— Каким тоном ты разговариваешь с замужней дамой? У Камилла занялся дух. Мариан выдохнул:
— Вот это гол! Congratulation!2
— И кто же этот счастливец?— глухо спросил Камилл. Ивонна плюхнулась в кресло.
— Мне бы самой хотелось знать,— она от души рассмеялась.— Какой-то Джон Цигфельд, лейтенант армии США во Франкфурте-на-Майне. Заочно попросил моей руки, и я не возражала. В американском посольстве выпили и мою честь шампанею «Вдова Клико», и дело с концом.
— Свадебная ночь без жениха... И ты не намекнула кому-нибудь из нас, чтоб мы заменили мистера Цигфель-да?— упрекнул ее Мариан.
— Мистер Цигфельд уже прислал своего заместителя. Некоего мистера Ника Марло, он за мной прикатил на машине; как вы, при вашей сообразительности, уже, несомненно, поняли, я выйду за этого заместителя, как только р« шедусь с мистером Цигфельдом,
1 Это превосходно! (англ.)
Поздравляю! (англ.)
— Одним словом, у Ивонны мировой размах,— сказал Камиллу Мариан.— Но для чего такие сложности?
— По известным причинам Ник может жениться только на американской гражданке. И она сидит перед вами, друзья!
Камилл вышел в прихожую, сказал что-то горничной.
— А как на это смотрят твои?— вернувшись, спросил он Ивонну.
— Отец, заложив руки за спину, мрачно шагает от кухни до гостиной, а мама день и ночь рыдает: «Что ты с нами сделала? Для того ли мы дали тебе жизнь, чтобы потом потерять тебя?» А я отвечаю: «От души благодарю вас за этот благородный дар, но теперь эта жизнь — моя. Уж коли вы кому-то что-то подарили, нечего потом указывать, как ему с этим поступать». Немного их успокоило то, что я велела ничего не трогать в моей комнате. Когда приеду домой погостить, хочу, чтобы мои вещи лежали там, где я их оставила. А потом я скоро приглашу стариков в Сан-Диего, где они смогут омыть ноги в водах Тихого океана и собственноручно рвать с деревьев апельсины.
— Будь к ним снисходительна, скажу я вместе с Робертом Давидом,— произнес Мариан.— Похоже, что, начиная с некоторого, не слишком преклонного возраста, родители гораздо больше нуждаются з детях, чем дети в родителях.
Камилл посмотрел на него. А как у тебя в этом отношении? Может быть, ты даже рад, что тебе не надоедают нуждающиеся в детях родители? А впрочем — шляпу долой перед Марианом: в сущности, он уже с пятнадцати своих лет — сирота, а я не слышал от него ни одной жалобы...
Горничная внесла поднос с бутылкой и тремя бокалами.
— «Вдовы Клико» у нас нет, но, полагаю, миссис Циг-фельд будет снисходительна к нашим скромным возможностям.— Камилл ловко откупорил бутылку, пробка выстрелила в потолок, шампанское с шипением наполнило бокалы точно до краев. Видишь, горькая моя любовь, оба мы держали путь на запад, только я-то доехал до Рокицан, а ты — до Сан-Диего. Просто ты высацила меня по дороге, что тебе делать со мной, рыцарем Печального Образа, любовником портних и почтовых служащих? Моя печаль в эту минуту совсем иная, чем думаете вы оба, она куда более приземленная, а потому и куда печальнее...
Камилл поднял бокал. Пузырьки тихонько лопались, пауза затягивалась —господи, как сказать, чтобы не прозвучало формально и чопорно — но и не сентиментально, что я-то не имел у нее успеха... Да и в глазах Мариана можно прочесть, что это я из-за него заранее подвергаю цензуре свое выступление. Но теперь он в затруднительном положении: не может же он оставить нас с Ивонной наедине и исчезнуть, когда бокалы полны...
— Ты слишком хороша для одного мужчины.— (Да, это, пожалуй, довольно приемлемый тон).— Поэтому желаю тебе, чтобы ты своей неувядающей красотой радовала хотя бы тех мужчин, которые того заслуживают.
— Ого, да ты никак ударился в богему! Тебе это больше идет...
Обязательные классные насмешки отзвучали —вот стоят они лицом друг к другу с бокалами в руках, и что-то тихое, нежное пролетело над ними. Потом опять в глазах Мариана появилось замешательство — он чувствовал себя третьим лишним, отчего, пожалуй, не прозвучал и его тост.
— Вместо тоста,— поднял он бокал,— у меня к тебе одна просьба, и так как она — единственная, очень прошу ее выполнить: будь счастлива!
У Ивоины дрогнули губы.
— Вы были оба такие чудесные, мальчики, я буду скучать но вас... А теперь — до дна!
— Разве теперь мы не такие же? Мы будем становиться все чудеснее, но как ты об этом узнаешь?—Мариан налил всем, но у него не было такого опыта с шампанским, как у Камилла, и немного вина пролилось.
— Об этом я узнаю самое позднее через пять лет. Когда я прощалась с Робертом Давидом, он заставил меня клятвенно обещать, что в июне пятьдесят второго года я буду в шесть вечера в «Астории», как штык, даже если мне придется плыть хоть с Огненной Земли!
Попивая шампанское, посидели, пошутили, как, бывало, в гимназические времена. Мариан воспользовался первым же удобным случаем, чтобы подняться. Ивонна обняла его — если надо, она еще перед отъездом через Ника добудет для него обещанные доллары.
Камилл проводил его в прихожую.
— Что ты начал говорить, когда пришла Ивонна?— понизив голос, спросил Мариан.
— Да я не помню...— Только помню-то я прекрасно, все л о время я думал о Павле. Но после исповеди Ивонны такого нерыцарского решения я принять не могу; нет смысла противиться судьбе... Да и Павла эгого не заслуживает, Я ведь ее люблю...
Он чуть не сказал это Ивонне, когда вернулся в комнату.
На лестнице затихли шаги Мариана.
Камилл и Ивонна посидели молча — тишина, оставшаяся после ухода аМриана, застигла их врасплох. Это молчание нуждалось в сердечных словах. И вот у Ивонны на лбу прорезалась решительная морщинка: только не растрогаться! Холеной рукой она смущенно играла бокалом,
— Думаю, тебе понятно,— начала она наконец с напускной жестокостью, — что этак я не успею обегать весь класс на прощанье... Тут, кажется, уже ничего нет?—она посмотрела бутылку на свет, Камилл долил ей и хотел послать за следующей, но Ивонна решительно остановила его. Заставила себя изменить тон.
— Когда ты спутался с тетей Миной, это был такой гол, что его не взял бы даже Пирк. Шапку долой, ты мне понравился, только, признаться, поздновато, Я знаю — вы оба на моей совести...
На твоей совести и то, что у меня произошло с Павлой, хотелось сказать ему, но он промолчал.
— Я тебя здорово обидела, Камилл, но что поделать, коли уродилась мерзавкой...
Он успокоил ее примиряющим жестом.
— У меня морозец по спине пробегает, как подумаю, что послезавтра уеду —быть может, навсегда, Камилл! Это не чепуха — так вдруг перевести стрелки и двинуть куда-то по неизвестной колее, совсем в другом направлении... Я родилась в старом Бржевнове, в Страговском саду воровала с мальчишками груши, в Погоржельце мы клали пистоны на трамвайные рельсы и ждали в подворотнях, когда бабахнет,— и вдруг я американская миссис Циг-фельд, и бог весть, что будет дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50