Очень немногие в группах, представляющих меньшинство, имеют талант или ресурсы представлять свои материалы завлекательным образом, как это делают более богатые издатели. Это привело к тому, что голос недовольных нашим процветающим обществом не достигал слуха масс.
До Эда Уандера начало доходить.
Хопкинс завершил рассказ:
— Но теперь каждый вечер сотни тысяч воинствующих ораторов-любителей стоят на углах улиц, собирают людей, которым больше нечего делать, кроме как слушать, людей, которые изнывают от желания найти хоть какое-то занятие.
— Вы хотите сказать, что эти, мм, ораторы на ящиках из-под мыла организованы? Что у них идея…
Хопкинс поднял вверх худую руку.
— Нет. Пока нет. Но это всего лишь вопрос времени. Рано или поздно один из них выскажет мысль, которая понравится толпе. Он привлечет последователей, ему начнут подражать другие уличные ораторы. В том состоянии, в котором сейчас находится страна, почти любая по-настоящему популярная идея способна распространиться как лесной пожар. Новая религия, например. Или, еще вероятнее, новая политическая теория, безразлично — крайне правая или крайне левая.
— А! — сказал Эд. Теперь он окончательно понял, в каком направлении работают мысли политика Дуайта Хопкинса. У администрации определенно земля под ногами горит. Действия Таббера могут угрожать политическому климату. И все же Эд до сих пор не видел своей роли в этом деле.
Его не замедлили просветить.
Хопкинс сказал:
— Мистер Уандер, время играет против нас. Мы должны действовать. Необходимо войти в контакт с Иезекилем Джошуа Таббером.
— По-моему, хорошая идея. Давайте, связывайтесь с ним. Может, вам удастся воззвать к его патриотизму или чему-нибудь такому. Нет, я ошибся, патриотизм не пойдет. Он считает, что страной правит банда идиотов. Он противник процветающего государства.
— Крошка Эд, — вкрадчиво произнес Хопкинс. — Боюсь, что человеком, который встретится с Таббером, будете вы. Я не вижу никого кроме вас, кому бы мы могли доверить столь важное поручение.
— Нет, нет, нет! Послушайте, почему бы вам не послать к нему несколько ребят из ФБР? Или из ЦРУ. Они ПРИУЧЕНЫ иметь дело с неприятностями. А я этого терпеть не могу.
Хопкинс прибег к самым мощным средствам убеждения:
— Если Таббер — причина всех нынешних неприятностей, отправка за ним полицейских любого рода может обернуться катастрофой. Если же нет, то это только выставит нас дураками. Нет, единственный кандидат — вы. Он вас знает, а его дочь явно вам симпатизирует.
— Но я же вам нужен, чтобы руководить отделом, проектом «Таббер», — в отчаянии сказал Эд.
— Мистер Де Кемп справится с этим до вашего возвращения.
— Меня можно пустить в расход, да? — горько сказал Эд.
— Если вы хотите сформулировать это именно таким образом, то да, — ответил Хопкинс.
— Ну так вам придется найти другого козла отпущения. Я и на несколько миль боюсь подойти к этому старому психу, — решительно произнес Эд Уандер.
Они дали ему очень подробную карту окрестностей Кэтскилла, где располагался Элизиум. Это было не очень далеко от водохранилища Ашока, равно как и от бывшей колонии художников Вудсток.
Эд проехал через этот город, далее к Бирсвиллу и затем к деревушке под названием Шеди. От нее грязная проселочная дорога длиной в несколько миль вела к общине Элизиум. По дороге Эду встретилось несколько дорожных знаков. Эд Уандер никогда еще не вел свой маленький Фольксховер над грязным проселком. Однако, не считая того, что за ним стелился плотный шлейф пыли, никаких иных отличий не было.
Он миновал небольшой коттедж, расположенный в стороне от дороги. Возможно, «хижина» будет более правильным словом. Вокруг нее был обширный сад, в котором росли и цветы, и овощи. Эд Уандер проехал дальше, миновал еще одно строение, похожее на первое, но не в точности. Эд машинально отметил, что проезжает дачный поселок, в каких люди скрываются от цивилизации, возвращаясь к природе в теплые месяцы. Эда эта идея не особенно привлекала, хотя, если вдуматься, в ней наличествовали и неплохие стороны…
И тут, когда слева появился еще один такой же коттедж, до него дошло.
Это был Элизиум.
От проселка расходились в разные стороны тропинки, ведущие, надо полагать, к другим обиталищам.
Эд скорчил гримасу. Неужто люди живут здесь круглый год? Забились в эту глушь и не видят никакой… эх, черт, никакой цивилизации?
Он заметил, что на домах нет ни теле-, ни радиоантенн. Кстати сказать, и никаких телефонных кабелей. Он испытал настоящее потрясение, когда сообразил, что в таком случае здесь не может быть общественного распределительного центра. Эти люди на самом деле должны сами готовить себе пищу.
Он опустил Фольксховер на землю, чтобы рассмотреть другие подробности. Теперь он видел три коттеджа. И ни одного ховеркара поблизости, если не считать его собственного.
— Рехнуться можно, — пробормотал он.
Несколько ребят играли среди деревьев в роще неподалеку от дороги. Они скакали по веткам, как обезьянье племя. Первой мыслью Эда было: почему родители позволяют им подвергаться такой явной опасности? Говорите что угодно против телевизора, но он, по крайней мере, отвлек детей от улицы и опасных игр. Если ребенку позволить носиться вокруг, как позволено этим, он может попасть в опасные ситуации. Затем Эду пришло в голову кое-что другое. Возможно, детей следует подвергать некоторой степени риска в игре. Не исключено, что сломанная рука во время процесса взросления входит в обучение и дает ценный опыт.
Эд собрался подойти к ребятам и спросить у них, куда ему ехать, но тут он заметил в отдалении знакомую ему особу. Он нажал рычаг подъема и направил к ней машину на небольшой скорости. Это была одна из последовательниц Таббера. Одна из тех женщин, которые стояли на входе в палатку в Кингсбурге, в первый вечер, когда Эд и Элен рассердили Иезекиля Джошуа Таббера.
Эд приблизился к ней и произнес:
— Ээ… возлюбленная душа…
Женщина остановилась и нахмурилась, явно удивленная при виде ховеркара на улицах — если, конечно, их можно было назвать улицами — Элизиума. Она явно не узнала Эда и неуверенно сказала:
— Добрый день, возлюбленная душа. Могу ли я чем-нибудь помочь?
Эд выбрался из машины и сказал:
— Вы, наверное, меня не помните. Я был на паре митингов, слушал… мм… Говорящего Слово. — Ему следовало обдумать это все заранее. Но факт тот, что он понятия не имел, что здесь увидит, и теперь говорил наобум.
— Я подумал: поеду и посмотрю на Элизиум, — сказал он.
Ее лицо прояснилось.
— Ты пилигрим?
— Ну, наверное, не совсем. Я просто хочу узнать побольше обо всем этом.
Эд оставил машину там, где она стояла, и увязался за женщиной. Проблемы парковки в Элизиуме не существовало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
До Эда Уандера начало доходить.
Хопкинс завершил рассказ:
— Но теперь каждый вечер сотни тысяч воинствующих ораторов-любителей стоят на углах улиц, собирают людей, которым больше нечего делать, кроме как слушать, людей, которые изнывают от желания найти хоть какое-то занятие.
— Вы хотите сказать, что эти, мм, ораторы на ящиках из-под мыла организованы? Что у них идея…
Хопкинс поднял вверх худую руку.
— Нет. Пока нет. Но это всего лишь вопрос времени. Рано или поздно один из них выскажет мысль, которая понравится толпе. Он привлечет последователей, ему начнут подражать другие уличные ораторы. В том состоянии, в котором сейчас находится страна, почти любая по-настоящему популярная идея способна распространиться как лесной пожар. Новая религия, например. Или, еще вероятнее, новая политическая теория, безразлично — крайне правая или крайне левая.
— А! — сказал Эд. Теперь он окончательно понял, в каком направлении работают мысли политика Дуайта Хопкинса. У администрации определенно земля под ногами горит. Действия Таббера могут угрожать политическому климату. И все же Эд до сих пор не видел своей роли в этом деле.
Его не замедлили просветить.
Хопкинс сказал:
— Мистер Уандер, время играет против нас. Мы должны действовать. Необходимо войти в контакт с Иезекилем Джошуа Таббером.
— По-моему, хорошая идея. Давайте, связывайтесь с ним. Может, вам удастся воззвать к его патриотизму или чему-нибудь такому. Нет, я ошибся, патриотизм не пойдет. Он считает, что страной правит банда идиотов. Он противник процветающего государства.
— Крошка Эд, — вкрадчиво произнес Хопкинс. — Боюсь, что человеком, который встретится с Таббером, будете вы. Я не вижу никого кроме вас, кому бы мы могли доверить столь важное поручение.
— Нет, нет, нет! Послушайте, почему бы вам не послать к нему несколько ребят из ФБР? Или из ЦРУ. Они ПРИУЧЕНЫ иметь дело с неприятностями. А я этого терпеть не могу.
Хопкинс прибег к самым мощным средствам убеждения:
— Если Таббер — причина всех нынешних неприятностей, отправка за ним полицейских любого рода может обернуться катастрофой. Если же нет, то это только выставит нас дураками. Нет, единственный кандидат — вы. Он вас знает, а его дочь явно вам симпатизирует.
— Но я же вам нужен, чтобы руководить отделом, проектом «Таббер», — в отчаянии сказал Эд.
— Мистер Де Кемп справится с этим до вашего возвращения.
— Меня можно пустить в расход, да? — горько сказал Эд.
— Если вы хотите сформулировать это именно таким образом, то да, — ответил Хопкинс.
— Ну так вам придется найти другого козла отпущения. Я и на несколько миль боюсь подойти к этому старому психу, — решительно произнес Эд Уандер.
Они дали ему очень подробную карту окрестностей Кэтскилла, где располагался Элизиум. Это было не очень далеко от водохранилища Ашока, равно как и от бывшей колонии художников Вудсток.
Эд проехал через этот город, далее к Бирсвиллу и затем к деревушке под названием Шеди. От нее грязная проселочная дорога длиной в несколько миль вела к общине Элизиум. По дороге Эду встретилось несколько дорожных знаков. Эд Уандер никогда еще не вел свой маленький Фольксховер над грязным проселком. Однако, не считая того, что за ним стелился плотный шлейф пыли, никаких иных отличий не было.
Он миновал небольшой коттедж, расположенный в стороне от дороги. Возможно, «хижина» будет более правильным словом. Вокруг нее был обширный сад, в котором росли и цветы, и овощи. Эд Уандер проехал дальше, миновал еще одно строение, похожее на первое, но не в точности. Эд машинально отметил, что проезжает дачный поселок, в каких люди скрываются от цивилизации, возвращаясь к природе в теплые месяцы. Эда эта идея не особенно привлекала, хотя, если вдуматься, в ней наличествовали и неплохие стороны…
И тут, когда слева появился еще один такой же коттедж, до него дошло.
Это был Элизиум.
От проселка расходились в разные стороны тропинки, ведущие, надо полагать, к другим обиталищам.
Эд скорчил гримасу. Неужто люди живут здесь круглый год? Забились в эту глушь и не видят никакой… эх, черт, никакой цивилизации?
Он заметил, что на домах нет ни теле-, ни радиоантенн. Кстати сказать, и никаких телефонных кабелей. Он испытал настоящее потрясение, когда сообразил, что в таком случае здесь не может быть общественного распределительного центра. Эти люди на самом деле должны сами готовить себе пищу.
Он опустил Фольксховер на землю, чтобы рассмотреть другие подробности. Теперь он видел три коттеджа. И ни одного ховеркара поблизости, если не считать его собственного.
— Рехнуться можно, — пробормотал он.
Несколько ребят играли среди деревьев в роще неподалеку от дороги. Они скакали по веткам, как обезьянье племя. Первой мыслью Эда было: почему родители позволяют им подвергаться такой явной опасности? Говорите что угодно против телевизора, но он, по крайней мере, отвлек детей от улицы и опасных игр. Если ребенку позволить носиться вокруг, как позволено этим, он может попасть в опасные ситуации. Затем Эду пришло в голову кое-что другое. Возможно, детей следует подвергать некоторой степени риска в игре. Не исключено, что сломанная рука во время процесса взросления входит в обучение и дает ценный опыт.
Эд собрался подойти к ребятам и спросить у них, куда ему ехать, но тут он заметил в отдалении знакомую ему особу. Он нажал рычаг подъема и направил к ней машину на небольшой скорости. Это была одна из последовательниц Таббера. Одна из тех женщин, которые стояли на входе в палатку в Кингсбурге, в первый вечер, когда Эд и Элен рассердили Иезекиля Джошуа Таббера.
Эд приблизился к ней и произнес:
— Ээ… возлюбленная душа…
Женщина остановилась и нахмурилась, явно удивленная при виде ховеркара на улицах — если, конечно, их можно было назвать улицами — Элизиума. Она явно не узнала Эда и неуверенно сказала:
— Добрый день, возлюбленная душа. Могу ли я чем-нибудь помочь?
Эд выбрался из машины и сказал:
— Вы, наверное, меня не помните. Я был на паре митингов, слушал… мм… Говорящего Слово. — Ему следовало обдумать это все заранее. Но факт тот, что он понятия не имел, что здесь увидит, и теперь говорил наобум.
— Я подумал: поеду и посмотрю на Элизиум, — сказал он.
Ее лицо прояснилось.
— Ты пилигрим?
— Ну, наверное, не совсем. Я просто хочу узнать побольше обо всем этом.
Эд оставил машину там, где она стояла, и увязался за женщиной. Проблемы парковки в Элизиуме не существовало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55