Я стал воспринимать последние события всерьез. Странно, да?
Я отвлекся; стали прибывать мои полковники, некоторые со своими рядовыми. Рабочий день в банке - и так обычно короткий - закончился, служащие отправились по домам или в увеселительные заведения, тем самым предоставив всю площадь здания, кроме операционных залов и нижнего этажа с сейфа, в распоряжение размоножившихся бойцов. Скоро и на улице, на детской площадке, где ещё сохранились отдельные деревья и кустарники, подойти незамеченным стало невозможно. Подъезжали все новые и новые машины, бойцы невидимого ранее фронта собирались группами на улице, курили, обсуждали предстоящее дело. Удивительно, сколько оказывается людей можно вот так мобилизовать! Я подумал, что собравшиеся здесь, даже исключая руководящий состав, тоже не совсем рядовые. Многие, во всяком случае. За ними тоже кто-то стоит, кто-то кормится, а в итоге собираются такие вот силы, которые скрепляются по чисто мафиозному принципу. Кстати, весьма аморфному, в данном случае. Вся структура организации частично держится на моем личном авторитете, но больше - на постоянном заработке. Стоит убрать меня, заменить меня на нового человека, как хочет генерал Романов Семен Зелимханович, или кто там за ним стоит, как все заработает так же чисто и эффективно. Нет ни родственных связей, как в итальянских моделях, ни диктата жестокости, как в китайских триадах - голое стрихийное стремление к сильной организации, которая рухнула в государственном масштабе. Если я докажу сейчас, что не просто случайный функциональный винтик в структуре, что смогу, если не по итальянскому образцу, так хоть по китайско-сталинскому доказать, что не зря стою во главе, нынешние события неизбежно меня сметут. Не важно, как сегодня закончится столкновение: у тех, кто пытается запустить сюда лапу, конечно, и денег больше и власти. Не мытьем, так катаньем... Уговором одного, другого... Меня могут убить из-за угла...
Я оглядывался на снующих вокруг, звонящих кому-то, спорящих с кем-то подчиненных, смотрю на них новыми глазами; вон растелили на соседним столе принесенную карту Княжеских угодий (достали, ведь!), все столпились вокруг, стали распределять места дислокаций между отдельными группами. Может я, действительно, привык слишком либеральничать? Или так хорошо, так продуманно заставил функционировать свою организацию, что на взгляд некоторых стал сам ненужен? Может и убийство Кати - как раз следствие моего отстраненного либерализма?.. Мысли, ничем не отвлекаемые, текли этим вот руслом... я, вдруг, закрыл глаза, сам ошеломленный силой захлестнувшего меня гнева, потом поднялся и, с трудом заглушив гомон, сказал:
- Будем делать так!..
Я решил - мгновенно, по наитию - убить одним ударом двух зайцев: отомстить убийцам Кати, всем этим мерзавцам, нарушившим равновесие сил в городе, и одновременно, этим же самым ударом, укрепить свою, крепнущую волею Бога империю, империю в масштабах одного города.
Я решил: либо жить свободным, не сгибаясь ни перед чьей бы то ни было волей, уважая себя и свое место в этом мире, либо сдохнуть рабом моментально ли, сразу - какая разница! И когда я стал распоряжаться, давать указания по проведению ночной операции, меня уже слушались с новым чувством, прежде не испытанным, - с готовностью, с желанием, с уверенностью, что я, исполненный внушительности и силы уже победил, потому что не победить не могу.
ГЛАВА 35
ВСТРЕЧА С ДОЗОРОМ
К восьми часам все детали были обговорены. Каждый знал свое место, знал, что делать. Было решено через час-полтора начать выезд отдельными машинами к месту дислокации. Народу при тщетельном подсчете, оказалось не так уж много, но когда решили отказаться от первоначального смелого плана окружения всего лесного массива, пришли к выводу, что сил достаточно. Вряд ли майор Вараскин и генерал Романов смогли привести больше пятнадцати-двадцати человек, так что для их полной нейтрализации вполне должно было хватить той сотни бойцов, что собрались в помещении банка и на прилегающей территории.
Кто-то подал дельную мысль, что неплохо бы перекусить. Тут же отрядили несколько человек на микроавтобусе за сухим пайком. Те вернулись через полчаса доверху груженные. Личный состав оживленно занялся разгрузкой снеди. Купили, конечно, пару ящиков водки, но я рассудил, что лишние сто грамм никому не повредят, а лишь добавят храбрости. А пива привезли достаточно.
Между тем погода к вечеру стала портиться, очень незаметно наползли тучи, потемнело и пришлось включать свет. В кабинетах весело переругивались, звенели стаканы, кто-то бойко нарезал колбасу, вскрывал банки консервов. Война - счастье для мужчин! Все ощущали здоровое оживление, подъем, все были довольны.
Я вновь теребил помощников-командиров, уточнял детали. Звонить по телефону только в крайнем случае. В лесу отключить всем свои мобильники. А то невзначай у всех зазвенит одновременно. С места чтобы никто не уходил. Дорогу заблокировать глухо, если разведчики московских гостей начнут шнырять по лесу, брать в плен не боясь покалечить. Потом все спишется. Если я не выйду на связь через два часа после начала операции, то в час ночи начинать общее наступление на усадьбу, чтобы вызволить из плена уже меня лично. А также Аркадия Куницына и, конечно, вдову Князя, Елену Прекрасную.
Все подтвердили усвоенное, все чокались за славное дело. К половине десятого за окнами стало совсем темно, пора было двигаться. Общая команда расшевелила массу людей. Один за другим уезжали "джипы", микроавтобусы, иной легкий транспорт битком набитый решительными парнями. Следом за последними машинами поехал на своем белом американце и я.
Подрулив к лесу не увидел никого. Народ рассредоточился, умело скрыв за деревьями-кустарниками личный транспорт. Это порадовало. Я нашел себе кусты погуще, въехал как можно дальше, царапая бока машины ветками. Вышел из машины и стал проверять амуницию. Кроме автомата с глушителем, взял пистолет. В сумке лежали несколько ручных гранат и запасные обоймы.
Ну всё. Попрыгал на месте. Даже гранаты и запасные обоймы, аккуратно уложенные по гнездам в сумке, не звенели. Пора.
Дорога была от меня слева, заблудиться было нельзя. Я, конечно, терял время, но эти полчаса, которые уйдут на дорогу, ничего не значили: впереди была вся ночь. Кроме того, я был настолько уверен в поджидавщих меня где-нибудь впереди засадах и дозорах, что предпочитал быть предельно осторожным. Приходилось напрягать все слуховые и обонятельные способности, ловя каждый звук, каждый шорох, продвигаясь вперед лишь после того, как слух, зрение и обоняние говорили мне, что впреди все спокойно. Вряд ли, конечно, майор стал бы сюда выдвигать своих людей, но и недооценивать противника не следовало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Я отвлекся; стали прибывать мои полковники, некоторые со своими рядовыми. Рабочий день в банке - и так обычно короткий - закончился, служащие отправились по домам или в увеселительные заведения, тем самым предоставив всю площадь здания, кроме операционных залов и нижнего этажа с сейфа, в распоряжение размоножившихся бойцов. Скоро и на улице, на детской площадке, где ещё сохранились отдельные деревья и кустарники, подойти незамеченным стало невозможно. Подъезжали все новые и новые машины, бойцы невидимого ранее фронта собирались группами на улице, курили, обсуждали предстоящее дело. Удивительно, сколько оказывается людей можно вот так мобилизовать! Я подумал, что собравшиеся здесь, даже исключая руководящий состав, тоже не совсем рядовые. Многие, во всяком случае. За ними тоже кто-то стоит, кто-то кормится, а в итоге собираются такие вот силы, которые скрепляются по чисто мафиозному принципу. Кстати, весьма аморфному, в данном случае. Вся структура организации частично держится на моем личном авторитете, но больше - на постоянном заработке. Стоит убрать меня, заменить меня на нового человека, как хочет генерал Романов Семен Зелимханович, или кто там за ним стоит, как все заработает так же чисто и эффективно. Нет ни родственных связей, как в итальянских моделях, ни диктата жестокости, как в китайских триадах - голое стрихийное стремление к сильной организации, которая рухнула в государственном масштабе. Если я докажу сейчас, что не просто случайный функциональный винтик в структуре, что смогу, если не по итальянскому образцу, так хоть по китайско-сталинскому доказать, что не зря стою во главе, нынешние события неизбежно меня сметут. Не важно, как сегодня закончится столкновение: у тех, кто пытается запустить сюда лапу, конечно, и денег больше и власти. Не мытьем, так катаньем... Уговором одного, другого... Меня могут убить из-за угла...
Я оглядывался на снующих вокруг, звонящих кому-то, спорящих с кем-то подчиненных, смотрю на них новыми глазами; вон растелили на соседним столе принесенную карту Княжеских угодий (достали, ведь!), все столпились вокруг, стали распределять места дислокаций между отдельными группами. Может я, действительно, привык слишком либеральничать? Или так хорошо, так продуманно заставил функционировать свою организацию, что на взгляд некоторых стал сам ненужен? Может и убийство Кати - как раз следствие моего отстраненного либерализма?.. Мысли, ничем не отвлекаемые, текли этим вот руслом... я, вдруг, закрыл глаза, сам ошеломленный силой захлестнувшего меня гнева, потом поднялся и, с трудом заглушив гомон, сказал:
- Будем делать так!..
Я решил - мгновенно, по наитию - убить одним ударом двух зайцев: отомстить убийцам Кати, всем этим мерзавцам, нарушившим равновесие сил в городе, и одновременно, этим же самым ударом, укрепить свою, крепнущую волею Бога империю, империю в масштабах одного города.
Я решил: либо жить свободным, не сгибаясь ни перед чьей бы то ни было волей, уважая себя и свое место в этом мире, либо сдохнуть рабом моментально ли, сразу - какая разница! И когда я стал распоряжаться, давать указания по проведению ночной операции, меня уже слушались с новым чувством, прежде не испытанным, - с готовностью, с желанием, с уверенностью, что я, исполненный внушительности и силы уже победил, потому что не победить не могу.
ГЛАВА 35
ВСТРЕЧА С ДОЗОРОМ
К восьми часам все детали были обговорены. Каждый знал свое место, знал, что делать. Было решено через час-полтора начать выезд отдельными машинами к месту дислокации. Народу при тщетельном подсчете, оказалось не так уж много, но когда решили отказаться от первоначального смелого плана окружения всего лесного массива, пришли к выводу, что сил достаточно. Вряд ли майор Вараскин и генерал Романов смогли привести больше пятнадцати-двадцати человек, так что для их полной нейтрализации вполне должно было хватить той сотни бойцов, что собрались в помещении банка и на прилегающей территории.
Кто-то подал дельную мысль, что неплохо бы перекусить. Тут же отрядили несколько человек на микроавтобусе за сухим пайком. Те вернулись через полчаса доверху груженные. Личный состав оживленно занялся разгрузкой снеди. Купили, конечно, пару ящиков водки, но я рассудил, что лишние сто грамм никому не повредят, а лишь добавят храбрости. А пива привезли достаточно.
Между тем погода к вечеру стала портиться, очень незаметно наползли тучи, потемнело и пришлось включать свет. В кабинетах весело переругивались, звенели стаканы, кто-то бойко нарезал колбасу, вскрывал банки консервов. Война - счастье для мужчин! Все ощущали здоровое оживление, подъем, все были довольны.
Я вновь теребил помощников-командиров, уточнял детали. Звонить по телефону только в крайнем случае. В лесу отключить всем свои мобильники. А то невзначай у всех зазвенит одновременно. С места чтобы никто не уходил. Дорогу заблокировать глухо, если разведчики московских гостей начнут шнырять по лесу, брать в плен не боясь покалечить. Потом все спишется. Если я не выйду на связь через два часа после начала операции, то в час ночи начинать общее наступление на усадьбу, чтобы вызволить из плена уже меня лично. А также Аркадия Куницына и, конечно, вдову Князя, Елену Прекрасную.
Все подтвердили усвоенное, все чокались за славное дело. К половине десятого за окнами стало совсем темно, пора было двигаться. Общая команда расшевелила массу людей. Один за другим уезжали "джипы", микроавтобусы, иной легкий транспорт битком набитый решительными парнями. Следом за последними машинами поехал на своем белом американце и я.
Подрулив к лесу не увидел никого. Народ рассредоточился, умело скрыв за деревьями-кустарниками личный транспорт. Это порадовало. Я нашел себе кусты погуще, въехал как можно дальше, царапая бока машины ветками. Вышел из машины и стал проверять амуницию. Кроме автомата с глушителем, взял пистолет. В сумке лежали несколько ручных гранат и запасные обоймы.
Ну всё. Попрыгал на месте. Даже гранаты и запасные обоймы, аккуратно уложенные по гнездам в сумке, не звенели. Пора.
Дорога была от меня слева, заблудиться было нельзя. Я, конечно, терял время, но эти полчаса, которые уйдут на дорогу, ничего не значили: впереди была вся ночь. Кроме того, я был настолько уверен в поджидавщих меня где-нибудь впереди засадах и дозорах, что предпочитал быть предельно осторожным. Приходилось напрягать все слуховые и обонятельные способности, ловя каждый звук, каждый шорох, продвигаясь вперед лишь после того, как слух, зрение и обоняние говорили мне, что впреди все спокойно. Вряд ли, конечно, майор стал бы сюда выдвигать своих людей, но и недооценивать противника не следовало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67