнуть не только свои пуговицы!
Он ослабил узел шнуровки и принялся за следующий.
— Именно так. Ты разве никогда не слышала, что следует поступать так, как желаешь, чтобы поступали с тобой? — Он положил ей руку на шею и провел по спине. Она судорожно вздохнула, изгибаясь, потом засмеялась.
— Ты ошибся, сударь! У меня сплошное платье, на нем вообще нет никаких застежек.
— Не беда. — Его пальцы пробежались по ее груди, нащупывая ленту корсажа. — В таком случае я расстегну здесь.
Она засмеялась, уворачиваясь, но Джеффри не отступал, и бант развязался.
— Сударь! Да как вы посмели! — Она прижала руки к груди, хотя корсаж едва ли хоть чуть приоткрылся.
Джеффри выпустил тесьму из рук.
— Что же мне, по-твоему, делать?
— Да все, что пожелаешь. — Она вздернула подбородок. — Но мои взоры устремлены куда выше.
— Здесь нечему удивляться, — парировал Джеффри, — потому что мой взор устремлен в самый низ — ниже некуда.
— Да нет же, нет! — отшатнулась Далила, наградив Джеффри свирепым взглядом. — Я, по сравнению с тобой, занимаю куда более высокое положение.
Джеффри застыл на мгновение, потом ухмыльнулся;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68