В нем продолжается традиция украинского воина австрийской армии. Вы не будете каким-то отрядом насильников».
...Много лет спустя после войны, просматривая в библиотеке подшивку советских украинских газет, я обратил внимание на отчет о суде над фашистскими пособниками. Бросилась в глаза фамилия— Рыбачук.
Не тот ли это Остап Рыбачук, знакомый мне по киевским и пражским временам, самостийнык и любитель казацкого кулеша с салом под пиво?..
Да, фамилия та же. Но это был родственничек Остапа Ры-бачука — Филипп, затаившийся до поры в схроне. Получив инструкции от своего вдохновителя, он, Филипп Рыбачук, притих, ждал своего часа, когда сможет наносить удары в спину Советам.
Далее обратимся к документам.
Из следственных материалов по делу Филиппа Рыбачука и его кровавых собратьев Миколы Дуфанца и Артема Бубелы:
Все трое, проживая на временно оккупированной фашистскими захватчиками территории Волынской области, в 1941 году предали Родину и добровольно поступили на службу в полицию.
Во время службы в немецко-фашистской полиции, а позже в банде УПА — ОУН осужденные принимали активное участие в убийствах и пытках советских граждан, в казни патриотов, в расстреле их семей, в угоне советских людей на каторгу, в проведении облав, обысков и арестов. Обстоятельства преступлений:
По указанию Ковельского гебитскомиссариата Дуфанцом и жандармом-нацистом Зицлером в с. Крымное, возле озера Домашнее, было создано гетто, куда по приказу Дуфанца полицаи доставили около 400 советских граждан еврейской национальности.
В доставке советских граждан в гетто, их охране принимали участие Бубела и Рыбачук. Последний неоднократно наносил жестокие побои заключенным.
Дуфанец, Бубела, Рыбачук с жандармами выгнали заключенных гетто на дорогу, построили в колонну и отконвоировали в урочище Песоцкое, где разместили их возле вырытой ямы. Приказав всем раздеться, семьями заходить в яму и ложиться лицом к земле, каратели выстрелами из автомата убивали советских граждан, в том числе стариков, женщин, детей. При этом маленьких детей поднимали за ноги кверху и убивали одиночными выстрелами.
В конце массовой казни каратели ходили вокруг ямы и достреливали тех, кто подавал еще признаки жизни.
7 сентября 1942 года на территории Кремневского гетто полицейские обнаружили советского гражданина, который прятался от расправы. Рыбачук под конвоем вывел его с территории и расстрелял.
23 сентября 1942 года Дуфанец, Бубела, Рыбачук в составе карательного отряда приняли участие в уничтожении села Кортелисы, где каратели за один день расстреляли 2800 советских граждан.
8 конце сентября 1942 года предатели, возвращаясь после проведенной карательной операции против жителей с. Кортелисы, в поселке Ратное приняли от местных полицаев 12 задержанных ими цыган. Отконвоировали цыган на окраину п. Ратное и там расстреляли.
В ноябре 1942 года были арестованы за связь с партизанами: в селе Дубечно — бывший член КПЗУ, на хуторе Свинари села Крымное — депутат сельсовета, в с. Текля — два местных жителя. Все арестованные были доставлены карателями на хутор Мокрое и расстреляны жандармом-нацистом. Во время этой расправы предатели стягивали с брички каждого арестованного, подводили его к жандарму, сбивали с ног, а потом расстреливали.
Летом 1943 года Рыбачук и Бубела вступили в банду УПА — ОУН. 11 августа 1943 года в селе Крымное оба они, вместе с другими бандитами, принимали участие в задержании и расстреле советского чекиста и красноармейца, которые находились на оккупированной фашистами территории.
29 сентября 1943 года Рыбачук в составе карательного отряда УПА принимал участие в уничтожении польских сел Воля Островицкая, Островки, Новый Ягодин, хуторов Петровка, Куты и Янковцы Любомльского района Волынской области. Во время этой расправы бандитами были расстре-
ляны, утоплены в криницах и порубаны топорами около двух тысяч граждан, имущество разграблено, а домостроения уничтожены.
В первых числах февраля 1944 года Рыбачук убил из винтовки местного гражданина, заподозренного в связи с советскими партизанами. Находясь в банде ОУН, он занимался грабежами, забрал у жителя села Крымное кабана для банды...
А другой самостийнык — Остап Рыбачук — свирепствовал в это время где-то под Киевом в концлагерях: не то в Дарни-це, не то на Сырце.
Десятого октября 1943 года Россиневич получил письмо, немало удивившее и обрадовавшее его. Давно он уже не получал ничего похожего и сейчас перечитывал страницу за страницей.
«Хотя я еще молодой, возможно, неопытный и формально не состою членом вашей организации, но я беру на себя смелость заявить, что чего-то в вашей работе не хватает. Не знаю, может, это неэтично с моей стороны, что я осмеливаюсь делать замечания.
Мои мысли сводятся к таким основным моментам:
1. Руководство в лице г. гетмана должно немедленно приступить к формированию военных отрядов здесь, в Германии. Для этого необходимо, договорившись с немцами, получить разрешение выехать в лагеря работников с Востока и военнопленных. Таким образом, можно набрать хорошую армию против большевиков. Здесь работает, считая пленных, приблизительно 14 млн. чел. Среди гражданских — 60% девушек и женщин (гражданских — 50% от 14 млн.). Откинув разный «груз» и дав фронту хотя бы 20—25 армий, мы обеспечим будущее Украины.
2. Руководство обязано сейчас поставить перед немцами вопрос о безотлагательном создании действительно украинского правительства.
3. Немедленно поставить вопрос о провозглашении действительно самостоятельной Украины.
Только при условии исполнения этих пунктов можно добиться победы над большевиками. В противном случае дело дойдет до нежелательного для нас исхода.
В крайнем случае надо организовать хотя бы пару батальонов. Я записываюсь.
В целом настроение мое неважное. Дома я оставил брата — он на два года старше меня. Я с ним по некоторым вопросам не сходился давно, вот и теперь он меня не послушал и остался на Полтавщине. Кто знает, что с ним теперь. С женой и сыном еще хуже. Дело в том, что ее отец работал заместителем шефа конного завода (шеф — немец), и красные ему (а из-за него и дочке) этого не простят. К тому же тут еще и я. Но ничего. Я отплачу за все сразу.
Мне кажется, что долго ждать нельзя. Через сорок дней фронт дойдет до середины Польши, а весной пойдет дальше на запад. Чего же ждут силы украинцев, если они действительно есть? Я хочу стать членом вашей организации.
С искренним уважением Ал. Слипченко»
Едва дочитав письмо, Россиневич помчался к соседу.
— Что скажешь, господин полковник?— ерзал он.
— Кто такой этот Слипченко?
— Был ассистентом на кафедре географии Днепропетровского университета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
...Много лет спустя после войны, просматривая в библиотеке подшивку советских украинских газет, я обратил внимание на отчет о суде над фашистскими пособниками. Бросилась в глаза фамилия— Рыбачук.
Не тот ли это Остап Рыбачук, знакомый мне по киевским и пражским временам, самостийнык и любитель казацкого кулеша с салом под пиво?..
Да, фамилия та же. Но это был родственничек Остапа Ры-бачука — Филипп, затаившийся до поры в схроне. Получив инструкции от своего вдохновителя, он, Филипп Рыбачук, притих, ждал своего часа, когда сможет наносить удары в спину Советам.
Далее обратимся к документам.
Из следственных материалов по делу Филиппа Рыбачука и его кровавых собратьев Миколы Дуфанца и Артема Бубелы:
Все трое, проживая на временно оккупированной фашистскими захватчиками территории Волынской области, в 1941 году предали Родину и добровольно поступили на службу в полицию.
Во время службы в немецко-фашистской полиции, а позже в банде УПА — ОУН осужденные принимали активное участие в убийствах и пытках советских граждан, в казни патриотов, в расстреле их семей, в угоне советских людей на каторгу, в проведении облав, обысков и арестов. Обстоятельства преступлений:
По указанию Ковельского гебитскомиссариата Дуфанцом и жандармом-нацистом Зицлером в с. Крымное, возле озера Домашнее, было создано гетто, куда по приказу Дуфанца полицаи доставили около 400 советских граждан еврейской национальности.
В доставке советских граждан в гетто, их охране принимали участие Бубела и Рыбачук. Последний неоднократно наносил жестокие побои заключенным.
Дуфанец, Бубела, Рыбачук с жандармами выгнали заключенных гетто на дорогу, построили в колонну и отконвоировали в урочище Песоцкое, где разместили их возле вырытой ямы. Приказав всем раздеться, семьями заходить в яму и ложиться лицом к земле, каратели выстрелами из автомата убивали советских граждан, в том числе стариков, женщин, детей. При этом маленьких детей поднимали за ноги кверху и убивали одиночными выстрелами.
В конце массовой казни каратели ходили вокруг ямы и достреливали тех, кто подавал еще признаки жизни.
7 сентября 1942 года на территории Кремневского гетто полицейские обнаружили советского гражданина, который прятался от расправы. Рыбачук под конвоем вывел его с территории и расстрелял.
23 сентября 1942 года Дуфанец, Бубела, Рыбачук в составе карательного отряда приняли участие в уничтожении села Кортелисы, где каратели за один день расстреляли 2800 советских граждан.
8 конце сентября 1942 года предатели, возвращаясь после проведенной карательной операции против жителей с. Кортелисы, в поселке Ратное приняли от местных полицаев 12 задержанных ими цыган. Отконвоировали цыган на окраину п. Ратное и там расстреляли.
В ноябре 1942 года были арестованы за связь с партизанами: в селе Дубечно — бывший член КПЗУ, на хуторе Свинари села Крымное — депутат сельсовета, в с. Текля — два местных жителя. Все арестованные были доставлены карателями на хутор Мокрое и расстреляны жандармом-нацистом. Во время этой расправы предатели стягивали с брички каждого арестованного, подводили его к жандарму, сбивали с ног, а потом расстреливали.
Летом 1943 года Рыбачук и Бубела вступили в банду УПА — ОУН. 11 августа 1943 года в селе Крымное оба они, вместе с другими бандитами, принимали участие в задержании и расстреле советского чекиста и красноармейца, которые находились на оккупированной фашистами территории.
29 сентября 1943 года Рыбачук в составе карательного отряда УПА принимал участие в уничтожении польских сел Воля Островицкая, Островки, Новый Ягодин, хуторов Петровка, Куты и Янковцы Любомльского района Волынской области. Во время этой расправы бандитами были расстре-
ляны, утоплены в криницах и порубаны топорами около двух тысяч граждан, имущество разграблено, а домостроения уничтожены.
В первых числах февраля 1944 года Рыбачук убил из винтовки местного гражданина, заподозренного в связи с советскими партизанами. Находясь в банде ОУН, он занимался грабежами, забрал у жителя села Крымное кабана для банды...
А другой самостийнык — Остап Рыбачук — свирепствовал в это время где-то под Киевом в концлагерях: не то в Дарни-це, не то на Сырце.
Десятого октября 1943 года Россиневич получил письмо, немало удивившее и обрадовавшее его. Давно он уже не получал ничего похожего и сейчас перечитывал страницу за страницей.
«Хотя я еще молодой, возможно, неопытный и формально не состою членом вашей организации, но я беру на себя смелость заявить, что чего-то в вашей работе не хватает. Не знаю, может, это неэтично с моей стороны, что я осмеливаюсь делать замечания.
Мои мысли сводятся к таким основным моментам:
1. Руководство в лице г. гетмана должно немедленно приступить к формированию военных отрядов здесь, в Германии. Для этого необходимо, договорившись с немцами, получить разрешение выехать в лагеря работников с Востока и военнопленных. Таким образом, можно набрать хорошую армию против большевиков. Здесь работает, считая пленных, приблизительно 14 млн. чел. Среди гражданских — 60% девушек и женщин (гражданских — 50% от 14 млн.). Откинув разный «груз» и дав фронту хотя бы 20—25 армий, мы обеспечим будущее Украины.
2. Руководство обязано сейчас поставить перед немцами вопрос о безотлагательном создании действительно украинского правительства.
3. Немедленно поставить вопрос о провозглашении действительно самостоятельной Украины.
Только при условии исполнения этих пунктов можно добиться победы над большевиками. В противном случае дело дойдет до нежелательного для нас исхода.
В крайнем случае надо организовать хотя бы пару батальонов. Я записываюсь.
В целом настроение мое неважное. Дома я оставил брата — он на два года старше меня. Я с ним по некоторым вопросам не сходился давно, вот и теперь он меня не послушал и остался на Полтавщине. Кто знает, что с ним теперь. С женой и сыном еще хуже. Дело в том, что ее отец работал заместителем шефа конного завода (шеф — немец), и красные ему (а из-за него и дочке) этого не простят. К тому же тут еще и я. Но ничего. Я отплачу за все сразу.
Мне кажется, что долго ждать нельзя. Через сорок дней фронт дойдет до середины Польши, а весной пойдет дальше на запад. Чего же ждут силы украинцев, если они действительно есть? Я хочу стать членом вашей организации.
С искренним уважением Ал. Слипченко»
Едва дочитав письмо, Россиневич помчался к соседу.
— Что скажешь, господин полковник?— ерзал он.
— Кто такой этот Слипченко?
— Был ассистентом на кафедре географии Днепропетровского университета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111