Мне не слишком этого хотелось, но она меня уговорила. Танцуя, девица все время прижималась ко мне и трогала кончиком языка мое ухо. Хомер явно провел время лучше. К половине двенадцатого в баре уже яблоку негде было упасть. Все шумели так, словно мы находились в палате буйно помешанных. Эндрю опять захотелось чего-нибудь новенького. Одна из девушек поднялась и заговорила с официантом. Тот подошел с ней к столу и о чем-то спросил Эндрю, указывая на нишу в стене, закрытую занавесом.
— Сейчас кое-что начнется, малышка, — проронил я.
— Что? — удивилась Конни.
— Старый трюк. У них есть комната для азартных игр. Потому официант и напустил на себя такую таинственность.
— Ты шутишь?
— Сейчас сама убедишься.
Все поднялись и направились к нише. Я вспомнил про Честера Вилера и спросил себя а не шел ли и мой друг по этому же пути? Он просил прислать пять тысяч долларов. Зачем? Чтобы играть или выплатить проигрыш? В рулетку можно продуть целое состояние. Может быть, поэтому он и убил себя. Из-за несчастных пяти тысяч? Но ему вовсе не обязательно было расплачиваться с долгами. Ресторан бы закрыли — стоило только сообщить об этом в полицию, — и он мог бы ни о чем не заботиться.
Одна из девушек обернулась и крикнула:
— О, Клайд! Хэлло, Клайд!
Сухопарый парень в смокинге холодно улыбнулся ей, продолжая обходить столики. По моим губам невольно скользнула презрительная усмешка. Я сказал Конни, чтобы она шла вперед вместе с остальными, а сам небрежной походкой направился к Клайду.
— Надо же, да ведь это Динки, мой старый дружище! — обрадовался я.
Он в этот момент склонился к одному из столиков, но я сразу заметил, что при звуке моего голоса у него напряглись все мышцы. С показным спокойствием Клайд закончил здороваться с посетителями. Свет в зале погас, вспыхнул прожектор, и на танцплощадку выпорхнула следующая исполнительница стриптиза. Я закурил.
Тогда Клайд повернулся наконец ко мне и уставился на меня жабьими глазками.
— Что ты здесь делаешь, ищейка?
— Я собирался спросить о том же.
— Ты и так пробыл тут слишком долго, а теперь убирайся!
И он продолжил свой кейс среди столиков, приветствуя гостей словом или улыбкой. Когда он подошел к стойке, бармен поставил перед ним бутылку, чтобы он налил себе выпивку. Я нагло выпустил ему в морду струю дыма.
— А у вас здесь очень мило, — заявил я. Его глаза пылали ненавистью.
— Ты не слышал, что я сказал?
— Слышал, но, к сожалению, ты путаешь меня со своими подчиненными, пляшущими под твою дудку.
— Что тебе тут нужно? Я затянулся поглубже:
— Ничего, просто я с детства любопытен. Это, конечно, ужасный недостаток, но я с этим ничего не могу поделать. В последний раз мы виделись в зале суда. Тебя привезли туда в коляске, чтобы допросить. В твоей ноге была пуля, всаженная лично мной. Припоминаешь? Ты клялся тогда, что за рулем машины, в которой укатил убийца, сидел не ты. Но моя пуля в твоей ноге доказала, что ты лжешь, и ты отправился за решетку.
Он не ответил.
— Ты далеко пошел, — заметил я. — Сидеть за баранкой — это теперь не для тебя. А как насчет убийства? Динки чуть приподнял верхнюю губу:
— Газеты писали, что у тебя нет больше оружия, Хаммер. Это кончится для тебя плохо. Уйди с дороги.
Он хотел допить свой бокал, но я толкнул его под локоть, и выпивка выплеснулась ему в лицо. Он позеленел от злости.
— Смотри на вещи проще, Динки. И не попадайся полиции. А я посмотрю, что здесь и как, и уйду.
Я направился в другой конец зала и, обернувшись, заметил, что Динки Вильяме, называвшийся теперь Клайдом, схватил трубку внутреннего телефона. Я обогнул танцплощадку и потратил какое-то время на то, чтобы отыскать в полутьме штору. Она скрывала запертую дверь. Я постучал и увидел в глазке два глаза и нос, обезображенный шрамом Сперва я подумал, что меня не пустят, но в следующее мгновение услышал, как отодвигается засов.
Иногда, без видимых оснований, вдруг ощущаешь нависшую над тобой опасность Тогда человек ни с того ни с сего инстинктивно отпрыгивает и тем самым избегает удара по затылку. На сей раз я вовремя вскинул руку, и удар пришелся по ней. Вскрикнув, я отскочил в сторону, упал на пол и, перевернувшись на спину, увидел страшную физиономию дебила, занесшего дубинку для повторного удара, но он соображал слишком медленно, и я успел вскочить на ноги и сбросить ботинки. В тот же миг дубинка со свистом разрезала воздух. Этот орангутанг промахнулся. Мне нельзя было промахиваться, и я ударил его ботинком. Он мгновенно переломился надвое, не в силах даже закричать Из его пасти вырвалось лишь невнятное хлюпанье. Дубинка с глухим стуком упала на пол, а детина, скорчившись в три погибели, прижал руки к низу живота. Я выждал подходящий момент и нанес ему удар в зубы, сделавший его на какое-то время трупом. Подняв дубинку, я взвесил ее в руке. Да, ничего не скажешь, такой можно проломить голову в два счета.
Она оказалась слишком длинной, чтобы уместиться в кармане. Поэтому я сунул ее в пустую кобуру, висевшую под мышкой.
Комнатка, в которой я очутился, была очередным предбанником. В нем стоял старый стул, и звукоизоляция тоже была что надо. Ради шутки я посадил на стул бездыханного гангстера. Голова его свисала так, что крови не было видно, и со стороны казалось, что он просто уснул. Потом я запер на замок переднюю дверь и толкнул противоположную. Оказалось, она была открыта. После полумрака меня ослепил яркий свет, и я даже не заметил, как ко мне подбежала Конни.
— Куда ты исчез, Майк? — Она взяла меня под руку.
— У меня здесь тоже нашлись друзья, — небрежно проговорил я.
— Вот как? Кто же?
— Ты все равно никого из них не знаешь. В этот момент Конни заметила ссадины и кровь у меня на руке и побледнела.
— Что случилось, Майк?
— А-а-а, пустяки, — улыбнулся я.
Она еще что-то спрашивала, но я не слушал ее. Я разглядывал игорный зал.
Да, это действительно было золотое дно. Сквозь гул голосов доносилось жужжание рулетки и стук катящихся шариков. Здесь же располагались столы для игры в кости, фараона, баккара, крапа и других подобных развлечений. Сам зал был отделан под салун Дикого Запада. Вдоль одной из стен тянулась длинная стойка красного дерева, на ней можно было заметить следы пуль. Если б когда-нибудь мне захотелось красивой жизни, то следовало прийти именно сюда. Красота здесь была тщательно выверенной и профессиональной. Красота специально подобранного макияжа и нарядов, словно взятых на время из костюмерной варьете. И красота эта почему-то безумно утомляла и раздражала. Она была насквозь фальшивой.
— Как-то не верится в это во все, да? — улыбнулась Конни.
Мягко сказано.
— А что их всех сюда так тянет?
— Я же тебе говорила, Майк. Все на этом помешались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
— Сейчас кое-что начнется, малышка, — проронил я.
— Что? — удивилась Конни.
— Старый трюк. У них есть комната для азартных игр. Потому официант и напустил на себя такую таинственность.
— Ты шутишь?
— Сейчас сама убедишься.
Все поднялись и направились к нише. Я вспомнил про Честера Вилера и спросил себя а не шел ли и мой друг по этому же пути? Он просил прислать пять тысяч долларов. Зачем? Чтобы играть или выплатить проигрыш? В рулетку можно продуть целое состояние. Может быть, поэтому он и убил себя. Из-за несчастных пяти тысяч? Но ему вовсе не обязательно было расплачиваться с долгами. Ресторан бы закрыли — стоило только сообщить об этом в полицию, — и он мог бы ни о чем не заботиться.
Одна из девушек обернулась и крикнула:
— О, Клайд! Хэлло, Клайд!
Сухопарый парень в смокинге холодно улыбнулся ей, продолжая обходить столики. По моим губам невольно скользнула презрительная усмешка. Я сказал Конни, чтобы она шла вперед вместе с остальными, а сам небрежной походкой направился к Клайду.
— Надо же, да ведь это Динки, мой старый дружище! — обрадовался я.
Он в этот момент склонился к одному из столиков, но я сразу заметил, что при звуке моего голоса у него напряглись все мышцы. С показным спокойствием Клайд закончил здороваться с посетителями. Свет в зале погас, вспыхнул прожектор, и на танцплощадку выпорхнула следующая исполнительница стриптиза. Я закурил.
Тогда Клайд повернулся наконец ко мне и уставился на меня жабьими глазками.
— Что ты здесь делаешь, ищейка?
— Я собирался спросить о том же.
— Ты и так пробыл тут слишком долго, а теперь убирайся!
И он продолжил свой кейс среди столиков, приветствуя гостей словом или улыбкой. Когда он подошел к стойке, бармен поставил перед ним бутылку, чтобы он налил себе выпивку. Я нагло выпустил ему в морду струю дыма.
— А у вас здесь очень мило, — заявил я. Его глаза пылали ненавистью.
— Ты не слышал, что я сказал?
— Слышал, но, к сожалению, ты путаешь меня со своими подчиненными, пляшущими под твою дудку.
— Что тебе тут нужно? Я затянулся поглубже:
— Ничего, просто я с детства любопытен. Это, конечно, ужасный недостаток, но я с этим ничего не могу поделать. В последний раз мы виделись в зале суда. Тебя привезли туда в коляске, чтобы допросить. В твоей ноге была пуля, всаженная лично мной. Припоминаешь? Ты клялся тогда, что за рулем машины, в которой укатил убийца, сидел не ты. Но моя пуля в твоей ноге доказала, что ты лжешь, и ты отправился за решетку.
Он не ответил.
— Ты далеко пошел, — заметил я. — Сидеть за баранкой — это теперь не для тебя. А как насчет убийства? Динки чуть приподнял верхнюю губу:
— Газеты писали, что у тебя нет больше оружия, Хаммер. Это кончится для тебя плохо. Уйди с дороги.
Он хотел допить свой бокал, но я толкнул его под локоть, и выпивка выплеснулась ему в лицо. Он позеленел от злости.
— Смотри на вещи проще, Динки. И не попадайся полиции. А я посмотрю, что здесь и как, и уйду.
Я направился в другой конец зала и, обернувшись, заметил, что Динки Вильяме, называвшийся теперь Клайдом, схватил трубку внутреннего телефона. Я обогнул танцплощадку и потратил какое-то время на то, чтобы отыскать в полутьме штору. Она скрывала запертую дверь. Я постучал и увидел в глазке два глаза и нос, обезображенный шрамом Сперва я подумал, что меня не пустят, но в следующее мгновение услышал, как отодвигается засов.
Иногда, без видимых оснований, вдруг ощущаешь нависшую над тобой опасность Тогда человек ни с того ни с сего инстинктивно отпрыгивает и тем самым избегает удара по затылку. На сей раз я вовремя вскинул руку, и удар пришелся по ней. Вскрикнув, я отскочил в сторону, упал на пол и, перевернувшись на спину, увидел страшную физиономию дебила, занесшего дубинку для повторного удара, но он соображал слишком медленно, и я успел вскочить на ноги и сбросить ботинки. В тот же миг дубинка со свистом разрезала воздух. Этот орангутанг промахнулся. Мне нельзя было промахиваться, и я ударил его ботинком. Он мгновенно переломился надвое, не в силах даже закричать Из его пасти вырвалось лишь невнятное хлюпанье. Дубинка с глухим стуком упала на пол, а детина, скорчившись в три погибели, прижал руки к низу живота. Я выждал подходящий момент и нанес ему удар в зубы, сделавший его на какое-то время трупом. Подняв дубинку, я взвесил ее в руке. Да, ничего не скажешь, такой можно проломить голову в два счета.
Она оказалась слишком длинной, чтобы уместиться в кармане. Поэтому я сунул ее в пустую кобуру, висевшую под мышкой.
Комнатка, в которой я очутился, была очередным предбанником. В нем стоял старый стул, и звукоизоляция тоже была что надо. Ради шутки я посадил на стул бездыханного гангстера. Голова его свисала так, что крови не было видно, и со стороны казалось, что он просто уснул. Потом я запер на замок переднюю дверь и толкнул противоположную. Оказалось, она была открыта. После полумрака меня ослепил яркий свет, и я даже не заметил, как ко мне подбежала Конни.
— Куда ты исчез, Майк? — Она взяла меня под руку.
— У меня здесь тоже нашлись друзья, — небрежно проговорил я.
— Вот как? Кто же?
— Ты все равно никого из них не знаешь. В этот момент Конни заметила ссадины и кровь у меня на руке и побледнела.
— Что случилось, Майк?
— А-а-а, пустяки, — улыбнулся я.
Она еще что-то спрашивала, но я не слушал ее. Я разглядывал игорный зал.
Да, это действительно было золотое дно. Сквозь гул голосов доносилось жужжание рулетки и стук катящихся шариков. Здесь же располагались столы для игры в кости, фараона, баккара, крапа и других подобных развлечений. Сам зал был отделан под салун Дикого Запада. Вдоль одной из стен тянулась длинная стойка красного дерева, на ней можно было заметить следы пуль. Если б когда-нибудь мне захотелось красивой жизни, то следовало прийти именно сюда. Красота здесь была тщательно выверенной и профессиональной. Красота специально подобранного макияжа и нарядов, словно взятых на время из костюмерной варьете. И красота эта почему-то безумно утомляла и раздражала. Она была насквозь фальшивой.
— Как-то не верится в это во все, да? — улыбнулась Конни.
Мягко сказано.
— А что их всех сюда так тянет?
— Я же тебе говорила, Майк. Все на этом помешались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45