Ошлыков расплатился с буфетчиком и стал собираться
в дорогу.
— Ну, бывай здоров, Кун. Бог даст, еще встретимся!
— Ай, Кузя, ай, Кузя! — говорил старый охотник, не то радуясь, не то печалясь отъезду друга.
Когда Ошлыков вышел, Ветлужанин спросил Лагутина:
— Вы знаете, где он живет?
Евгений Корнеевич отрицательно покачал головой.
— А вы, Кун, — обратился Ветлужанин к охотнику, — вы бывали на заимке Ошлыкова?
— Не бывай...
— И не знаете, где его заимка?
— Моя туда не ходи, злой духа там сиди. Зверя стреляй нет, Кун не ходи.
— Ну, кто-нибудь вообще бывал у Ошлыкова? — помешивая чай, спросил Ветлужанин.
— Едва ли! — усомнился Лагутин. — Известно, старовер, все подальше от людей.
— На какие же доходы он живет?
— Белкует.
— Много народа сегодня будет? — меняя тему разговора, спросил Ветлужанин.
— Человек тридцать соберется.
— Это более чем достаточно, товарищ Лагутин. Как бы о предстоящей лекции объявление вывесить? У меня и афиша с собой.
— Все будет в порядке, товарищ Ветлужанин. Культурным силам мы всегда рады.
Лагутин позвал буфетчика и, вручая ему афишу, свернутую в трубку, приказал:
— Прибейте на дверях магазина.
Кун был обижен на человека из района, не признавшего его, старого знакомого. Вечером после лекции он сразу же ушел в общежитие охотников и лег спать. Но сон не шел. Кун долго ворочался с боку на бок и только под утро немного задремал. На рассвете, когда в темном небе еще сверкали тысячи звезд, он закрыл за собой двери общежития и покинул заготпункт.
...Якут и Щеголь второй месяц жили в землянке. Все Необходимое им доставлял Старовер. Последний раз он приезжал почти три недели назад. За это время у обитателей землянки иссякли все продукты, и второй день они не имели во рту ни крошки хлеба. Впрочем, Якут-то был похитрее Щеголя: для себя он кое-что припас на черный день.
— Не жизнь, а жестянка, — зло проговорил Щеголь. Он лежал на топчане, задрав ноги. Его сейчас скорее можно было назвать неряхой, чем щеголем: обросший, грязный, с горящими, как у голодного волка, глазами.
После того как, наставив дуло пистолета, он заставил Старовера и Якута поровну поделить деньги, его признали равноправным членом компании. Долгими зимними вечерами Якут рассказывал о князецком роде Старковых, о том, что все земли, которые простирались на сотни километров вокруг, должен был унаследовать он, Мичин Старков.
— Когда придут американцы, — возбужденно шептал он, — я все-все отберу. Оймякон будет мой. Комкур тоже мой, олени мои — все мое... Я буду самый богатый! А ты будешь у меня самым главным пастухом. И золото я найду. Скажут мне... я заставлю сказать...
В такие минуты Щеголь не на шутку опасался Якута, выкрикивающего слова в припадке бешенства. Успокоившись, Якут мрачно клялся:
— Я отомщу! Я сожгу Комкур...
Щеголь в душе презирал Якута, но виду не подавал.
— Слушай, Якут, что ты тут торчишь? На твоем месте я давно бы укатил из этой дыры.
— Куда?
— Свет велик.
— Нет, для нас с тобой он очень узок. Чуть что — сразу в каталажку. Но Мичин — старая лиса, он будет ждать своего американского друга, долго ждать... И сын будет ждать...
— Ты женишься? — изумился Щеголь, приподни-, маясь с топчана.
— Да, если Мичин не дождется американского друга, то сын его — молодой князец Старков — дождется. Мичин все предусмотрел. Мичин — старая лиса.
Щеголь приподнялся и уставился на Якута: всерьез
это он или блажит? На лице князца блуждала улыбка. Щеголь понял, что Якут верит в то, что говорит.
— Мелешь ты ерунду. Не придет американец сюда и не вернет тебе земли. Жди, как же!
Улыбка сошла с лица Старкова, глаза зло загорелись:
— Что ты сказал, беглый? Моя земля не будет моей? Мои олешки не будут моими? Так ты сказал?
— Так я сказал, князец Мичин Старков. Никто ничего тебе не вернет.
— Врешь ты, беглый. Будет! — Якут вдруг выпрямился и ошалело поглядел на Щеголя. — А что, если ты прав, беглый? — и, наклоняясь к собеседнику, прошипел: — Я, я все сожгу, и Комкур сожгу, и Оймякон... О-о! Князец еще отомстит...
— Брось представляться. И вовсе ты не князец, а вонючая собака...
Не успел Щеголь докончить последнюю фразу, как Якут опрокинул его и стал душить, приговаривая: «Я тебя заставлю уважать князца». Нападение было столь стремительным, что Щеголь растерялся. Кое-как вывернувшись, он головой ударил Якута в живот. Тот ойкнул и отлетел к двери. Из-под полы рассыпались куски сушеного мяса. Щеголь ногой ткнул в распластавшееся тело князца и набросился иа припрятанное Якутом мясо. Наевшись, попил холодной воды и взглянул на Якута. Тот, обессилев, сидел в углу землянки, в глубоко запавших глазах его затаилась ненависть.
— На, ешь, — примирительно сказал Щеголь, протягивая остатки мяса. — Нам нельзя ссориться. Расскажи лучше, на ком женишься?
То ли Якут понял, что ему пока невыгодно ссориться со Щеголем, то ли по другой причине, но он быстро пошел на примирение. А выкурив папиросу, предложенную Щеголем, казалось, совсем успокоился.
— Кто же твоя невеста? — как ни в чем не бывало спросил Щеголь.
— Дочь Старовера, Ирина Ошлыкова.
— У него есть дочь?
Якут утвердительно кивнул головой.
— Вот никогда не поверил бы! — воскликнул Щеголь. — Где же ты ее видел?
— Когда петли на зайцев проверял.
Встреча, о которой, говорил Якут, состоялась недалеко от землянки в долине реки. Заметив оленью упряжку, Старков преградил ей путь. На нарте сидела девушка. Увидев Якута, она соскочила с нарты и крикнула:
— Ну, что встал, как пень! Пропусти! — Ха! Куда путь держишь и чья такая?
— Еду домой. Ирина Ошлыкова.
— Вот ты какая! — удивился Старков.
— Какая ни есть, а дорогу не загораживай!..
Десять лет назад Ошлыков, возвращаясь домой, остановился ночевать у Старкова, жившего тогда на одном из алданских приисков. С Ошлыковьш была девочка лет семи—восьми. Она походила на красавицу Арайас, на которой женился Мичин, когда был прапорщиком царской армии. Подвыпив, Старков рассказал гостю об этом сходстве. Ошлыков не то в шутку, не то всерьез сказал: «Подрастет — возьмешь себе в жены!» Два года назад, когда Старков напомнил об этом Ошлыкову, тот дал свое согласие на брак, но предупредил, что дочь хромает на правую ногу. Якут больше не настаивал на женитьбе, но самую эту мысль не оставлял, надеясь со временем заполучить богатство Старовера. Случайная встреча с Ириной открыла ему глаза. Он понял, что Ошлыков обманул его.
Выслушав рассказ Якута, Щеголь сказал:
— Какой же ты князец, если упустил девчонку! Надо было похитить ее.
— А верно ты говоришь! Ха! Какой я, Мичин, дурак. Ой, дурак!..
Старовер приехал ночью. Он зажег огарок свечи и сумрачно посмотрел на обитателей землянки.
— Ты где был?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45