с женщиной, предлагающей ему всю не изведанную ранее теплоту человеческих отношений и, в то же время, несущую с собой холод неизвестности.
— Скорее хуже. Я еще больше запутался.
— Из-за нас? Или не можете разобраться в самом себе?
— Думаю, и то и другое, — ответил ДжеЙ. — Мы столь разительно отличаемся друг от друга. Я не могу вас понять, я хочу сказать — понять до конца. Хорошо Максу с Линдой, они телепаты, Могут проникнуть в самые глубины моего сознания и узнать, кто я на самом деле, какими мотивами руководствуюсь…
— Они могли бы это узнать, но никогда не прибегнут к этому, — прервала его Робин. — Для них это так же невозможно, как для вас зайти без стука в чужую комнату.
— Тогда еще можно дышать! — облегченно вздохнул Джей. — Но все равно, для меня вы остаетесь пока что такими же непонятными, как и дуглариане.
— Поверьте, Джей, между вами и мной гораздо больше общего, чем между любым из нас с дугларианином. Мышление «собак» базируется на строжайшей логике. Для них — это важнейший из принципов. Мы же, люди, алогичны по своей сути. Обе наши культуры, ваша и моя, развивались в общем русле в течение тысячелетий человеческой истории. Мы одной расы, и у нас один и тот же враг.
Она снова рассмеялась.
— И, конечно, в биологическом аспекте у меня с вами гораздо больше возможных точек соприкосновения, чем с какой-то «собакой».
Палмер бросил на нее выразительный взгляд и, пытаясь еще свести все к шутке, спросил:
— Как мне прикажете вас понимать?
В ответ Робин вновь проказливо улыбнулась.
— А как вы хотели бы это понять, Джей?
— А как хотели бы вы, чтобы я понял?
Улыбка Робин стала еще нежнее и чуть-чуть печальнее.
— Вы этого еще не поняли? — она медленно протянула руку и провела по его волосам, пропуская пряди волос между пальцами.
Палмер нерешительно коснулся плеча женщины. Затем он поднял руку и нежно погладил самыми кончиками пальцев ее лицо.
— Кажется, я понял, — сказал он, привлекая девушку к себе.
Робин перевернулась в постели, оперлась на локоть и улыбнулась сидевшему в изголовье кровати Джею.
— Ну что, так уж все было страшно? Палмер сделал над собой усилие и улыбнулся.
— Да нет…
— Вот и прекрасно. Тогда в чем дело, откуда вновь эта хмурость на лице, Джей?
— Наше путешествие может продлиться несколько недель. Значит, мы все семеро будем заперты внутри корабля довольно длительное время…
— Ну и что?
Палмер криво усмехнулся.
— Что? Все бы ничего, но Дирк… Я хочу сказать, вы и Дирк… Ситуация грозит стать весьма неприятной, если мы с Дирком будем «на ножах».
— А зачем вам быть «на ножах» с Дирком? — недоумевающе подняла на него глаза Робин.
— Что касается меня, я этого не хочу. Но отсюда ведь не следует, что он не захочет относиться ко мне подобным образом.
— Я считала, что мы уже решили эту проблему. Подумайте, Джей, давайте договоримся раз и навсегда. Запоминайте хорошенько: Дирк — это мой мужчина. Вам нечего соревноваться с ним по этому поводу. Вы мне нравитесь, но к вам я не испытываю тех же чувств, которые мне внушает Дирк. Я это знаю. Дирк это знает. Надеюсь, что вы теперь тоже это знаете. Ни у кого нет ни малейшей причины испытывать ревность.
Палмер нахмурил брови.
— Вы хорошо сказали, Робин, но вы — не мужчина. У мужчин на подобную ситуацию существует несколько иной взгляд. Скажем, самцы оленей всегда сражаются за своих важенок. Понимаете, что я имею в виду? Я знаю, если бы я был Дирком…
— Но вы, не Дирк, Джей, — она терпеливо улыбнулась. — И не самец оленя. Мы — люди, а не животные. Знаете, чего вы действительно боитесь?
— Чего?
— Вы боитесь, что Дирк никак не прореагирует на это, не проявит ни малейшего признака ревности.
Палмер постарался принять удар достойно.
— Что вы имеете в виду?
— Вы прекрасно понимаете, что я хочу сказать, Джей. Будьте честны с самим собой. Не ваша вина, что вы испытываете подобные чувства. Вы — продукт вашей цивилизации. Смиритесь с этим, Джей. Если вы сможете понять это, вы будете способны бороться и побеждать это в себе.
— Я не знаю, о чем вы говорите, — живо запротестовал Палмер. Но как-то уж СЛИШКОМ живо.
— Вам действительно хочется, чтобы Дирк приревновал меня, — сказала Робин.
Палмер натянуто улыбнулся.
— Зачем мне хотеть этого? — спросил он. — Лично я ничего не имею против Дирка.
— Конечно, нет. Не в этом дело. Но ваша цивилизация, ваша культура всегда приучала мужчин меряться силой друг с другом, быть соперниками. Если бы Дирк ревновал меня к вам, это бы значило, что он считает вас соперником, что в чем-то вы превосходите его. Но если он этого не делает, то вам это не очень приятно, так как для вас, подсознательно, это означает, что вы для него не тот мужчина, с кем можно было бы вступать в противоборство, То есть, вы ощутили бы его превосходство над собой.
— Что за дикая философия! — взорвался Джей. — Вы считаете, что мы смотрим на жизнь, как на бесконечную собачью драку…
— Это вы сами сказали! — не преминула поддеть его Робин и уже спокойнее продолжила: — Будьте откровенны, Джей, разве не под таким углом зрения вы рассматривали эту проблему до сих пор? Я еще раз повторяю, Дирк не будет ревновать, и, кстати, он сам вам дал это ясно понять. Подумайте-ка лучше, не является ли это бессмысленное соперничество плодом домыслов вашего Я ?
Палмер надолго замолчал, чувствуя себя уязвленным, "Но ведь я действительно не собираюсь отнимать ее у Линго, подумал он, — и Линго это знает. Тогда какой смысл нам обоим изображать из себя ревнивых самцов? "
Однако, поточнее оценив свои собственные ощущения, Джей вынужден был признать, что его самолюбие все-таки пострадало бы, не прояви Линго ни малейшего признака неудовольствия. Это было бы почти оскорблением, словно Дирк прямо сказал бы ему: «Вы не доросли еще до того мужчины, который мог бы составить мне конкуренцию».
Урок был горьким, но Робин, безусловно, права. Теперь он понимал это.
— Может быть… я подчеркиваю, что только может быть — вы и правы, — преодолевая внутреннее сопротивление вынужден был признать он.
Робин, улыбаясь, взяла его за руку.
— Я знаю, чего вам стоило сделать это признание. То, что вы сами являетесь себе судьей, не делает задачу более легкой. Именно такая храбрость превращает человека в мужчину, а не в бодающегося быка. Если вы действительно поняли это, Джей, я думаю, вы готовы к тому, чтобы понять и принять тот факт, что могут существовать не похожие на вас люди, культура которых, психология и вся шкала ценностей базируются на совершенно отличных от ваших посылках, и которые, однако, не являются для вас совершенно чужими. Они не МЕНЕЕ человечны, чем жители, населяющие миры Конфедерации, и даже, скорее, более ГУМАННЫ.
— Вы себя имеете в виду? — спокойно спросил Джей, — Ну что же, скорее всего, вы правы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
— Скорее хуже. Я еще больше запутался.
— Из-за нас? Или не можете разобраться в самом себе?
— Думаю, и то и другое, — ответил ДжеЙ. — Мы столь разительно отличаемся друг от друга. Я не могу вас понять, я хочу сказать — понять до конца. Хорошо Максу с Линдой, они телепаты, Могут проникнуть в самые глубины моего сознания и узнать, кто я на самом деле, какими мотивами руководствуюсь…
— Они могли бы это узнать, но никогда не прибегнут к этому, — прервала его Робин. — Для них это так же невозможно, как для вас зайти без стука в чужую комнату.
— Тогда еще можно дышать! — облегченно вздохнул Джей. — Но все равно, для меня вы остаетесь пока что такими же непонятными, как и дуглариане.
— Поверьте, Джей, между вами и мной гораздо больше общего, чем между любым из нас с дугларианином. Мышление «собак» базируется на строжайшей логике. Для них — это важнейший из принципов. Мы же, люди, алогичны по своей сути. Обе наши культуры, ваша и моя, развивались в общем русле в течение тысячелетий человеческой истории. Мы одной расы, и у нас один и тот же враг.
Она снова рассмеялась.
— И, конечно, в биологическом аспекте у меня с вами гораздо больше возможных точек соприкосновения, чем с какой-то «собакой».
Палмер бросил на нее выразительный взгляд и, пытаясь еще свести все к шутке, спросил:
— Как мне прикажете вас понимать?
В ответ Робин вновь проказливо улыбнулась.
— А как вы хотели бы это понять, Джей?
— А как хотели бы вы, чтобы я понял?
Улыбка Робин стала еще нежнее и чуть-чуть печальнее.
— Вы этого еще не поняли? — она медленно протянула руку и провела по его волосам, пропуская пряди волос между пальцами.
Палмер нерешительно коснулся плеча женщины. Затем он поднял руку и нежно погладил самыми кончиками пальцев ее лицо.
— Кажется, я понял, — сказал он, привлекая девушку к себе.
Робин перевернулась в постели, оперлась на локоть и улыбнулась сидевшему в изголовье кровати Джею.
— Ну что, так уж все было страшно? Палмер сделал над собой усилие и улыбнулся.
— Да нет…
— Вот и прекрасно. Тогда в чем дело, откуда вновь эта хмурость на лице, Джей?
— Наше путешествие может продлиться несколько недель. Значит, мы все семеро будем заперты внутри корабля довольно длительное время…
— Ну и что?
Палмер криво усмехнулся.
— Что? Все бы ничего, но Дирк… Я хочу сказать, вы и Дирк… Ситуация грозит стать весьма неприятной, если мы с Дирком будем «на ножах».
— А зачем вам быть «на ножах» с Дирком? — недоумевающе подняла на него глаза Робин.
— Что касается меня, я этого не хочу. Но отсюда ведь не следует, что он не захочет относиться ко мне подобным образом.
— Я считала, что мы уже решили эту проблему. Подумайте, Джей, давайте договоримся раз и навсегда. Запоминайте хорошенько: Дирк — это мой мужчина. Вам нечего соревноваться с ним по этому поводу. Вы мне нравитесь, но к вам я не испытываю тех же чувств, которые мне внушает Дирк. Я это знаю. Дирк это знает. Надеюсь, что вы теперь тоже это знаете. Ни у кого нет ни малейшей причины испытывать ревность.
Палмер нахмурил брови.
— Вы хорошо сказали, Робин, но вы — не мужчина. У мужчин на подобную ситуацию существует несколько иной взгляд. Скажем, самцы оленей всегда сражаются за своих важенок. Понимаете, что я имею в виду? Я знаю, если бы я был Дирком…
— Но вы, не Дирк, Джей, — она терпеливо улыбнулась. — И не самец оленя. Мы — люди, а не животные. Знаете, чего вы действительно боитесь?
— Чего?
— Вы боитесь, что Дирк никак не прореагирует на это, не проявит ни малейшего признака ревности.
Палмер постарался принять удар достойно.
— Что вы имеете в виду?
— Вы прекрасно понимаете, что я хочу сказать, Джей. Будьте честны с самим собой. Не ваша вина, что вы испытываете подобные чувства. Вы — продукт вашей цивилизации. Смиритесь с этим, Джей. Если вы сможете понять это, вы будете способны бороться и побеждать это в себе.
— Я не знаю, о чем вы говорите, — живо запротестовал Палмер. Но как-то уж СЛИШКОМ живо.
— Вам действительно хочется, чтобы Дирк приревновал меня, — сказала Робин.
Палмер натянуто улыбнулся.
— Зачем мне хотеть этого? — спросил он. — Лично я ничего не имею против Дирка.
— Конечно, нет. Не в этом дело. Но ваша цивилизация, ваша культура всегда приучала мужчин меряться силой друг с другом, быть соперниками. Если бы Дирк ревновал меня к вам, это бы значило, что он считает вас соперником, что в чем-то вы превосходите его. Но если он этого не делает, то вам это не очень приятно, так как для вас, подсознательно, это означает, что вы для него не тот мужчина, с кем можно было бы вступать в противоборство, То есть, вы ощутили бы его превосходство над собой.
— Что за дикая философия! — взорвался Джей. — Вы считаете, что мы смотрим на жизнь, как на бесконечную собачью драку…
— Это вы сами сказали! — не преминула поддеть его Робин и уже спокойнее продолжила: — Будьте откровенны, Джей, разве не под таким углом зрения вы рассматривали эту проблему до сих пор? Я еще раз повторяю, Дирк не будет ревновать, и, кстати, он сам вам дал это ясно понять. Подумайте-ка лучше, не является ли это бессмысленное соперничество плодом домыслов вашего Я ?
Палмер надолго замолчал, чувствуя себя уязвленным, "Но ведь я действительно не собираюсь отнимать ее у Линго, подумал он, — и Линго это знает. Тогда какой смысл нам обоим изображать из себя ревнивых самцов? "
Однако, поточнее оценив свои собственные ощущения, Джей вынужден был признать, что его самолюбие все-таки пострадало бы, не прояви Линго ни малейшего признака неудовольствия. Это было бы почти оскорблением, словно Дирк прямо сказал бы ему: «Вы не доросли еще до того мужчины, который мог бы составить мне конкуренцию».
Урок был горьким, но Робин, безусловно, права. Теперь он понимал это.
— Может быть… я подчеркиваю, что только может быть — вы и правы, — преодолевая внутреннее сопротивление вынужден был признать он.
Робин, улыбаясь, взяла его за руку.
— Я знаю, чего вам стоило сделать это признание. То, что вы сами являетесь себе судьей, не делает задачу более легкой. Именно такая храбрость превращает человека в мужчину, а не в бодающегося быка. Если вы действительно поняли это, Джей, я думаю, вы готовы к тому, чтобы понять и принять тот факт, что могут существовать не похожие на вас люди, культура которых, психология и вся шкала ценностей базируются на совершенно отличных от ваших посылках, и которые, однако, не являются для вас совершенно чужими. Они не МЕНЕЕ человечны, чем жители, населяющие миры Конфедерации, и даже, скорее, более ГУМАННЫ.
— Вы себя имеете в виду? — спокойно спросил Джей, — Ну что же, скорее всего, вы правы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70