"Святая ложь" - она равно присуща Конфуцию, законам Ману, Мухаммеду, христианской церкви... Есть она и в Платоне. "Вот истина" - эти слова, где только они ни раздаются, означают одно: жрец лжет...
56
Напоследок важно, ради чего лгут. Христианство не ведает "священных" целей - таково мое возражение против его средств. Сплошь дурные цели клеветать на жизнь, отравлять и отрицать ее, презирать тело, унижать и оскоплять человека понятием "греха". Раз так, все средства дурны... Законы Ману я читаю с противоположным чувством - несравненно более духовная, высоко стоящая книга! И называть ее на одном дыхании с Библией - грех против духа. Сразу догадываешься: за нею, в ней настоящая философия, а не раввинско-суеверный иудаин; и самому избалованному психологу она задает задачки. Не забыть о главном - о фундаментальном отличии от любой библии: благодаря законам Ману рука благородных сословий, философов и воинов, подъята над чернью, во всем - аристократические ценности, ощущение совершенства. Да, обращенное к жизни, торжествующее чувство благополучия, внутреннего и внешнего... Вся книга залита солнцем... Здесь серьезно и доверительно, с почтением и любовью обсуждаются вещи, на которые христианство изливает свою бездонную гнусность,- зачатие, женщины, брак. А можно ли давать в руки женщинам и детям книгу с такими подлыми словами: "...во избежание блуда, каждый имей свою жену, и каждая имей своего мужа... ибо лучше вступить в брак, нежели разжигаться". И вправе ли кто-либо быть христианином, если самому возникновению человека понятием immaculata conceptio * придан христианский, то есть грязный, смысл?.. Не знаю другой книги, где бы о женщине говорились столь чуткие и добрые слова, как закон Ману,- эти седобородые святые старики умели учтиво обращаться с женщинами. Так, в одном месте говорится: "Уста женщины, грудь девицы, молитва ребенка, дым жертвы вечно чисты". А в другом: "Ничего нет чище света солнца, тени коровы, воздуха, воды, огня и дыхания девушки". И, наконец, последнее быть может, святая ложь: "Все отверстия тела выше пупка чисты, ниже нечисты. Только у девушки все тело чисто".
* Непорочное зачатие (лат.).
57
Застигаешь in flagranti * всю несвятость христианства,- стоит только сопоставить христианские цели и цели законов Ману, стоит только ярким светом осветить их противоположность. Критик христианства неизбежно явит всю презренность христианства... Законы Ману возникали, как любой порядочный свод законов,- они обобщали опыт, уроки, практическую мораль веков, подводили черту подо всем этим, не создавали ничего нового. Вот предпосылка кодификации - все понимают, что способы доставить авторитет истине, добытой временем и доставшейся дорогой ценою, решительно отличны от тех, с помощью которых истина доказывается. Кодекс законов не толкует о пользе законов, о причинах их установления и не занимается казуистикой из предыстории - вот тогда-то он утратил бы императивный тон ("ты обязан!"), главное условие послушания. В этом вся проблема... В определенный момент развития народа один из слоев его - самый осмотрительный, то есть смотрящий вперед и оглядывающийся назад, объявляет завершенным круг опыта - опыта, в согласии с которым должно, стало быть, и можно жить. Цель в том, чтобы по возможности полно, без потерь, собрать урожай экспериментов и опыта дурного, отрицательного. Значит, прежде всего надо воспрепятствовать тому, чтобы длилось экспериментирование, чтобы ценности оставались в прежнем подвижном состоянии, чтобы продолжались исследование, критика, отбор их in infinitum **. Против того воздвигают двойную стену - сначала откровение: утверждают, что разумность законов будто бы не человеческой природы, что их будто бы отнюдь не искали и не находили лишь постепенно и путем ошибок, но что они - божественного происхождения и явились на землю все сразу и во всем совершенстве, без всякой истории, как чудо, как небесный дар... И другая стена - традиция: утверждают, что закон существовал с незапамятных времен, так что сомневаться в нем - неблагочестиво, преступно по отношению к предкам. Авторитет закона обосновывают такими положениями: бог дал, предки жили по закону... Высшее благоразумие такой процедуры заключается в следующем намерении: постепенно, шаг за шагом, отдалять, оттеснять сознание от жизни - от жизни правильной, понятой как правильная (то есть доказанной на основании колоссального и придирчиво процеженного опыта), так, чтобы достигался полный автоматизм инстинкта,- а это предпосылка любого мастерства, любого совершенства в искусстве жить. Составлять кодекс, подобный законам Ману,- значит признавать за народом право сделаться мастером и обрести совершенство - признавать его притязания на высочайшее искусство жить. Для этого жизнь должна перестать быть сознательной - цель всякой святой лжи... Кастовая иерархия (высший, над всем царящий закон) лишь освящает порядок природы, первостепенный естественный закон, над которым не властны ни произвол, ни какая-нибудь "современная идея". Во всяком здоровом обществе различаются и обусловливают друг друга три типа с разными в физиологическом смысле тяготениями центров тяжести - у каждого своя гигиена, своя сфера труда, свое особое мастерство и чувство совершенства. Не Ману, а природа разделяет людей духовных по преимуществу, людей по преимуществу мышечных, с сильным темпераментом и, наконец, третьих, не выдающихся ни в одном, ни в другом, посредственных. Третьи большое число, а первые и вторые - элита. Высшая каста - назову их "теми, кого всех меньше",- будучи совершенной, обладает и преимущественными правами тех, кого меньше всех,- среди этих прав привилегия воплощать на земле счастье, красоту и благо. Лишь наиболее духовным разрешена красота, разрешено прекрасное: лишь у них доброта не слабость. Pulchrum est paucorum hominimum ***: благое - это привилегия. Зато дурные манеры или пессимистический взгляд (глаз, все безобразящий) никому не воспрещены так, как им,- не говоря уж о возмущении тем, как вообще выглядят вещи в этом мире. Возмущаться - привилегия чандалы; тоже и пессимизм. "Мир совершенен так говорит инстинкт самых духовных, инстинкт Да,- само несовершенство, все, что ниже нас, дистанция, пафос дистанции, даже возмущение чандалы все это тоже относится к совершенству". Наиболее духовные - а они самые крепкие - обретают свое счастье в том, что грозило бы погибелью другим,- в лабиринте, в жестокости по отношению к себе и другим, в эксперименте; самообуздание им в радость; аскетизм становится в них природой, потребностью, инстинктом. Тяжесть задач - их привилегия, играть тяжестями, которые раздавят других, для них отдых... Познание - одна из форм аскетизма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
56
Напоследок важно, ради чего лгут. Христианство не ведает "священных" целей - таково мое возражение против его средств. Сплошь дурные цели клеветать на жизнь, отравлять и отрицать ее, презирать тело, унижать и оскоплять человека понятием "греха". Раз так, все средства дурны... Законы Ману я читаю с противоположным чувством - несравненно более духовная, высоко стоящая книга! И называть ее на одном дыхании с Библией - грех против духа. Сразу догадываешься: за нею, в ней настоящая философия, а не раввинско-суеверный иудаин; и самому избалованному психологу она задает задачки. Не забыть о главном - о фундаментальном отличии от любой библии: благодаря законам Ману рука благородных сословий, философов и воинов, подъята над чернью, во всем - аристократические ценности, ощущение совершенства. Да, обращенное к жизни, торжествующее чувство благополучия, внутреннего и внешнего... Вся книга залита солнцем... Здесь серьезно и доверительно, с почтением и любовью обсуждаются вещи, на которые христианство изливает свою бездонную гнусность,- зачатие, женщины, брак. А можно ли давать в руки женщинам и детям книгу с такими подлыми словами: "...во избежание блуда, каждый имей свою жену, и каждая имей своего мужа... ибо лучше вступить в брак, нежели разжигаться". И вправе ли кто-либо быть христианином, если самому возникновению человека понятием immaculata conceptio * придан христианский, то есть грязный, смысл?.. Не знаю другой книги, где бы о женщине говорились столь чуткие и добрые слова, как закон Ману,- эти седобородые святые старики умели учтиво обращаться с женщинами. Так, в одном месте говорится: "Уста женщины, грудь девицы, молитва ребенка, дым жертвы вечно чисты". А в другом: "Ничего нет чище света солнца, тени коровы, воздуха, воды, огня и дыхания девушки". И, наконец, последнее быть может, святая ложь: "Все отверстия тела выше пупка чисты, ниже нечисты. Только у девушки все тело чисто".
* Непорочное зачатие (лат.).
57
Застигаешь in flagranti * всю несвятость христианства,- стоит только сопоставить христианские цели и цели законов Ману, стоит только ярким светом осветить их противоположность. Критик христианства неизбежно явит всю презренность христианства... Законы Ману возникали, как любой порядочный свод законов,- они обобщали опыт, уроки, практическую мораль веков, подводили черту подо всем этим, не создавали ничего нового. Вот предпосылка кодификации - все понимают, что способы доставить авторитет истине, добытой временем и доставшейся дорогой ценою, решительно отличны от тех, с помощью которых истина доказывается. Кодекс законов не толкует о пользе законов, о причинах их установления и не занимается казуистикой из предыстории - вот тогда-то он утратил бы императивный тон ("ты обязан!"), главное условие послушания. В этом вся проблема... В определенный момент развития народа один из слоев его - самый осмотрительный, то есть смотрящий вперед и оглядывающийся назад, объявляет завершенным круг опыта - опыта, в согласии с которым должно, стало быть, и можно жить. Цель в том, чтобы по возможности полно, без потерь, собрать урожай экспериментов и опыта дурного, отрицательного. Значит, прежде всего надо воспрепятствовать тому, чтобы длилось экспериментирование, чтобы ценности оставались в прежнем подвижном состоянии, чтобы продолжались исследование, критика, отбор их in infinitum **. Против того воздвигают двойную стену - сначала откровение: утверждают, что разумность законов будто бы не человеческой природы, что их будто бы отнюдь не искали и не находили лишь постепенно и путем ошибок, но что они - божественного происхождения и явились на землю все сразу и во всем совершенстве, без всякой истории, как чудо, как небесный дар... И другая стена - традиция: утверждают, что закон существовал с незапамятных времен, так что сомневаться в нем - неблагочестиво, преступно по отношению к предкам. Авторитет закона обосновывают такими положениями: бог дал, предки жили по закону... Высшее благоразумие такой процедуры заключается в следующем намерении: постепенно, шаг за шагом, отдалять, оттеснять сознание от жизни - от жизни правильной, понятой как правильная (то есть доказанной на основании колоссального и придирчиво процеженного опыта), так, чтобы достигался полный автоматизм инстинкта,- а это предпосылка любого мастерства, любого совершенства в искусстве жить. Составлять кодекс, подобный законам Ману,- значит признавать за народом право сделаться мастером и обрести совершенство - признавать его притязания на высочайшее искусство жить. Для этого жизнь должна перестать быть сознательной - цель всякой святой лжи... Кастовая иерархия (высший, над всем царящий закон) лишь освящает порядок природы, первостепенный естественный закон, над которым не властны ни произвол, ни какая-нибудь "современная идея". Во всяком здоровом обществе различаются и обусловливают друг друга три типа с разными в физиологическом смысле тяготениями центров тяжести - у каждого своя гигиена, своя сфера труда, свое особое мастерство и чувство совершенства. Не Ману, а природа разделяет людей духовных по преимуществу, людей по преимуществу мышечных, с сильным темпераментом и, наконец, третьих, не выдающихся ни в одном, ни в другом, посредственных. Третьи большое число, а первые и вторые - элита. Высшая каста - назову их "теми, кого всех меньше",- будучи совершенной, обладает и преимущественными правами тех, кого меньше всех,- среди этих прав привилегия воплощать на земле счастье, красоту и благо. Лишь наиболее духовным разрешена красота, разрешено прекрасное: лишь у них доброта не слабость. Pulchrum est paucorum hominimum ***: благое - это привилегия. Зато дурные манеры или пессимистический взгляд (глаз, все безобразящий) никому не воспрещены так, как им,- не говоря уж о возмущении тем, как вообще выглядят вещи в этом мире. Возмущаться - привилегия чандалы; тоже и пессимизм. "Мир совершенен так говорит инстинкт самых духовных, инстинкт Да,- само несовершенство, все, что ниже нас, дистанция, пафос дистанции, даже возмущение чандалы все это тоже относится к совершенству". Наиболее духовные - а они самые крепкие - обретают свое счастье в том, что грозило бы погибелью другим,- в лабиринте, в жестокости по отношению к себе и другим, в эксперименте; самообуздание им в радость; аскетизм становится в них природой, потребностью, инстинктом. Тяжесть задач - их привилегия, играть тяжестями, которые раздавят других, для них отдых... Познание - одна из форм аскетизма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22