Подождала бы эта блузка пять минут!
— Не подождала бы, — твердо возразила Павла. — Потому что моя знакомая придет за готовой блузкой через три дня!
— Какая знакомая?
— Которая заказала мне... У Камилла опустились руки.
— Павла, ты...
— Да! Я еще у мамы шить выучилась! Должен же кто-то заботиться о том, на что нам жить!
Горькое чувство унижения ожгло виски: и это говорят ему, наследнику фирмы Герольд, фирмы, слывшей в Праге синонимом богатства..,
— Осталось же у нас что-то от отцовского состояния,— упавшим тоном проговорил он.
— Теперь-то, когда ты опять на бобах? И надолго ли этого хватит? Даже те сорок тысяч не вернулись, которые ты столь великодушно одолжил Мариану на его фокус-по-кусы...
— То были деньги отца, не мои.
— Если б ты не... Если б все сложилось не так, как сейчас, мы с мамой могли бы получить управление национализированным предприятием в Пльзени и имели бы кучу денег!
Камилл почувствовал, как от нервного тика дергается веко.
— О чем ты?..
— О салоне пани Термины! К которой ты ездил, а она— к тебе, в Прагу, или думаешь, я не знаю?
Дело почти пятилетней давности, упрекать за него Павла не вправе. Но эти ее неожиданные деловые планы! Управление национализированным предприятием — три слова, вызывающие у меня прямо-таки аллергию и представление о некоем паразите, о гигантском клеще, впившемся в душу, — при этом не могу не думать о холодном взгляде бывшего нашего продавца, до чего же наглая личность вылупилась из этого типа!..
— Не понимаю. Салон мод — совсем не твоя специальность...
— Даром, что ли, мама у меня портниха? Я и для себя достала бы документ, что выучилась на швею, и потихоньку сама стала бы управлять салоном! Я бы добилась этого и справилась бы, даже при ребенке, а уж такую роскошную квартиру, как эта, мы и в Пльзени нашли бы...
— Твоя мать в самом деле подавала такое заявление? Проснулся Якоубек, его нечленораздельное воркование
предвещало очередной рев.
— Конечно, подавала. — Павла перестала сдерживаться. — Да только получила от ворот поворот, а все из-за твоей фамилии! Потому что она если ты этого еще не понял!
Слезы брызнули у нее из глаз, криков сына она словно бы и не слышала.
У Камилла задрожали руки.
— Значит, ты действовала без меня, за моей спиной— и тебе даже в голову не пришло со мной посоветоваться?
— А к чему? Заранее я твой совет знала! Тебя теперь призовут, два года прослужишь в каком-нибудь Закудыкине, а знаешь, сколько денег я сколотила бы за это время? Для всех для нас?.. Да разверни же ты ребенка, не все же мне делать самой! — Павла всхлипнула уже на грани истерики, вытерла слезы рукавом.
Тут в прихожей звякнул звонок — сейчас как будто не время для гостей?.. На пороге стоял сосед в халате, и вид у него был не слишком приветлив.
— Вас к нашему телефону.
— Междугородный? — У Камилла екнуло сердце: не случилось ли чего с отцом, в последнее время на него столько навалилось...
— Не знаю. Какой-то мужчина.
— Немедленно приходи в институт, — проговорил в трубке голос — Камилл с трудом узнал его, даже переспросил, действительно ли это Мариан.
— Теперь, утром, в воскресенье? Это что, розыгрыш?
— Случилось несчастье. Надя...
— Что с ней?
— Ее нашли утром в бессознательном состоянии. В подвале, у тебя в виварии...
— Господи... — Камилл почувствовал, как у него подкашиваются ноги.
— Приходи сейчас же! — Ив трубке зазвучали безучастные гудки.
— А я и не знала, что у тебя есть там какая-то подчиненная, — говорила Павла, пока бледный Камилл торопливо одевался. — И какое отношение у тебя к этому делу? Так нам в жизни везет, что я уже ничему не удивлюсь...
Закон серийности. Одна беда словно тянет за собой другую. Будто в дешевом романе, какие с наслаждением глотала бы Павла.
В тихом по-воскресному вестибюле уже ждал Мариан, вполголоса разговаривая с привратником; как видно, драматические события сближают людей самого разного положения. Не то чтобы Мариан смотрел на людей свысока, но не в его обычае слишком сближаться с теми, кто для него неинтересен.
Он подал руку Камиллу. Сегодня все не так, как всегда: до сих пор они обходились без таких формальностей. Повел Камилла наверх, в свой кабинет.
— При синтезе мы работаем с веществами, воздействующими не только на злокачественные клетки, но и на нормальные, здоровые... Говоря языком профанов, это яды.— Мариан начал издалека, но таким настоятельным тоном, словно то было введение к его защитной речи. Зачем он рассказывает мне все это?
— Для меня это слишком уж по-ученому — скажи на конец, что с Надей?
— Утром ее нашел второй служитель, он дежурит сегодня: она лежала на полу около твоего рабочего стола. По предварительному заключению полицейского врача — отравление каким-то неизвестным ядом...
— Как она до него добралась?
До чего глухо звучит собственный голос. Словно бросаешь слова в пропасть, до которой один шаг...
— Вчера я работал с одним из барбитуратов. Я обязан был позаботиться о том, чтоб такая вещь после работы была убрана под замок, то есть должен был сдать ее заведующему складом химикалий или тебе. Но тебя уже не было...
— Я ушел домой пораньше, ведь конец недели — видишь ли, у меня есть еще и семейные обязанности..,
— Вот я и доверил этот злополучный barbital solubile Наде, чтоб она его заперла.
— Хочешь сказать, что...
— Хочу сказать, что виноват я. Не следовало мне полагаться на то, что Надя сразу уберет эту банку куда надо. А банка была точно такая же, как та, в которой ты держишь сахар, и на обеих наклейка с черепом и костями.
— В таком виде я унаследовал ее от моего предшественника.
— Да, знаю, только на сей раз эта шуточка привела к роковым последствиям. Обе банки стояли утром на твоем столе возле чашки с остатками кофе — видно, Надя варила себе кофе вечером. И еще там была бутылка из-под какого-то вина.
— «Перла фамоза».
Мариан вопросительно поднял правую бровь.
— Дешевое фруктовое вино. Надя его любила. Прятала бутылку в шкафчик, где корм для мышей... — У Камилла ни с того ни с сего увлажнились глаза. И вдруг так ясно всплыло воспоминание о первых шажках в этой профессии: Мерварт учит Мариана смотреть в микроскоп, не закрывая второй глаз, и какой восторг охватил его, когда туманные пятна на стеклышке постепенно сфокусировались, приобрели четкие очертания клетки... Какое счастье он испытал, впервые разглядев бациллу... Поначалу со стороны Мерварта тут было скорее милосердие к сыну своего хорошего знакомого, к мальчику, оставшемуся без родителей в тяжкие времена протектората, предоставленному, в сущности, самому себе. Но в ту минуту, когда интуиция подсказала профессору, что перед ним настоящий талант, обращение его с Марианом изменилось. «Вы обязаны знать, за какое дело беретесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
— Не подождала бы, — твердо возразила Павла. — Потому что моя знакомая придет за готовой блузкой через три дня!
— Какая знакомая?
— Которая заказала мне... У Камилла опустились руки.
— Павла, ты...
— Да! Я еще у мамы шить выучилась! Должен же кто-то заботиться о том, на что нам жить!
Горькое чувство унижения ожгло виски: и это говорят ему, наследнику фирмы Герольд, фирмы, слывшей в Праге синонимом богатства..,
— Осталось же у нас что-то от отцовского состояния,— упавшим тоном проговорил он.
— Теперь-то, когда ты опять на бобах? И надолго ли этого хватит? Даже те сорок тысяч не вернулись, которые ты столь великодушно одолжил Мариану на его фокус-по-кусы...
— То были деньги отца, не мои.
— Если б ты не... Если б все сложилось не так, как сейчас, мы с мамой могли бы получить управление национализированным предприятием в Пльзени и имели бы кучу денег!
Камилл почувствовал, как от нервного тика дергается веко.
— О чем ты?..
— О салоне пани Термины! К которой ты ездил, а она— к тебе, в Прагу, или думаешь, я не знаю?
Дело почти пятилетней давности, упрекать за него Павла не вправе. Но эти ее неожиданные деловые планы! Управление национализированным предприятием — три слова, вызывающие у меня прямо-таки аллергию и представление о некоем паразите, о гигантском клеще, впившемся в душу, — при этом не могу не думать о холодном взгляде бывшего нашего продавца, до чего же наглая личность вылупилась из этого типа!..
— Не понимаю. Салон мод — совсем не твоя специальность...
— Даром, что ли, мама у меня портниха? Я и для себя достала бы документ, что выучилась на швею, и потихоньку сама стала бы управлять салоном! Я бы добилась этого и справилась бы, даже при ребенке, а уж такую роскошную квартиру, как эта, мы и в Пльзени нашли бы...
— Твоя мать в самом деле подавала такое заявление? Проснулся Якоубек, его нечленораздельное воркование
предвещало очередной рев.
— Конечно, подавала. — Павла перестала сдерживаться. — Да только получила от ворот поворот, а все из-за твоей фамилии! Потому что она если ты этого еще не понял!
Слезы брызнули у нее из глаз, криков сына она словно бы и не слышала.
У Камилла задрожали руки.
— Значит, ты действовала без меня, за моей спиной— и тебе даже в голову не пришло со мной посоветоваться?
— А к чему? Заранее я твой совет знала! Тебя теперь призовут, два года прослужишь в каком-нибудь Закудыкине, а знаешь, сколько денег я сколотила бы за это время? Для всех для нас?.. Да разверни же ты ребенка, не все же мне делать самой! — Павла всхлипнула уже на грани истерики, вытерла слезы рукавом.
Тут в прихожей звякнул звонок — сейчас как будто не время для гостей?.. На пороге стоял сосед в халате, и вид у него был не слишком приветлив.
— Вас к нашему телефону.
— Междугородный? — У Камилла екнуло сердце: не случилось ли чего с отцом, в последнее время на него столько навалилось...
— Не знаю. Какой-то мужчина.
— Немедленно приходи в институт, — проговорил в трубке голос — Камилл с трудом узнал его, даже переспросил, действительно ли это Мариан.
— Теперь, утром, в воскресенье? Это что, розыгрыш?
— Случилось несчастье. Надя...
— Что с ней?
— Ее нашли утром в бессознательном состоянии. В подвале, у тебя в виварии...
— Господи... — Камилл почувствовал, как у него подкашиваются ноги.
— Приходи сейчас же! — Ив трубке зазвучали безучастные гудки.
— А я и не знала, что у тебя есть там какая-то подчиненная, — говорила Павла, пока бледный Камилл торопливо одевался. — И какое отношение у тебя к этому делу? Так нам в жизни везет, что я уже ничему не удивлюсь...
Закон серийности. Одна беда словно тянет за собой другую. Будто в дешевом романе, какие с наслаждением глотала бы Павла.
В тихом по-воскресному вестибюле уже ждал Мариан, вполголоса разговаривая с привратником; как видно, драматические события сближают людей самого разного положения. Не то чтобы Мариан смотрел на людей свысока, но не в его обычае слишком сближаться с теми, кто для него неинтересен.
Он подал руку Камиллу. Сегодня все не так, как всегда: до сих пор они обходились без таких формальностей. Повел Камилла наверх, в свой кабинет.
— При синтезе мы работаем с веществами, воздействующими не только на злокачественные клетки, но и на нормальные, здоровые... Говоря языком профанов, это яды.— Мариан начал издалека, но таким настоятельным тоном, словно то было введение к его защитной речи. Зачем он рассказывает мне все это?
— Для меня это слишком уж по-ученому — скажи на конец, что с Надей?
— Утром ее нашел второй служитель, он дежурит сегодня: она лежала на полу около твоего рабочего стола. По предварительному заключению полицейского врача — отравление каким-то неизвестным ядом...
— Как она до него добралась?
До чего глухо звучит собственный голос. Словно бросаешь слова в пропасть, до которой один шаг...
— Вчера я работал с одним из барбитуратов. Я обязан был позаботиться о том, чтоб такая вещь после работы была убрана под замок, то есть должен был сдать ее заведующему складом химикалий или тебе. Но тебя уже не было...
— Я ушел домой пораньше, ведь конец недели — видишь ли, у меня есть еще и семейные обязанности..,
— Вот я и доверил этот злополучный barbital solubile Наде, чтоб она его заперла.
— Хочешь сказать, что...
— Хочу сказать, что виноват я. Не следовало мне полагаться на то, что Надя сразу уберет эту банку куда надо. А банка была точно такая же, как та, в которой ты держишь сахар, и на обеих наклейка с черепом и костями.
— В таком виде я унаследовал ее от моего предшественника.
— Да, знаю, только на сей раз эта шуточка привела к роковым последствиям. Обе банки стояли утром на твоем столе возле чашки с остатками кофе — видно, Надя варила себе кофе вечером. И еще там была бутылка из-под какого-то вина.
— «Перла фамоза».
Мариан вопросительно поднял правую бровь.
— Дешевое фруктовое вино. Надя его любила. Прятала бутылку в шкафчик, где корм для мышей... — У Камилла ни с того ни с сего увлажнились глаза. И вдруг так ясно всплыло воспоминание о первых шажках в этой профессии: Мерварт учит Мариана смотреть в микроскоп, не закрывая второй глаз, и какой восторг охватил его, когда туманные пятна на стеклышке постепенно сфокусировались, приобрели четкие очертания клетки... Какое счастье он испытал, впервые разглядев бациллу... Поначалу со стороны Мерварта тут было скорее милосердие к сыну своего хорошего знакомого, к мальчику, оставшемуся без родителей в тяжкие времена протектората, предоставленному, в сущности, самому себе. Но в ту минуту, когда интуиция подсказала профессору, что перед ним настоящий талант, обращение его с Марианом изменилось. «Вы обязаны знать, за какое дело беретесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50